Мир банков в свете учения основоположников социализма. Ленин, Маркс, Сен-Симон (Часть3)

Rep. Bob Goodlatte’s 43-Day Assault On The Patent Troll

Мир банков в свете учения основоположников социализма. Ленин, Маркс, Сен-Симон (Часть3)

«…Ленин внешне был ортодоксальным марксистом, а в практической политике стоял на позициях сенсимонизма…»

/ Иллюстрация: Карикатура на банкиров конца XIX века. Подпись повествует о том, что современные «бароны» не отличаются в своей грабительской практике от средневековых. /

 

 

 

26-совр. банки

 

Сенсимонисты: «Мы  не революционеры, а реформаторы».

.

Чуть ли не третья часть лекции №7 посвящена то ли объяснению, то ли оправданию сенсимонизма. Сенсимонисты уверяют, что они не собираются взрывать Францию (или какую-либо другую страну) революцией. Они рассчитывают на эволюцию и реформы. Эволюция будет заключаться в том, что люди будут «прозревать», проникаясь логикой и религией сенсимонизма. А реформы будут касаться, в первую очередь, банковской системы. Банковские реформы, в свою очередь, дадут толчок преобразованию всего хозяйства на принципах общенациональной хозяйственной ассоциации. Вот лишь один образчик таких объяснений – оправданий:

«Итак, когда мы указываем на предстоящую перемену в социальном строе, когда мы заявляем, например, что нынешняя организация собственности должна уступить место совершенно новой организации, то мы хотим этим сказать и доказать, что переход от одной организации к другой не будет и не может быть резким и насильственным, а мирным и постепенным…».

Да, переход от традиционного (феодального) общества к капитализму (то, что Сен-Симон и его последователи называли «промышленным строем») происходил   насильственно. Об этом свидетельствуют не только буржуазные революции в Голландии, Англии, Франции и ряде других европейских стран. Главное насилие было совершенно позднее – в период так называемого «первоначального накопления капитала». Тогда происходило получение насильственными способами золота, серебра и иных ценностей в результате ограбления туземцев в Америке, грабежа церковного имущества, работорговли, организации основанных на рабском труде плантаций в той же Америке (как северной, так и южной) и т.д. Главное же – происходило насильственное лишение сельских тружеников их главного средства производства – земли (наиболее яркое проявление этого процесса – «огораживания» в Англии).

.

Сенсимонизм как смесь социализма и идеологии финансового капитала.

.

Итак, нетрудно заметить, что сенсимонизм – доктрина,  в которой видны зачатки как идеологии социализма, так и финансового капитала. На это до меня уже обращали внимание многие другие авторы. Нам внушали на протяжении последних полутора веков, что капитализм и социализм выступают в качестве идеологических полюсов. А вот в сенсимонизме они органично сочетаются, представляя собой лишь разные грани и оттенки того общественного строя, который у  учеников и последователей графа Сен-Симона называется «индустриальный строй», «индустриализм». Между прочим, сенсимонисты не очень злоупотребляли словом «социализм», а слово «капитализм» они вообще не использовали. Для сенсимонистов во главе всего стояли материализм, экономизм, рационализм. А эти принципы едины для идеологии позднего социализма и капитализма. Главное, чем озабочены сенсимонисты, – организация жизни общества. Для них очень важно, чтобы общественные механизмы функционировали как часы. Они противники анархии, хаоса, фрагментации и дезорганизации. Социализм в их понимании – рационально организованное общество, ассоциация всех производителей и потребителей. Конечно, в сенсимонизме много говорится об этике, справедливости, свободе и даже религии. Но все это – на втором плане.

Не удивительно, что позднее, когда организация сенсимонистов уже распалась,  ее члены разошлись в разные, порой диаметрально противоположные, стороны.

Позволю себе процитировать нашего известного современного русского мыслителя Игоря Шафаревича:

«Поразительно, что в сенсимонизме можно найти истоки как идеологии финансового капитализма, так и социализма. Часть его учеников стала вождями революционного движения во Франции, а часть – создателями банков, железных дорог (и не только во Франции). Но все они произошли из среды профессиональных ученых и инженеров, сложившейся в Париже вокруг Политехнической и Нормальной школ. Потом Базар, Бюше, Серкле стали руководителями тайных обществ, профессиональными революционерами. Анфантен стал организатором строительства железной дороги Париж-Лион, братья Перейра – железнодорожного строительства в Австрии, Швейцарии, Испании и России, Тальбо – в Италии. Причем в качестве инженеров привлекались и другие сенсимонисты. Ими же был основан ряд крупнейших французских банков. Вообще, основоположники социализма XIX в. много сделали для капиталистического развития Европы, для придания ему характера «финансового капитализма». Например, в Германии видную роль в этом направлении играли Г. Мевиссен и А.Оппенгейм, находившиеся под влиянием Сен-Симон»[10].

.

Сенсимонизм и еврейский мессианизм.

.

«Еврейский след» в сенсимонизме виден невооруженным глазом. Согласно немецкому социологу Вернеру Зомбарту, евреи сыграли значительную роль в создании капиталистического варианта современного индустриального общества. Сенсимонисты – основатели социалистической версии индустриального общества.  Тот же Зомбарт упоминает в своих работах сенсимонистов[11], но почему-то забывает отметить, что они были или евреями, или носителями еврейского духа.

Французский литератор Жан-Батист Оноре Раймон Капфиг (1801-1872) остроумно заметил, что  в отличие от  традиционного иудейства, которое он назвал «скрытым», сенсимонизм являет собой иудейство «открытое». Сенсимонизм – обновленное иудейство, ищущие красивые формы, не чуждое поэзии и высоких идей и демонстративно противостоящее традиционному, заземленному иудейству,  не интересующемуся ничем, кроме барыша. Вот что по этому поводу писал Капфиг:«Дух сенсимонизма и иудейский имеют то общее,  что оба стремятся к спекуляции, к наживе, но сенсимонизм одушевляется, поэтизируется, вырабатывает социальную гуманитарную теорию, а иудаизм ограничивается тем, что работает, спекулирует, зарабатывает; тот заставляет золотой дукат блестеть на солнце, а этот просто кладет его в кошелек, не ослепляясь ложным блеском. Настоящий ли он? — вот все, на что он обращает внимание, что он ценит и что заставляет его принять какое-либо решение»[12]. Сенсимонизм вербует в свои ряды как иудеев, так и христиан и атеистов, но духовно-идейное верховенство в сенсимонизме принадлежит обновленному иудаизму.

.

А вот что пишет Капфиг  в своей  «Истории крупных финансовых операций»: «Зачем это отрицать? Мы живем в сенсимонистском и еврейском обществе. Напрасно пытались избежать этого; все стремится именно туда. Когда магистратура с характерным для нее благородным и святым достоинством приговорила в 1832 году руководителей сенсимонистов (теперь богатых и удостоенных почестей) к исправительной тюрьме, она предупреждала общество о том, что подобные учения делают с миром: семья гибнет, собственность дробится; деревенское население уходит в города, жители мелких городов – в крупные; машины порождают скрытое рабство; железные дороги – монотонное оцепенение, вавилонское существование, где для развлечений есть только наркотический дым нового опиума…»[13]
.

Вот что по этому поводу пишет уже цитировавшийся нами И.Р. Шафаревич: «Сенсимонизм – это было первое течение в Европе, в котором политический мессианизм, мечта о приходе «нового века» соединился с сильным еврейским влиянием. Сам Сен-Симон отождествлял будущую победу своего учения с еврейским «Царством Мессии», тем переворотом, который предсказывал Ветхий Завет и которого дожидались евреи. Среди последователей Сен-Симона евреи играли выдающуюся роль. Он пользовался финансовой поддержкой нескольких еврейских финансистов. Среди ближайших его сотрудников евреями были: финансист Олинд Родригес и его младший брат Евгений, Эмиль и Исаак Перейра, д’Эйхталь, поэт Леон Галеви, Моис Реноде, Фелисьен Давид. Ходил даже анекдот о дельце на парижской бирже, который на совет для успеха своего дела обзавестись партнёром-евреем (интересный штрих для характеристики тогдашних финансовых кругов!) ответил: но у меня есть два сенсимониста! Даже столь часто потом возникавшее в правых кругах обвинение, что социализм есть еврейский заговор с целью разрушения христианского общества, было, по-видимому, впервые высказано в связи с сенсимонизмом (в произведении «Безбожная комедия» польского поэта Красиньского). После смерти Сен-Симона еврейское влияние среди его последователей стало ещё сильнее. Сенсимонисты (даже не евреи) посещали парижскую синагогу. Родригес писал, что его встреча с Сен-Симоном сделала возможным синтез иудаизма и христианства. На похоронах Сен-Симона он сказал: в будущем Моисей будет создателем культа, Иисус Христос – догмы, а Сен Симон – религии, папой. В своих мессианских исканиях сенсимонисты пришли к убеждению, что должен родиться Мессия, мать которого должна быть еврейкой. Они опубликовали воззвание «К еврейским женщинам», в котором говорилось: «Ваша раса – политическая и экономическая связь человечества». Для поисков матери нового Мессии некоторые из них отправились даже на Ближний Восток. Мессию, правда, они не нашли, но разработали план постройки Суэцкого канала, позже осуществленный»[14].

О том, что сенсимонизм пронизан  «еврейским духом», не без гордости говорят и современные представители иудаизма и еврейства. Так, в известном труде французского (имевшего российские корни) историка и социолога Льва Полякова (1910-1998) «История антисемитизма» об учениках и последователях Сен-Симона  говорится следующее:

«…среди его немногочисленных учеников было два молодых еврея, Леон Галеви и Олинд Родриг, а когда после его смерти сенсимонистское движение стало набирать силу, многочисленные сыновья Израиля оказались в числе его активистов или сочувствующих. Учение, которое рассматривало как достойное занятие торговлю и финансы, имело привлекательность для потомственных специалистов в этих областях, утративших корни в результате эмансипации и, без сомнения, ищущих новые способы социальной интеграции. Этот союз между молодыми евреями и сенсимонизмом нашел свое выражение не только в «филосемитизме» последнего, но и в том, что относилось к эсхатологическим претензиям этой группы, в обращении к Востоку, в поисках «Матери», одновременно всеобщей и еврейской. В результате это способствовало отождествлению в глазах общественного мнения сенсимонистов с евреями, которое базировалось на более глубоком основании. Известно, чем закончилась сенсимонистская эпопея и как братья Перейры, а также братья Талаботы, Мишель Шевалье и сам глава группы Анфантен нашли свое место в банках и административных советах компаний»[15].

.

Сенсимонизм и «Финансовый капитал» Рудольфа Гильфердинга.

.

Если Сен-Симона Ленин в своей работе «Империализм, как высшая стадия капитализма» упомянул лишь в конце и как бы «между прочим», то имя Рудольфа Гильфердинга[16] на страницах указанной ленинской работы встречается довольно часто.  Считается, что после «Капитала» Маркса Гильфердинг создал и опубликовал второй по значимости марксистский труд, получивший название «Финансовый капитал». Эта книга была издана в 1910 году, а в 1912 году она была уже переведена на русский язык. Ленин активно использовал указанный труд Гильфердинга в своей работе. Особенно при описании второго экономического признака империализма («образование финансового капитала»).  Одновременно Ленин Гильфердинга подвергал критике. За то, что тот отступал от марксизма. У Маркса красной линией через «Капитал» проходит идея примата сферы производства над сферой обращения. А Гильфердинг (в отличие от Маркса) начинает свой анализ с денег, переходит к кредиту, далее рассматривает акционерный капитал, биржи, банки. Завершает свой анализ финансовым капиталом. Сфера производства и процесс концентрации производства у Гильфердинга вторичны, что вызывает резкую критику со стороны «ортодоксального марксиста» Ленина. У Ленина финансовый капитал – результат сращивания банковского и промышленного капиталов на монополистической стадии капитализма.  Ленин делает все возможное для того, чтобы опровергнуть тезис Гильфердинга о господстве банков над промышленным капиталом. Но, что парадоксально, Ленин приводит цифры и факты, которые подтверждают правильность тезис Гильфердинга о примате банковского капитала. Эта двусмысленность и «раздвоенность» позиции Ленина бросается в глаза. Но, почему-то в советское время на этих «неувязках» предпочитали не акцентировать внимание.

 

Почему я вспомнил Гильфердинга? – По той причине, что идеи этого экономиста очень созвучны сенсимонизму. Его правильнее было бы назвать не марксистом, а сенсимонистом.  Примечательно, что ленинская критика Гильфердинга в работе «Империализм…» какая-то вялая и «беззубая».

В 20-е годы прошлого века Гильфердинг продолжил развивать идеи своего произведения «Финансовый капитал»[17]. Позднее их в нашей советской литературе стали называть теорией «организованного капитализма». В чем суть теории?

Во-первых, капитализм продолжает эволюционно развиваться, преодолевая собственные противоречия. Прежде всего, будет преодолен кризисный характер развития экономики.

Во-вторых, решающую роль в такой эволюции капитализма принадлежит банкам, которые осознанно выстраивают новую систему, условно называемую «организованным капитализмом».

В-третьих, важнейшим признаком и свойством «организованного капитализма» станет планирование экономики, координация деятельности всех хозяйствующих субъектов.

В-четвертых, центрами такого планирования и координации станут банки, которые, в первую очередь, будут выступать институтами «учета и контроля».

Не трудно заметить, что теория «организованного капитализма» во многом созвучна с сенсимонизмом, который также во главу угла ставил банки. Как мы выше показали, сенсимонизм  незримо был связан с миром банкиров и финансовых спекулянтов.  «Организованный капитализм» Гильфердинга  также имеет признаки не теории, а конкретного плана финансовой олигархии. Плана по построению «нового» капитализма при сохранении и укреплении экономической и политической власти «старых» хозяев.   Рудольф Гильфердинг  был отнюдь не «кабинетным» исследователем и схоластиком.   Он имел  тесные связи с «сильными мира сего», получая  от них  истинное представление о мире банков и финансов.

В частности, Рудольф Гильфердинг был знаком с таким известным немецким  промышленником, финансистом и политиком, как Вальтер Ратенау (1867-1922). Примечательно, что, будучи представителем олигархической буржуазии, Ратенау имел взгляды, очень похожие на взгляды социалиста Гильфердинга. В частности, Ратенау выступал за усиление плановых начал в экономике, а также за конвергенцию западной (капиталистической) модели экономики и экономики большевистского типа. В этой связи он рассматривал Германию в качестве своеобразного «моста» между капиталистическим Западом и  социалистической Россией. Ратенау был автором 12 книг, вышедших с 1908 по 1924 годы. В СССР были переведены и изданы его главные труды: «Новое государство» (М., 1924), «Механизация жизни» (Пг., 1923), «Новое хозяйство» (М., 1923).

Ленин был прагматиком, а потому больший интерес проявлял  не к «теориям», а к «планам» и «проектам».  И сенсимонизм, и  взгляды  Гильфердинга были больше «планами» и «проектами», чем «теориями». А вот «Капитал» Маркса был больше «теорией». Ленину по должности «ортодоксального марксиста» приходилось ругать Гильфердинга и хвалить Маркса.

.

Сенсимонизм и апологетика банковского капитала.

.

Сенсимонизм являет собой яркий пример апологетики банков и банковской деятельности.  То есть он обосновывает нужность, общественную значимость банков, защищает эти институты от критики и нападок со стороны различных социальных и политических групп.   Акцент делается на том, что банки являются идеальными институтами для управления социально-экономическими процессами, общественными центрами «учета и контроля». Очевидно, что подобная «теория» порождена интересами банкиров, за внешней «наукообразностью» рассуждений сенсимонистов скрывается чистая идеология. Сегодня продолжением сенсимонизма в  деле защиты банков выступает «теория организованного капитализма».

Следует сказать, что добрая половина всех теорий, с которыми можно познакомиться в современных учебниках по экономике, выполняют подобную же идеологическую функцию обоснования «жизненной необходимости» банков.  Отличия касаются лишь акцентов. Эти теории создавались уже не  людьми, которые прикрывались вывеской «утопического социализма», а «профессиональными экономистами» – практикующими банкирами и «патентованными» профессорами от экономики.

В качестве примера можно назвать  «теорию капиталотворческой функции кредита». Если у сенсимонистов банки выступают в качестве посредников, то у сторонников указанной теории банки, как следует из самого названия теории, «творят» капитал и, в конечном счете, создают национальное богатство. Основоположником капиталотворческой теории кредита считается шотландец Джон Ло (1671-1729). Во Франции он создал свой частный банк, затем  в 1719 году стал министром финансов Франции, а в 1720 году преобразовал свой частный банк  в государственный Королевский банк (прототип центрального банка).     Банк  стал выпускать банкноты в порядке учета векселей и разменивал их на серебро. Джон Ло резко увеличил выпуск банкнот, которые использовались купцами, аристократами и простыми гражданами для  приобретения  акций заморского общества «Компания Индия» (якобы для добычи драгоценных металлов).  Упомянутая компания оказалась «пузырем», началось быстрое обесценение банкнот, их обмен на серебро был прекращен.  Королевский банк лопнул, а Ло бежал из страны.

.

Однако идеи шотландца не умерли. Наиболее крупным последователем капиталотворческой теории кредита стал английский экономист Г. Маклеод (1821—1902). В свое время, между  прочим, Маклеод сам был банкиром, однако его банк разорился.  Поскольку кредит, по мнению этого англичанина,   создает у получателей кредита прибыль,  то он является «производительным капиталом».  Банки – это «фабрики  капитала»,  они создают кредит, а значит, и капитал. И, уж конечно, банки имеют право на получение части прибыли, создаваемой в промышленности и торговле,  в виде процента.

В начале XX века  продолжателями  капиталотворческой  теории кредита  стали западные экономисты И. Шумпетер (Австрия), А. Ган (Германия), Дж. Кейнс и Р. Хоутри (Англия). Шумпетер и Ган   считали банки всесильными, поскольку кредит создает депозиты, а значит, и капитал. Они полагали, что кредит может быть безграничным, и потому безграничны создаваемые им депозиты и капитал. По их мнению, инфляционный кредит (постоянно нарастающий  кредит)  является  «локомотивом» экономического развития.  Их концепция  получила   название «экспансионистской теории кредита». Эта теория стала «научным обоснованием» нынешних «долговых пирамид» в большинстве стран мира.

Капиталотворческая теория получает дальнейшее развитие в теории монетаризма, представителем которой являются в США М. Фридман, Р. Руза, А. Берне, во Франции — Ж. Рюэфф, в ФРГ — О. Файт. Особо изветна следует   теория  монетаризма Милтона Фридмана, согласно которой основными инструментами регулирования экономики являются изменения денежной массы и процентных ставок, что дает возможность чередовать кредитную экспансию и рестрикцию.  Это, в свою очередь, позволяет влиять на динамику производства и уровень цен. Главное в монетаризме заключается в идее, что реальные рычаги управления экономикой должны находиться не у государства, а банков. И чем быстрее правящие круги «цивилизованных» стран это поймут и добровольно отдадут полномочия государства банкирам, тем лучше будет для всех. Идеи монетаризма легли в основу политики тетчеризма и рейганомики. Политики, которая породила серию экономических и финансовых кризисов, но при этом еще более укрепила позиции банков в экономической, финансовой и политической жизни капиталистического общества.

.

Остается лишь добавить, что все современные апологетические теории кредита и банков очень уж похожи на идеи сенсимонистов почти двухвековой давности. У меня существуют большие сомнения, что  авторы теорий «организованного капитализма», «капиталотворческой функции кредита», «экспансионистской теории кредита», «монетаризма» и им подобных концепций погружались в изучение трудов Сен-Симона и его последователей. Моя версия такова: и у сенсимонистов, и у более поздних «профессиональных экономистов» были одни и те «заказчики» – крупные и крупнейшие банкиры. У них уже давным-давно есть своя программа установления своей единоличной власти в мире. Основные контуры этой программы сложились после так называемых «буржуазных» революций. По сути же это были революции ростовщиков, добившихся снятия всяких ограничений на свою ростовщическую деятельность. В эту программу вносятся лишь некоторые коррективы тактического характера, стратегический вектор программы остается без изменения. Программа мировых ростовщиков не афишируется, что повышает эффективность ее реализации.  Всякая программа требует идеологического обеспечения. Программа ростовщиков не является исключением. Ее идеологическим обеспечением и стали идеи сенсимонизма и последующие теории «профессиональных экономистов».

.

Еще раз о ленинской теории  империализма и сенсимонизме.

.

Ленин в своей работе фактически описал процесс предсказанной сенсимонистами «перемены в социальном строе», появления «совершенно новой организации». Каким образом? – Он дал богатый фактический и статистический материал, который свидетельствует о том, что предсказание сенсимонистов стало реальностью. Банки встали во главе экономической и политической жизни общества. Ленин пытался сделать выводы, которые напрашивались в результате рассмотрения приведенных фактов, но выводы получились очень осторожные и половинчатые. В главе 3 «Финансовый капитал и финансовая олигархия» Ленин констатировал лишь, что произошло «сращивание» промышленного и банковского капитала и образование на этой основе «финансового капитала». Ленин аккуратно обходит очевидный вывод: банки  возвысились над всей экономической и политической жизнью общества. В том числе над промышленным и торговым капиталом. Он же, вопреки собственным же фактам и цифрам говорит о «равнозначности» банковского капитала, с одной стороны, и капиталов промышленного и торгового, с другой стороны.

Чем объяснить это парадокс? – Напрашивается следующий ответ. Ленин был «ортодоксальным» марксистом. Он не допускал ни малейших изменений в теории капитализма Карла Маркса. Вся ленинская конструкция империализма в полной мере вписывается в схему «Капитала» Маркса. Ленин даже пытается найти «предвидения» Маркса о перерастании капитализма свободной конкуренции в монополистический капитализм. Чтобы иметь легальные основания для введения в оборот новых понятий. У Маркса была совершенно «железобетонная» концепция равнозначности трех основных видов капитала. Никакого приоритета банковского капитала над промышленным и торговым капиталом «классик» не допускал. Хотя, в середине 19 века уже было достаточно признаков того, что банковский капитал начинает возвышаться над другими видами капитала.

Такая «слепота» «классика» марксизма может быть объяснена исключительно «субъективными» причинами. А именно тем, что Маркс как минимум находился в финансовой зависимости от банкиров. А как максимум – получил от них «социальный заказ» для создания такой теории, которая бы позволила энергию социальных и политических протестов отвести от банкиров и перенаправить ее в сторону фабрикантов, заводчиков и купцов. Большевики в России действовали, основываясь именно на таких схемах Маркса. Ленин не мог изменить марксизму. Поэтому в работе мы видим «недоговоренности», «двусмысленности» и «невнятности». Поэтому так странно кончается и вся работа «Империализм, как высшая стадия капитализма». Ведь Сен-Симон с его «гениальной догадкой» был более прав, чем Маркс с его «точным научным анализом». Ленин не мог этого признать публично, хотя все прекрасно понимал.

.

Итак, Ленин внешне был ортодоксальным марксистом, а в практической политике стоял на позициях сенсимонизма. Уже упоминавшийся нами Лев Поляков в «Истории антисемитизма» писал о «пророческом» даре Сен-Симона  и  его последователей:

«Было очень много… напутанных современников, которые считали еврейскими все необратимые изменения современного мира, которые были пророчески указаны Сен-Симоном и его последователями. Другие теоретики социализма, враждебно относящиеся к промышленной революции, более точно выражали народный протест, и под влиянием сектантского соперничества они в своем большинстве были более или менее ярко выраженными антисемитами». Отчасти на позициях «антисемитизма» действительно стояли другие представители социализма. Например, тот же Шарль Фурье и его ученики. Вот что мы читаем, например, в «Еврейской электронной энциклопедии» об этом утопическом социализме: «Ш. Фурье, выражавший широко распространенную в ту эпоху идею отождествления еврейства с капитализмом… Среди последователей Фурье было немало евреев, отвергавших антисемитские элементы в идеях учителя».

С учетом сказанного становится понятно, почему из всех утопических социалистов Ленину были ближе всего именно сенсимонисты. Они были ему даже ближе, чем марксисты, но Ленин в этом не мог признаться.

.

Сенсимонизм и банковская система СССР.

.

У меня создается впечатление, что   Ленин при разработке первых шагов советской власти руководствовался некоторыми идеями сенсимонистов.

Во-первых, он неоднократно повторял тезис, что банки в условиях нового общественного строя следует оставить в качестве институтов «контроля и учета», а сам «контроль и учет» – неотъемлемое условие социалистической экономики. Во-вторых, Ленин был сторонником максимальной централизации банковской системы, что также было важной идеей сенсимонистов. Фактически Ленин выступал за то, чтобы консолидировать активы и пассивы всех частных банков в одном  учреждении -  центральном банке.

При формировании денежно-кредитной и экономической политики советского государства Ленин выступал оппонентом тех наиболее радикальных («левых») коммунистов, которые считали, что банки и деньги – пережиток капитализма и от них следует как можно быстрее избавиться[18]. Одновременно ему приходилось бороться и с теми, кто выступал за сохранение  оставшейся в наследство от Российской империи системы банковских учреждений. Максимум на что соглашались оппоненты Ленина – национализация банков при сохранении их автономного статуса.  Идеалом для них  была децентрализованная банковская система со смешанной (государственной и частной) собственностью.

Отчасти  радикальные коммунисты добились практической реализации своих идей в период так называемого «военного коммунизма» (1918-1921 гг.).  Сначала была ликвидирована большая часть коммерческих банков, часть их активов и пассивов  была переведена на баланс Государственного банка. После этого функции Государственного банка стали сокращаться, денежное обращение стало замещаться натуральным обменом, а налоги – продразверсткой[19]. 19 января 1920 года Государственный банк (тогда он назывался Народным банком РСФСР) был вообще ликвидирован, его активы и пассивы были переданы Наркомату финансов. Фактически советская Россия на протяжении более полутора лет (1920-1921 гг.) вообще существовала без банков. Лишь 30 июня 1921 г. был издан декрет Совета Народных Комиссаров об отмене ограничений денежного обращения и мерах к развитию вкладной и переводной операций, а в октябре 1921 г. постановлениями ВЦИК и СНК центральный банк был восстановлен под названием «Государственный банк РСФСР».

Уже после смерти Ленина, когда новая экономическая политика достигла своего апогея, в СССР было создано  большое количество банков, причем не только государственных, но также частных. Возникла серьезная угроза существованию советской власти, усиливалось влияние банковского капитала на все стороны жизни советского общества. Данный опасный процесс был остановлен в конце 1920-х гг. И. Сталиным. Началась ликвидация многих банков или их реформирование на основе консолидации активов и пассивов  мелких кредитно-депозитных организаций[20].

.

Вначале 1930-х гг. была проведена окончательная реформа кредитно-банковской системы СССР. Была создана в высшей степени централизованная кредитно-банковская система, состоящая всего из нескольких банков во главе с Государственным банком СССР. Централизация предусматривала создание самой широкой филиальной сети  центральных банковских учреждений [21].

Очень похоже на банковскую концепцию  сенсимонистов. Однако было два принципиальных отличия. Во-первых, у сенсимонистов банки оставались частными. В СССР они были государственными. Во-вторых, у сенсимонистов банки были высшей инстанцией управления экономикой. В СССР над несколькими государственными банками находилась более высокая инстанция – государственно-партийное руководство СССР. То есть советские  банки были, не субъектом, а инструментом власти.

Насколько мне известно, Сталин не  увлекался  изучением сенсимонизма. Но он очень хорошо понимал планы тех, кто заказывал последователям Сен-Симона и «профессиональным экономистам» разного рода «теории» кредита и банков.

.


[1] «Grundriß der Sozialökonomik», 146.

[2] См.: Катасонов В.Ю. Капитализм. История и идеология «денежной цивилизации». – М.: Институт русской цивилизации, 2014.

[3] В нашей стране эта книга издавалась дважды: Волгин В.П. (общ. ред.) Изложение учения Сен-Симона. Издательство Академии Наук СССР; Предшественники научного социализма; 1947. – 598 с.; Изложение учения Сен-Симона. М.: АН СССР. 1961. Со вступит. статьей и комментариями В. П. Волгина. – 608 с.

[4] Главные произведения Сен-Симона: «Письма женевского жителя к своим современникам» (1802 г.), «Катехизис индустриалов» (1823 г.), «Новое христианство» (1825 г.). Эти и другие работы французского социалиста-утописта были опубликованы в советское время: Сен-Симон А. Избранные сочинения. Т. 1-2 М., Л., 1948.

[5] Здесь и далее курсив в приводимых цитатах из работы «Учение Сен-Симона»  – мой. – В.К.

[6] Разъясним, что в учении сенсимонизма под «праздными лицами» понимаются чиновники, священство и дворянство (аристократия). Под «трудящимися лицами» имеются в виду промышленные и торговые капиталисты, наемные работники и крестьяне. Также в составе «трудящегося сословия» у сенсимонистов оказываются и банки, обслуживающие указанных выше «трудящихся лиц».

[7] Ницше Ф. Собрание сочинений. Том 2. – М.: Изд-во Клюкина, 1903, с. 10,37.

[8] «Против фашистского мракобесия и демагогии». Сборник статей. – М.: Государственное социально-экономическое издательство, 1936, с. 195

[9] Задачей Теодора Драйзера было показать, как погоня за богатством и властью «сверхчеловека» Ф. Купервуда  заводит его в жизненный тупик. Портрет Купервуда Драйзер писал с реальной фигуры – американского финансиста Чарльза Тайсона Йеркса.

[10] И.Р. Шафаревич. Трехтысячелетняя загадка. История еврейства из перспективы современной России // Глава 9. Роль в развитии социалистического движения.

[11] См.: В.Зомбарт. Социализм и социальные движения (1901)

[12] Цит. по: Эдуард Дрюмон.  Еврейская Франция.

[13] Цит. по: Лев Поляков. История антисемитизма. Эпоха знаний. Пер. с фр. 2-е издание. – Москва-Иерусалим: «Мосты культуры – Гешарим», 2008, с. 225.

[14] И.Р. Шафаревич. Трехтысячелетняя загадка. История еврейства из перспективы современной России // Глава 9. Роль в развитии социалистического движения. Упоминаемый Шафаревичем анекдот о дельце на парижской бирже, как считают историки, принадлежит французскому публицисту Таксилю Делору (1815-1877). Вот его описание  истории: «Вы не добьетесь успеха, – сказали одному промышленнику, основавшему крупное предприятие, – в вашем административном совете нет евреев». «Успокойтесь, – ответил тот, – у меня есть два сенсимониста»» (цит. по: Лев Поляков. История антисемитизма. Эпоха знаний. Пер. с фр. 2-е издание. – Москва-Иерусалим: «Мосты культуры – Гешарим», 2008, с. 225).

[15] Лев Поляков. История антисемитизма. Эпоха знаний. Пер. с фр. 2-е издание. – Москва-Иерусалим: «Мосты культуры – Гешарим», 2008, с. 224-225.

[16] Рудольф Гильфердинг (1877-1941) -  австрийский и немецкий марксист, лидер социал-демократии и политический деятель Германии. В 1923 и 1928-29 гг. был министром финансов Германии (Веймарской республики).

[17] Часть работ этого периода жизни Гильфердинга была переведена на русский язык и издана в СССР:Гильфердинг Р. Капитализм, социализм и социал-демократия: сборник статей и речей М. — Л.: Госиздат, 1928.

[18] «Левые» коммунисты свои идеи подкрепляли многочисленными ссылками на «классика» – Карла Маркса. Особенно на работу «Манифест коммунистической партии».

[19] После Октябрьской революции, 14 (27) декабря 1917 г. Декретом ВЦИК «О национализации банков» в стране была введена государственная монополия на банковское дело. Частные кредитные учреждения были национализированы и слиты с Государственным банком, который месяц спустя стал называться Народным банком Российской Республики (позднее Народным банком РСФСР). В течение 1918 и 1919 гг. были также ликвидированы все остальные виды дореволюционных кредитных учреждений (земельные банки, городские банки, общества взаимного кредита). В условиях военного коммунизма, в связи с натурализацией хозяйственной жизни, внедрением безденежных расчётов между государственными предприятиями и учреждениями и обесцениванием денег банковские функции Народного банка РСФСР были упрощены и сведены к минимуму. В конце 1919 г. филиалы Банка были реорганизованы в подотделы губернских и уездных финансовых органов.

[20] Подробнее см.: Катасонов В. Экономика Сталина. – М.: Институт русской цивилизации, 2014 // Глава 7. «Денежно-кредитная система СССР: государственная монополия и централизация управления».

[21] Эта система с минимальными изменениями просуществовала до середины 1980-х годов, когда началась «перестройка» М. Горбачева.

 

ИСТОЧНИК:

Сетевой литературный журнал КАМЕРТОН. —  Издание Фонда «Русское единство». -
Москва, № 74 — Декабрь 2015.

http://webkamerton.ru/2015/12/mir-bankov-v-svete-ucheniya-osnovopolozhnikov-socializma-lenin-marks-sen-simon/




0 комментариев для “Мир банков в свете учения основоположников социализма. Ленин, Маркс, Сен-Симон (Часть3)