Денежное обращение и кредит капиталистических стран

Posted 30.03.2015 by Редакция сайта

Rep. Bob Goodlatte’s 43-Day Assault On The Patent Troll

Курс Э.Я Брегеля “Денежное обращение и кредит капиталистических стран”, будучи специальным разделом марксистско-ленинской политической экономии, вооружает учащихся пониманием закономерностей денежно-кредитной сферы, ее роли во всем общественном воспроизводстве. Вместе с тем он дает конкретные знания о строении денежно-кредитной системы капитализма, деятельности и операциях отдельных кредитных институтов (коммерческих банков, эмиссионных банков, фондовой биржи), а также о денежно-кредитных системах главнейших капиталистических стран.

Содержание

Глава 1. Происхождение и сущность денег

Глава 2. Бумажные деньги и инфляция

Глава 3. Ссудный капитал и кредит

Глава 4. Фиктивный капитал и фондовая биржа

Глава 5. Банки и банковские операции

Глава 6. Эмиссионные банки и банкнотное обращение

Глава 7. Денежные системы

Глава 8. Платёжный баланс и международный кредит

Глава 9. Денежно-кредитная система дореволюционной России

В соответствии с требованиями марксистского диалектического метода деньги и кредит следует рассматривать не изолированно, а в неразрывной связи со всем процессом общественного воспроизводства. Денежное обращение и кредит находятся в зависимости от способа производства. Например, необходимость денег в товарном хозяйстве коренится в присущем товарному производству противоречии между частным и общественным трудом; классовая сущность денег в буржуазном обществе определяется характером капиталистического способа производства, основанного на частной собственности на средства производства и эксплуатации наемного труда; необходимость кредита при капитализме вытекает из движения капиталистического производства; циклические денежно-кредитные кризисы обусловлены кризисами перепроизводства и т.д. При изучении всех явлений денежного обращения и кредита должна быть показана определяющая роль производства.

Но денежно-кредитная сфера не является чем-то пассивным; она не только зависит от производства, но и в свою очередь оказывает на него активное обратное воздействие, причем это воздействие может быть различным. Например, устойчивая валюта является одним из условий роста капиталистического производства, тогда как инфляция оказывает на него разрушительное влияние; развитие кредитной системы дает мощный толчок накоплению капитала, кредитные кризисы же служат фактором обострения промышленных кризисов. Поэтому при изучении курса “Денежное обращение и кредит капиталистических стран” должно быть обращено внимание как на зависимость денежного обращения и кредита от производства, так и на их обратное влияние на производство.

Денежное обращение и кредит при капитализме не представляют собой изолированных друг от друга явлений, а образуют органическое единство. Например, векселя, банкноты и чеки, возникающие на основе кредита, выполняют функцию средства обращения, замещая в известных границах металлические деньги;

инфляция и расстройство денежного обращения подрывают нормальное функционирование кредитной системы и т.д. Понятно, что в курсе “Денежное обращение и кредит капиталистических стран” явления денежного обращения и кредита изучаются в неразрывной связи друг с другом.

В свою очередь как денежное обращение, так и кредит тесно связаны с государственными финансами, особенно в условиях современного капитализма, когда монополии подчинили себе буржуазный государственный аппарат и широко используют в своих интересах государственный бюджет. Государственные финансы не являются специальным предметом изучения в курсе “Денежное обращение и кредит капиталистических стран”, однако связь между денежно-кредитной системой и финансами буржуазных государств должна быть показана в данном курсе.

Далее, в соответствии с требованиями диалектического метода деньги и кредит следует рассматривать не в застывшем, неизменном состоянии, а в их движении. Это означает, например, необходимость анализа возникновения денег и кредита, исторического развития функций денег, исторического развития денежных систем, развития кредита и банков при капитализме и их новой роли в эпоху империализма, особенностей денежного обращения и кредита в период общего кризиса капитализма и т.д. В курсе “Денежное обращение и кредит капиталистических стран” деньги и кредит рассматриваются исторически, начиная с их зарождения и развития в докапиталистических формациях и кончая характеристикой их в условиях современного капитализма.

В противоположность метафизическому методу, сводящему процесс развития к чисто количественным изменениям, диалектический метод рассматривает процесс развития как движение по восходящей линии, включающее в себя не только количественные, но и качественные изменения. И эта черта диалектического метода определяет подход ко всем экономическим явлениям, в том числе и к явлениям денежно-кредитной сферы. Так, марксистско-ленинская теория показывает, что переворот в способе производства неизбежно ведёт к качественным изменениям и в денежно-кредитной сфере, что, например, при капитализме возникает кредитная система, качественно отличная от тех кредитных отношений, которые существовали в докапиталистических формациях. С уничтожением капитализма, в результате пролетарской революции и установления диктатуры пролетариата вместе с изменением способа производства коренным образом изменяется и денежно-кредитная система, которая из инструмента буржуазной экономики превращается в орудие строительства коммунизма.

Существенное значение для курса “Денежное обращение и кредит капиталистических стран” имеет и то требование диалектического метода, которое состоит в рассмотрении процесса развития как движения внутренних противоречий, присущих всем предметам и явлениям. Присущие капиталистическому способу производства внутренние противоречия находят свое выражение и в денежно-кредитной сфере; последняя в свою очередь является фактором развития и обострения этих противоречий. Так, инфляция ведет к усилению обнищания пролетариата и к резкому обострению классовых противоречий в буржуазном обществе; кредитная система капитализма служит фактором развития противоречия между общественным характером производства и капиталистической формой присвоения и способствует обострению экономических кризисов; международный кредит, будучи орудием эксплуатации империалистическими государствами колониальных и зависимых стран, ведет к обострению противоречий между ними и т.д. При изучении денежно-кредитной системы капитализма особое внимание нужно обращать как на свойственные ей самой внутренние противоречия, так и на ее роль в развитии и обострении противоречий капиталистического хозяйства в целом.

Политическая экономия является наукой классовой, партийной. В противоположность буржуазной политической экономии, которая выражает классовые интересы буржуазии, а потому восхваляет и защищает капиталистический строй, марксистско-ленинская политическая экономия служит могучим идейным оружием для самого передового и революционного класса — пролетариата, исторической миссией которого является свержение капитализма и построение коммунистического общества. Марксистский классовый подход к явлениям денежного обращения и кредита в капиталистическом обществе требует прежде всего вскрытия классовой сущности денег и кредита, их роли как инструментов буржуазии, как орудий эксплуатации рабочего класса и экспроприации мелких производителей.

Такой подход включает в себя, далее, анализ того, как с развитием капитализма, его превращением в монополистический и наступлением общего кризиса капитализма эксплуататорская сущность капиталистической денежно-кредитной системы проявляется во всё более острых и резких формах. Разоблачение эксплуататорского характера денежно-кредитной системы капитализма вообще и империализма в частности является одной из важнейших задач курса “Денежное обращение и кредит капиталистических стран”. В связи с этим при изучении нашего курса должно быть обращено серьезное внимание на анализ современной инфляции в капиталистических странах и ее роли в усилении эксплуатации и обнищания пролетариата, на значение кредита как орудия эксплуатации и угнетения империалистическими государствами колониальных народов и т.д.

Классовый, партийный характер курса “Денежное обращение и кредит капиталистических стран” означает, наконец, необходимость критики и разоблачения враждебных марксизму-ленинизму теорий денег и кредита, проповедуемых буржуазными экономистами, а также правыми социалистами. Особое внимание должно быть обращено на разоблачение апологетического, реакционного характера современных буржуазных “теорий”, которые находятся на службе империализма и используются для оправдания денежно-кредитной политики, проводимой финансовой олигархией и прямо направленной против трудящихся масс.

Предметом особой темы курса является разработка вопросов теории денег и кредита в русской экономической науке. В области экономической науки, как и других наук, Россия дала миру многих выдающихся оригинальных мыслителей, опережавших современную им науку Запада. В связи с этим в нашем курсе показаны заслуги передовых русских экономистов в разработке вопросов денежного обращения и кредита.

Экономические законы капитализма, в том числе и законы, управляющие его денежно-кредитной системой, открыты Марксом. Эти законы полностью сохраняют силу и на монополистической стадии развития капитализма. Однако с переходом от домонополистического капитализма к империализму в денежно-кредитной сфере происходят глубокие изменения. Творчески развивая марксистскую теорию, В.И. Ленин вскрыл эти изменения, выражающиеся в превращении банков из скромных посредников в кредите во всесильных монополистов, в сращивании банкового капитала с промышленным, в новой роли банков и т.д. В соответствующих темах курса “Денежное обращение и кредит капиталистических стран”, в частности при рассмотрении банков и их операций, дается характеристика тех новых явлений, обобщение и анализ которых представляет собой крупный вклад, внесенный Лениным в марксистскую теорию.

В эпоху империализма денежно-кредитная система подчинена требованиям основного экономического закона современного капитализма — закона максимальной прибыли — и играет активную роль в осуществлении этого закона. Поэтому важнейшие явления денежного обращения и кредита современного капитализма характеризуются под углом зрения его основного экономического закона. В условиях общего кризиса капитализма, всесторонний анализ которого дан в работах И. В. Сталина, денежно-кредитная система капитализма находится в состоянии хронического расстройства. Изучение денежного обращения и кредита в этот период должно показать, что общий кризис капитализма породил глубокий кризис капиталистической денежно-кредитной системы и что расстройство этой системы в свою очередь ведет к обострению экономических и классовых противоречий в капиталистических странах.

Специальные темы курса посвящены рассмотрению денежно-кредитной системы дореволюционной России и современных денежно-кредитных систем главнейших капиталистических стран — США, Англии и Франции. Различные исторические условия, при которых складывался и развивался капитализм в отдельных странах, и неравномерность их развития наложили свою печать на денежно-кредитные системы. Строение кредитной системы, конкретные формы концентрации и централизации банков, сращивания их в эпоху империализма с промышленностью и т.д. отличаются некоторыми особенностями в различных капиталистических странах, хотя основные закономерности денежного обращения и кредита одинаковы для всех этих стран. Задачей данных тем курса является выяснение этих особенностей и характеристика денежно-кредитных систем главнейших стран капиталистического мира, включая и дореволюционную Россию.

Курс “Денежное обращение и кредит капиталистических стран” предшествует изучению курса “Денежное обращение и кредит в СССР”. Капиталистическая система хозяйства со времени Великой Октябрьской социалистической революции перестала быть единственной и всеобъемлющей системой мирового хозяйства. Загнивающему капитализму противостоит крепнущая социалистическая система хозяйства СССР, а также стран народной демократии. Социалистическому способу производства соответствует новая, социалистическая денежно-кредитная система, служащая одним из важных рычагов в деле построения коммунистического общества. Но для того чтобы понять коренные отличия социалистической денежно-кредитной системы от капиталистической, для того чтобы уяснить огромные преимущества денежно-кредитной системы СССР перед денежно-кредитными системами капиталистических стран, необходимо знать, что представляют собой последние и каковы те разъедающие их противоречия, которые неизбежны в условиях капитализма.

Глава 1. Происхождение и сущность денег

На самой ранней своей ступени обмен имел случайный характер и происходил не между отдельными лицами, а между общинами. Этому случайному обмену соответствовала простая или случайная форма стоимости, при которой один товар выражал свою стоимость в одном противостоявшем ему товаре-эквиваленте.

С появлением первого крупного общественного разделения труда — выделением скотоводства и земледелия — произошел переход от случайного обмена к регулярному, а с вытеснением общественной собственности частной собственностью обмен между общинами уступил место индивидуальному обмену. Первоначально разнообразные продукты скотоводства и земледелия непосредственно обменивались друг на друга. Такому обмену соответствовала полная или развернутая, форма стоимости, при которой каждый товар выражал свою стоимость в многочисленных товарах-эквивалентах, например, стоимость хлеба выражалась и в мясе, и в масле, и в шерсти и т.д.

По мере роста товарного производства и развития обмена из всего товарного мира начали выделяться отдельные товары, становившиеся главными предметами обмена и других сделок. С течением времени все члены общества стали выражать стоимость своих товаров в каком-либо одном товаре, который в силу этого превращался во всеобщий эквивалент. Тем самым на смену развернутой форме стоимости пришла всеобщая форма стоимости. При этой форме множество эквивалентов, существовавших ранее, было вытеснено одним эквивалентом, в котором единообразно выражалась стоимость всех товаров. Однако роль всеобщего эквивалента еще не закрепилась сразу исключительно за данным товаром, но выполнялась попеременно то одним, то другим товаром. Например, в древней Ирландии в качестве всеобщего эквивалента выступали то быки, то мешки ячменного зерна.

В результате дальнейшего развития обмена из двух или нескольких товаров, игравших попеременно роль всеобщего эквивалента, выделился один товар, который стал играть эту роль уже постоянно. Так возникла денежная форма стоимости, отличающаяся от всеобщей тем, что при ней общественная функция всеобщего эквивалента срослась с натуральной формой одного единственного товара, стала его общественной монополией. Тот товар, с которым в силу общественного обычая срослась роль всеобщего эквивалента, есть деньги.

В зависимости от конкретных исторических условий роль денег у различных народов и в различные эпохи выполнялась разными товарами. Обычно в качестве всеобщего эквивалента выступал либо тот товар, который служил главным предметом ввоза извне, либо же тот товар, который служил главным предметом туземного отчуждаемого имущества, т.е. являлся важнейшим предметом обмена и других сделок (дарений, уплаты даней и т.п.).

Ввиду большой роли, которую скотоводство играло в хозяйственной жизни первобытного общества, одним из первых денежных товаров был скот.

В “Илиаде” Гомера скот неоднократно упоминается в качестве всеобщего эквивалента. Например, медное оружие Диомеда оценивается в 9 быков, а золотые доспехи Главка — в 100 быков, искусная рабыня — в 4 быка, медный треножник — в 12 быков и т.д.

Многочисленные следы той эпохи, когда скот играл роль денег, сохранились в языках различных народов. Так, латинское слово “пекуниа”, означающее деньги, произошло от слова “пекус”, т.е. скот. У древних славян скот также играл роль денег, а понятие денег долгое время выражалось словом “скот”. Даже в XI-XII вв., когда роль денег уже выполняли металлы, казна киевских князей называлась “скотницей”, а княжеский казначей — “скотником”. Восхваляя богатство и щедрость Владимира Мономаха, митрополит Никифор писал ему: “Но скотница твоя по божьей благодати неоскудна есть, неистощима, — раздаваема и не оскудеема”.

Кроме скота, первобытными деньгами служили и другие товары, различные у разных народов. Среди них довольно широкое распространение имели меха и шкуры (у скандинавских народов и в древней Руси), ценные раковины — каури (у первобытных племен на островах Тихого океана и в Африке), чай (в Тибете и Монголии), соль (в Западном Судане и Абиссинии) и др.

С возникновением второго крупного общественного разделения труда — отделением ремесла от земледелия — роль денег переходит от скота и других товаров к металлам. Медь и бронза были первыми металлами, служившими материалом для производства земледельческих и ремесленных орудий, а также оружия и домашней утвари. Став в силу этого играть крупную роль в обмене, металлы превратились во всеобщий эквивалент — деньги. В дальнейшем роль денег переходит к благородным металлам — серебру и золоту.

Причиной того, что в конечном счете все другие товары в качестве денег были вытеснены золотом и серебром, явились те свойства благородных металлов, которые делают их наиболее пригодными для выполнения функций денег. К числу этих свойств относятся: 1) однородность-два куска золота или серебра одинакового веса ничем не отличаются друг от друга, совершенно равноценны и потому лучше могут измерять стоимость других товаров, чем, например, скот, не обладающий этим качеством однородности; 2) делимость — металлы в отличие от скота или мехов делятся на части без потери стоимости, а это очень важно для денег, которые должны обслуживать обмен товаров различной стоимости; 3) портативность — золото и серебро имеют высокую стоимость, а потому небольшие весовые количества этих металлов могут легко и удобно переходить из рук в руки, выполняя функцию средства обращения; 4) сохраняемость — благородные металлы не ржавеют, не подвержены порче и могут сохраняться длительное время, а это способствует выполнению ими функции сокровища.

Итак, деньги появились стихийно из мира товаров в результате длительного исторического процесса развития обмена. Но и после того как деньги уже выделились из всей массы товаров, они сохраняют свою товарную природу. Во-первых, деньги, как и всякий товар, обладают стоимостью, так как они являются сгустком абстрактного, общественного труда. Только потому, что деньги сами имеют стоимость, они могут служить воплощением стоимости всех других товаров, всеобщим эквивалентом. Во-вторых, денежный товар обладает также потребительной стоимостью.

Однако деньги не являются рядовым, обыкновенным товаром; они занимают особое место в товарном хозяйстве, играя по отношению к другим товарам роль всеобщего эквивалента. Эквивалентной форме стоимости присущи следующие особенности: 1) потребительная стоимость служит формой проявления своей противоположности — стоимости; 2) конкретный труд выступает как форма проявления своей противоположности — абстрактного труда; 3) частный труд становится проявлением своей противоположности — непосредственно общественного труда. Эти особенности эквивалентной формы стоимости наиболее ярко проявляются в деньгах и имеют решающее значение для понимания сущности денег.

С возникновением денежной формы стоимости весь товарный мир разделяется на два полюса — товары и деньги. Каждый из обыкновенных товаров непосредственно выступает только как потребительная стоимость; что же касается стоимости, то она находится в товарах в скрытом виде и обнаруживается лишь посредством приравнивания их к всеобщему эквиваленту — деньгам.

В силу этого деньги, в противоположность остальным товарам, выступают в качестве всеобщего и непосредственного воплощения стоимости. Указывая на специфический характер денег как всеобщего эквивалента, Маркс дал следующее определение денег: “Особенный товар, представляющий, таким образом, адекватное бытие меновой стоимости всех товаров, или меновая стоимость товаров как особенный выделенный товар, есть деньги. Это — кристаллизация меновой стоимости товаров, которую они создают в самом процессе обмена”.

В каждом товаре заключен как конкретный, так и абстрактный труд. Однако конкретный труд, заключенный в товаре, выступает непосредственно (например, совершенно очевидно, что обувь является продуктом конкретного труда сапожника, а костюм — продуктом конкретного труда портного); напротив, абстрактный труд, затрата человеческой рабочей силы вообще, содержится в любом товаре скрыто и может проявиться лишь окольным путем — посредством приравнивания одних видов труда к другим через обмен товаров. А так как при развитом обмене все товары приравниваются к деньгам, то тот конкретный труд, который заключен в денежном товаре, становится формой проявления общечеловеческого, абстрактного труда. Таким образом, в противоположность всем прочим товарам деньги выступают в качестве всеобщего и непосредственного воплощения абстрактного труда.

В условиях товарного хозяйства, основанного на частной собственности на средства производства, труд непосредственно выступает как частный труд. Однако в силу общественного разделения труда все товаропроизводители по существу работают друг на друга и, следовательно, их труд имеет также общественный характер. Но этот общественный характер труда частных товаропроизводителей скрыт: производя тот или иной товар вслепую, наугад, без предварительного учета потребностей общества, товаропроизводитель не знает и не может знать, нужен ли продукт его труда обществу. Он узнает об этом лишь на рынке и только через посредство обмена товаров на деньги. Поэтому тот частный труд, который заключен в денежном товаре (а ведь труд по добыче золота сам по себе в условиях товарного хозяйства, основанного на частной собственности, тоже является частным трудом), служит формой проявления общественного труда. Следовательно, в противоположность всем прочим товарам деньги выступают как непосредственное воплощение общественного труда.

Из всего изложенного выше следует, что деньги как специфический товар, служащий всеобщим эквивалентом, имеют следующие особенности: 1) в их потребительной стоимости проявляется стоимость всех других товаров; 2) заключенный в них конкретный труд служит всеобщей формой проявления абстрактного труда; 3) содержащийся в них частный труд выступает как труд в непосредственно общественной форме.

Противоположность между обыкновенными товарами и деньгами проявляется и в их потребительной стоимости. Каждый товар способен удовлетворять лишь какую-либо определенную человеческую потребность (например, хлеб — потребность в пище, костюм — потребность в одежде и т.п.) и, следовательно, имеет только особенную единичную потребительную стоимость. Такую потребительную стоимость сохраняет и денежный товар: из золота, например, выделывают кольца, браслеты, зубные пломбы, часы и т.д. Однако, кроме того, денежный товар имеет специфическую потребительную стоимость, которая обусловлена уже не его вещественными свойствами, а той особой общественной ролью, которую деньги играют в товарном хозяйстве. Эта потребительная стоимость денег как таковых (а не самого денежного материала) состоит в их способности непосредственно обмениваться на все товары и посредством этого обмена удовлетворять любые потребности их владельцев. Каждый обыкновенный товар как продукт частного труда не обладает способностью непосредственно обмениваться на продукты всех других видов труда: товары обмениваются друг на друга лишь при посредстве денег. Напротив, деньги и только они обладают непосредственной и всеобщей обмениваемостью.

Таким образом, в противоположность всем прочим товарам, имеющим лишь особенную потребительную стоимость, деньги обладают всеобщей потребительной стоимостью.

Благодаря этому деньги становятся формой разрешения внутреннего противоречия, заключенного в товаре (между потребительной стоимостью и стоимостью), которое наглядно обнаруживается в процессе обмена. Для каждого товаропроизводителя его собственный товар служит не потребительной, а меновой стоимостью или средством обмена, при помощи которого он приобретает другие товары; напротив, чужие товары служат для него потребительными стоимостями. Но потребности товаропроизводителя разнообразны, в то время как сам он обычно производит только один какой-нибудь вид товара. Например, столяр производит только мебель, имеющую лишь ограниченную, особенную потребительную стоимость, тогда как сам он нуждается и в хлебе, и в мясе, и в одежде, и в обуви, и в сырых материалах, инструментах и т.д. Однако обменять стол на любые товары было бы возможно лишь в том случае, если бы он обладал потребительной стоимостью для всех членов общества, т.е. всеобщей потребительной стоимостью, и был всеобщим эквивалентом. Так обстоит дело и со всеми прочими товарами. Но все товары не могут служить одновременно и особенными потребительными стоимостями и всеобщим эквивалентом.

Это противоречие находит разрешение в раздвоении товарного мира на обыкновенные товары, с одной стороны, и денежный товар — с другой. С выделением из товарного мира всеобщего эквивалента впервые появляется такой специфический товар (деньги), который действительно является предметом всеобщей потребности и обладает всеобщей потребительной стоимостью. Поэтому обмен товара на деньги дает товаропроизводителю возможность приобрести затем любой нужный ему товар.

Только косвенным, окольным путем — посредством обмена товара на деньги — обнаруживается, имел ли труд частного товаропроизводителя общественное значение. Если товаропроизводитель произвел вещи, утратившие полезность для общества, то он не сможет продать их, обменять на деньги, а потому сам не сможет получить продукты труда других членов общества. Напротив, коль скоро товаропроизводитель обменял свой товар на деньги, то это свидетельствует о том, что заключенный в данном товаре труд был нужен обществу, и дает возможность товаропроизводителю в свою очередь приобрести продукты труда других членов общества. Через деньги же обнаруживается и то, в какой мере данный труд был нужен обществу. Если, например, определенный товар был произведен в излишнем количестве, то даже в случае продажи его на рынке он будет приравнен к меньшему количеству денег, чем это соответствует стоимости товара, и таким путем товаропроизводитель обнаружит, что частично труд его был затрачен впустую. Таким образом, только через обмен товаров на деньги товаропроизводители получают общественное признание своего труда.

Называя деньги продуктом общественного труда, организованного товарным хозяйством, В. И. Ленин следующим образом характеризует их роль: “Продукт отдельного производителя, предназначенный на чужое потребление, может дойти до потребителя и дать право производителю на получение другого общественного продукта только принявши форму денег, т.е. подвергшись предварительно общественному учету как в качественном, так и в количественном отношениях. А учет этот производится за спиной производителя, посредством рыночных колебаний”.

Из всего сказанного следует, что деньги — это такой специфический товар, который монопольно выполняет роль всеобщего эквивалента и служит орудием стихийного учета общественного труда частных товаропроизводителей.

В условиях капитализма общественно-производственные отношения людей осуществляются посредством обмена товаров на деньги. А так как при денежной форме стоимости общественная роль всеобщего эквивалента срастается с определенной вещью, например с золотом, то тем самым в данной вещи, как в фокусе, сходятся все нити общественных связей. Овеществление производственных отношений людей находит в деньгах всеобщее выражение.

Это объективное явление, вытекающее из самой природы товарного хозяйства, получает в сознании людей извращенное отражение. То, что золото как деньги обладает специфическим общественным свойством непосредственной и всеобщей обмениваемости, представляется людям таким же естественным свойством самого золота, как свойство магнита притягивать к себе железо. Деньги рассматриваются ими как вещь, по самой своей природе наделенная магической способностью обмениваться на все другие вещи.

Вскрыв тайну товарного фетишизма, Маркс разоблачил также и денежный фетишизм. Он показал, что деньги — это не вещь как таковая, а выраженное в вещи, или овеществленное, производственное отношение людей.

Зародившись в период разложения первобытно-общинного строя, деньги получают дальнейшее развитие в классовых антагонистических формациях. Классовая природа денег выражается в том, что они служат средством присвоения чужого труда, орудием эксплуатации человека человеком.

Деньги начали служить орудием эксплуатации еще в докапиталистических формациях. При посредстве денег купцы и ростовщики эксплуатировали массу мелких производителей: купцы — путем покупки продуктов их труда ниже стоимости, ростовщики — путем присвоения в форме процентов по ссудам части труда мелких производителей. Деньги служили орудием эксплуатации мелких производителей также со стороны рабовладельческого и феодального государств, взимавших с крестьян и ремесленников большие налоги. В условиях развитого рабовладельческого строя деньги являлись средством покупки рабов и в связи с развитием работорговли играли существенную роль в расширении сферы рабовладельческой эксплуатации. Что касается феодального общества, то на поздней его стадии, с переходом от отработочной и продуктовой ренты к денежной, деньги вклиниваются уже и в отношения между феодалом и его крепостными, становясь орудием выжимания прибавочного труда.

Для развитого феодализма типично отделение города от деревни и превращение городов в центры ремесла и торговли. Сосредоточенные в городах и специализировавшиеся в определенной отрасли производства ремесленники должны были регулярно продавать продукты своего труда на рынке. В свою очередь и крестьянам приходилось систематически продавать часть продуктов своего хозяйства на рынке как для того, чтобы покупать в обмен на них ремесленные изделия, так и для уплаты денежной ренты помещикам и налогов государству. Таким образом, мелкие производители попадали во все большую зависимость от рыночной стихии.

Так как общественный учет труда частных товаропроизводителей осуществляется в стихийном порядке, через обмен товаров на деньги, то это неизбежно ведет к классовому расслоению товаропроизводителей.

Величина стоимости товаров, а следовательно, и количество денег, получаемых производителями в обмен на свои товары, зависит от общественно необходимого рабочего времени, последнее же, как правило, не совпадает с индивидуальными затратами труда. В силу этого те производители, которые обладают лучшими средствами производства и чьи индивидуальные затраты труда меньше, чем общественно необходимое время, получают в результате продажи своих товаров большее количество денег; напротив, те производители, которые обладают худшими средствами производства и чьи индивидуальные затраты труда превышают общественно необходимое рабочее время, получают меньшее количество денег. Неизбежное на основе действия стихийного закона стоимости классовое расслоение товаропроизводителей еще более усиливается вследствие колебаний рыночных цен товаров и их отклонений от стоимостей. “Эти неведомые производителю, независимые от него рыночные колебания, — указывал Ленин, — не могут не порождать неравенства между производителями, не могут не усиливать этого неравенства, разоряя одних и давая другим в руки деньги == продукт общественного труда”.

В конечном счете зажиточная верхушка товаропроизводителей превращается в капиталистов (сначала торговых, а затем и промышленных), масса же разоряющихся мелких производителей — в наемных рабочих. Таким образом, деньги становятся орудием капиталистической эксплуатации, превращаются в капитал.

Классовая сущность денег как орудия эксплуатации получает полное развитие в капиталистическом обществе. В докапиталистических классовых формациях деньги в некоторой мере уже служили орудием эксплуатации, однако типичными для этих формаций были натуральное хозяйство и присвоение чужого труда путем непосредственного, внеэкономического принуждения. Напротив, эксплуатация наемных рабочих капиталистами осуществляется всегда при посредстве денег: капиталист покупает на деньги товар — рабочую силу (а также средства производства), созданная же неоплаченным трудом наемных рабочих прибавочная стоимость воплощается в товарах и после реализации их в свою очередь превращается в деньги. При капитализме деньги являются не только всеобщим эквивалентом, но и одной из форм капитала 2. Функции денег

Деньги в товарном хозяйстве выполняют следующие функции: 1) меры стоимости; 2) средства обращения; 3) средства образования сокровищ; 4) средства платежа; 5) мировых денег.

Деньги как мера стоимости. В деньгах как всеобщем эквиваленте находит свое выражение стоимость всех товаров. Путем приравнивания всех товаров к деньгам труд частных производителей получает общественное выражение, а вместе с тем измеряется и величина стоимости товаров.

Это, однако, не означает, что именно деньги делают товары соизмеримыми. Только потому, что товары действительно равны друг другу как воплощение абстрактного, общественно необходимого труда, возможно и соизмерение их стоимости при посредстве денег.

Отсюда следует, что выполнять функцию меры стоимости деньги могут лишь потому, что они являются воплощением абстрактного труда, т.е. сами обладают стоимостью.

Измерение стоимости товаров деньгами отнюдь не требует реального наличия денег у товаровладельцев: деньги при выполнении ими функции меры стоимости выступают как идеальные, мысленно представляемые деньги. Товаровладелец может выразить в золоте стоимость товаров на любые суммы, хотя бы он не имел в кармане ни крупицы реального золота.

Стоимость товара, выраженная в деньгах, называется ценой. Так как цена есть денежное выражение стоимости товара, то понятно, что сами деньги цены не имеют, ибо их стоимость не может быть выражена в них самих. Чтобы найти выражение величины стоимости денег, надо, как отмечал Маркс, читать прейскурант справа налево. Таким образом, специфической формой стоимости денежного товара является развернутая форма стоимости.

Для сравнения цен различных товаров необходимо выражать их в одинаковых единицах, т.е. свести к одному масштабу. Масштабом цен называется весовое количество металла, принятое в данной стране за денежную единицу и служащее для измерения цен всех товаров. Так, русская денежная единица — рубль — в дореволюционной России (после введения в 1897 г. золотой валюты) составляла 17,4 доли чистого золота, т.е. около 0,77 г; немецкая денежная единица — марка — равнялась 1/2790 кг чистого золота, т.е. около 0,36 г, и т.д.

Между деньгами как мерой стоимости и деньгами как масштабом цен имеются существенные различия.

Во-первых, как мера стоимости золото относится ко всем остальным товарам; напротив, как масштаб цен золото относится к самому себе, т.е. принятое за денежную единицу количество золота сравнивается с другими количествами золота, представляющими собой цены различных товаров.

Во-вторых, мера стоимости возникает стихийно, независимо от государственной власти; напротив, масштаб цен обычно устанавливается государством в законодательном порядке.

В-третьих, мерой стоимости служит денежный товар (например, золото), стоимость которого изменяется с изменением количества общественного труда, необходимого для его производства;

напротив, масштабом цен служит фиксированное весовое количество металла, не изменяющееся вследствие изменений стоимости этого металла. Если, например, стоимость золота понизится вдвое, то хотя в результате этого цены всех товаров повысятся вдвое, самый масштаб цен нисколько не изменится.

Первоначально масштаб цен совпадал с весовым масштабом, что нашло свое выражение в наименованиях денежных единиц: французский ливр (т.е. фунт), английский фунт стерлингов и т.д. Однако в ходе исторического развития масштаб цен отделился от весового масштаба. Главными причинами этого явились: 1) введение в данной стране иностранных денег (что имело место, например, в древнем Риме в отношении золотых и серебряных монет); 2) переход функций денег от менее ценных металлов к более ценным; 3) порча монет государственной властью.

Когда в Англии (в XVIII в.) серебро в качестве меры стоимости было вытеснено золотом, то название «фунт стерлингов” не могло уже, понятно, относиться к весовому фунту нового денежного металла — золота. Так как золото по своей стоимости превосходило тогда серебро примерно в 15 раз, то золотой “фунт стерлингов” содержал в себе лишь 1/15 того весового количества металла, которое до этого содержалось в серебряном фунте стерлингов.

Но еще до перехода функций денег к золоту денежные единицы отделялись от весовых вследствие фальсификации монет государственной властью. В результате порчи монет содержание металла в денежных единицах стало меньше, чем то соответствовало их весовым названиям.

Так как цена есть денежное выражение стоимости, то цены товаров прямо пропорциональны стоимости самих товаров и обратно пропорциональны стоимости денег.

Хотя по своей природе цена есть денежное выражение стоимости, цены товаров неизбежно отклоняются от стоимости вследствие несоответствия между спросом и предложением, порождаемого анархией товарного производства. Однако стихийные отклонения цен товаров от стоимости не только не противоречат закону стоимости, а, напротив, представляют собой необходимую форму проявления этого закона в анархическом товарном хозяйстве.

Только по отклонению цен товаров вверх или вниз от их стоимости товаропроизводители узнают, какие товары произведены в недостаточном, а какие — в избыточном количестве. Это побуждает их расширять производство одних товаров и сокращать производство других, в результате чего цены колеблются вокруг стоимости, тяготеют к ней.

Таким образом, деньги играют важную роль во всем механизме действия закона стоимости. Посредством денег как меры стоимости не только измеряется стоимость товаров, но и выявляются отклонения цен от стоимости, а эти стихийные отклонения ведут к перераспределению общественного труда между различными отраслями производства.

Функция меры стоимости развивалась вместе с развитием товарно-денежных отношений. Как при рабовладельческом, так и при феодальном строе господствовало натуральное хозяйство и только излишек продуктов превращался в товары и обменивался на деньги. Поэтому деньги служили мерой стоимости не по отношению ко всей массе продуктов общественного труда, а лишь по отношению к ограниченной ее части. Сфера функционирования денег как меры стоимости расширялась по мере развития товарного производства. Так, с отделения ремесла от земледелия и города от деревни возрастало количество продуктов общественного труда, превращавшихся в товары, а вместе с тем развивалась и функция денег как меры стоимости.

С переходом к капитализму товарное производство стало всеобщей, господствующей формой производства. В результате этого значительно расширилась сфера функционирования денег в качестве меры стоимости: эту функцию деньги стали выполнять по отношению ко всей совокупности продуктов труда. Вместе с продуктами труда при капитализме и самая способность к труду, т.е. человеческая рабочая сила, стала товаром, а в связи с этим в деньгах выражается стоимость не только обыкновенных товаров, но и специфического товара — рабочей силы.

Деньги как средство обращения. Цены, по образному выражению Маркса, представляют собой влюбленные взоры, которые товары бросают на деньги. Но товаровладельцы не могут довольствоваться платонической любовью к деньгам: они стремятся к действительному обладанию предметом своей страсти, ибо только после реализации товара и получения денег товаровладелец может приобрести на них другие, необходимые ему товары. Таким образом, за выражением стоимости товара в деньгах, происходящим еще до процесса обращения, следует превращение товара в деньги, что имеет место уже в процессе обращения.

Товарное обращение включает в себя две метаморфозы, т.е. два изменения формы товарной стоимости: 1) превращение товара в деньги — продажу (Т — Д) и 2) превращение денег в товар-куплю (Д-Т). Играя роль посредника в обмене товаров, деньги выполняют функцию средства обращения.

Товарное обращение существенно отличается от непосредственного обмена товара на товар. Во-первых, оно не требует взаимного совпадения потребностей двух обменивающихся друг с другом товаровладельцев. Так, непосредственный обмен ситца на сапоги возможен лишь в том случае, если ткачу нужны сапоги, а сапожнику одновременно нужен ситец. Напротив, при посредстве денег обмен может состояться и в том случае, если ткачу нужны сапоги, но сапожнику в данное время требуется не ситец, а какой-нибудь другой товар, предположим хлеб. Во-вторых, товарное обращение не требует совпадения актов продажи и купли во времени: например, ткач может, продав свой ситец сегодня, затратить деньги на покупку пряжи лишь через месяц или несколько месяцев. В-третьих, товарное обращение не требует совпадения тех же актов в пространстве: товаровладелец может продать свой товар на одном рынке, а на вырученные деньги купить товары на другом рынке.

Таким образом, благодаря функционированию денег в качестве средства обращения преодолеваются те индивидуальные, временные и пространственные границы, которые характерны для непосредственного обмена товара на товар. А это означает, что стихийные общественные связи между товаропроизводителями становятся более развитыми, более сложными и многосторонними.

В силу анархии товарного производства, основанного на частной собственности, процесс товарного обращения чреват глубокими противоречиями. Появление денег не только не ликвидирует противоречий процесса обмена, а, напротив, усугубляет их.

В отличие от прямого товарообмена, при котором продажа и купля непосредственно совпадали друг с другом и никакого разрыва между ними быть не могло, товарное обращение (Т-Д-Т) расчленяется на два противоположных акта — продажу (Т — Д) и куплю (Д-Т), между которыми возможен разрыв. За актом продажи может и не последовать акт купли, причем дело не ограничится частным случаем нарушения обмена в одном из его звеньев, но отразится на множестве товаропроизводителей. Например, если сапожник, продав сапоги, не купит одежду у портного, то портной не сможет продать эту одежду, а следовательно, в свою очередь не сможет купить сукно у ткача; значит, и ткач останется с нереализованным товаром и не сможет купить пряжу у прядильщика и т.д. Как лучи сходятся в фокусе, так стихийные общественные взаимосвязи между частными товаропроизводителями находят свое концентрированное выражение в деньгах. Поэтому разрыв между продажей и куплей в одном из звеньев товарного обращения порождает разрыв в ряде других его звеньев, что может привести к невозможности реализации массы товаров, к кризису. Такова первая возможность кризисов, связанная с функцией денег как средства обращения.

Следует, однако, подчеркнуть, что функционирование денег как средства обращения создает лишь возможность кризисов, неизбежность же их вытекает не из явлений денежного обращения, а из присущего капитализму противоречия между общественным характером производства и частной формой присвоения.

Деньги как средство обращения существенно отличаются от денег как меры стоимости.

Во-первых, мерой стоимости служат идеальные деньги, средством же обращения — реальные деньги. Можно выразить стоимость товаров, как бы она ни была велика, совершенно не имея в наличии золота, однако нельзя купить товар, как бы мала ни была его стоимость, с помощью идеальных денег. Для того чтобы выполнять функцию средства обращения, деньги должны находиться у товаровладельца в руках, а не в представлении.

Во-вторых, мерой стоимости могут служить только полноценные деньги, тогда как в качестве средства обращения могут выступать также неполноценные и бумажные деньги. Дело в том, что в процессе обращения деньги находятся в непрерывном движении, переходят от одного лица к другому, от него к третьему и т.д. Пребывание денег в руках отдельного товаровладельца здесь мимолетно и подобно искре в момент электрического разряда: только что она появилась и ее уже нет. Поэтому наличие у денег собственной стоимости в данном случае перестает быть обязательным, и в качестве средства обращения полноценные монеты могут быть заменены знаками стоимости.

Первоначально металлы обращались в виде слитков, однако связанные с этим большие неудобства для оборота (необходимость при каждой сделке взвешивать металл, делить большие слитки на мелкие и т.д.) привели к тому, что еще в древности обращение металлов в виде слитков уступило место обращению их в монетной форме. Монета — это известное количество металла, которому придана определенная форма (обычно круглая) и которая снабжена государственным штемпелем, удостоверяющим вес металла и его пробу. Чеканка монет появилась в древней Греции в VIII-VII вв. до н.э.

В процессе обращения товары и деньги проделывают различное движение. Каждый товар после его продажи уходит из сферы обращения и поступает в сферу потребления, деньги же, пока они функционируют как средство обращения, все время обращаются, переходя из рук в руки.

При поверхностном взгляде на вещи кажется, что решающую роль играет обращение денег: деньги представляются тем двигателем, который вовлекает товары в обращение, приводит их в движение. В действительности же, напротив, движение денег имеет своей основой обращение товаров. В самом деле, размеры товарного обращения увеличиваются или уменьшаются вследствие роста или сокращения товарного производства, а не вследствие возрастания или уменьшения количества денег в обращении; изменения же в товарном обращении обусловливают и изменения в денежном обращении.

Для обращения определенной массы товаров в каждый данный период требуется определенное количество денег. При этом факторами, определяющими количество денег, необходимых для обращения, являются: 1) количество проданных на рынке товаров; 2) уровень товарных цен; 3) скорость обращения денег. Первые два фактора, вместе взятые, можно выразить понятием “сумма товарных цен”.

Если мы для упрощения примера предположим, что на рынке продаются всего лишь три товара, а именно — 1 млн. ц пшеницы, 10 млн. м ситца и 10 тыс. станков, причем цена 1 ц пшеницы равняется 10 долл., цена 1 м ситца — 2 долл. и цена 1 станка — 1 000 долл., то сумма товарных цен составит:

(10 долл. X 1 млн. ц пшеницы) + (2 долл. X 10 млн. м ситца) + (1 000 долл. X 10 тыс. станков)=40 млн. долл.

Количество денег в обращении за известный период (например, год) значительно меньше, чем сумма цен проданных товаров. Это объясняется тем, что каждая денежная единица неоднократно переходит из рук в руки, обслуживая реализацию нескольких товаров. Если предположить, что сумма цен товаров, проданных за год, составляет 100 млрд. долл., а каждый доллар делает в год в среднем 10 оборотов, то для обращения понадобится не 100 млрд. долл., а только 10 млрд. долл.

Таким образом, количество денег, необходимых для обращения, равно:

3. Роль денег при капитализме

В условиях капитализма деньги продолжают выполнять все рассмотренные выше функции, но при этом они приобретают новое качество: деньги превращаются в капитал, т.е. в стоимость, приносящую прибавочную стоимость. Разумеется, деньги при этом служат только орудием капиталистической эксплуатации, но не ее основой и причиной. Хотя эксплуатация наемного труда капиталом осуществляется при посредстве денег, в основе ее лежит капиталистическая частная собственность на средства производства. Роль денег как капитала проявляется во всех их функциях.

Когда стоимость товаров, произведенных на капиталистических предприятиях, выражается в деньгах, то деньги служат не только мерой стоимости, но вместе с тем и денежным капиталом. Дело в том, что товары, произведенные наемными рабочими и содержащие в себе прибавочную стоимость, являются не просто товарами, а товарным капиталом. Поэтому и деньги, в которых выражается стоимость таких товаров, являются не просто деньгами, а денежным капиталом.

Когда капиталисты продают свои товары, а на вырученные от продажи деньги покупают средства производства, то деньги выступают одновременно и как средство обращения и как капитал. Деньги, вырученные капиталистами от продажи товаров, предоставляют собой денежный капитал, ибо в них воплощена как авансированная капитальная стоимость, так и выжатая из рабочих прибавочная стоимость. Деньги, затрачиваемые капиталистами на покупку средств производства, тоже представляют собой денежный капитал, ибо они служат не просто покупательным средством, но вместе с тем и орудием извлечения прибавочной стоимости.

Когда капиталисты покупают средства производства не за наличный расчет, а в кредит и потом расплачиваются по своим долговым обязательствам, то деньги функционируют в качестве средства платежа. Ту же функцию они выполняют при оплате рабочей силы, поскольку последняя оплачивается капиталистами не при самой покупке, а лишь после ее использования. Будучи платежным средством, деньги и при оплате купленных капиталистами в кредит средств производства и при оплате рабочей силы служат вместе с тем капиталом, так как они используются в качестве орудия извлечения прибавочной стоимости.

Роль денег как капитала накладывает свою печать и на функцию денег как сокровища. Правда, деньги, изъятые капиталистами из обращения и превращенные в сокровище, непосредственно не служат капиталом, так как они не приносят прибавочной стоимости. Однако в руках капиталистов денежные сокровища являются потенциальным денежным капиталом, поскольку временно находящиеся в сокровище деньги могут быть в дальнейшем использованы для покупки средств производства и рабочей силы, т.е. могут быть превращены в капитал.

Наконец, и при выполнении функции мировых денег в условиях капитализма деньги выступают обычно как капитал. Так, если капиталисты данной страны продают свои товары за границу, то полученные за них деньги являются превращенной формой товарного капитала и, следовательно, денежным капиталом. Если капиталисты вывозят за границу капитал в денежной форме для помещения в заграничные предприятия или же в порядке предоставления внешних займов, то деньги здесь служат одновременно и мировыми деньгами и денежным капиталом.

Итак, при капитализме деньги играют новую роль — роль капитала, но это вовсе не означает, что они в дополнение к прежним пяти функциям приобретают какую-то новую, шестую функцию. Эта новая роль денег осуществляется через их прежние функции.

Деньги являются необходимым моментом в воспроизводстве как индивидуального, так и общественного капитала.

Всякий индивидуальный капитал в своем кругообороте последовательно принимает денежную, производительную и товарную форму. Решающую роль в этом кругообороте играет производительный капитал, так как прибавочная стоимость создается в процессе капиталистического производства. Однако необходимой предпосылкой покупки капиталистами элементов производительного капитала — средств производства и рабочей силы — является наличие у них денежного капитала. Именно потому, что деньги служат всеобщим эквивалентом, только на деньги капиталисты могут приобрести и средства производства и рабочую силу. Капитал, будучи денежным капиталом, может выполнять лишь функции денег, например, средства обращения или средства платежа. Эти функции денег сами по себе отнюдь не являются функциями капитала; они становятся таковыми лишь постольку, поскольку движение денег играет определенную роль в движении капитала и связано с последующими и предыдущими стадиями кругооборота капитала. Так, деньги, на которые капиталист покупает средства производства и рабочую силу, выступают как денежный капитал не потому, что они выполняют функции средства обращения и средства платежа, а потому, что на них приобретаются элементы производительного капитала, т.е. потому, что при их посредстве капиталисты осуществляют эксплуатацию наемных рабочих, извлекают прибавочную стоимость.

В кругообороте промышленного капитала денежная форма капитала является преходящей: в своем движении капитал в определенные моменты принимает денежную форму, чтобы затем сбросить эту форму и превратиться в производительный, а потом в товарный капитал. Однако, с другой стороны, кругооборот капитала неизбежно предполагает, что на определенные сроки капитал фиксируется в отдельных формах. В каждый данный момент у каждого промышленного капиталиста часть его капитала находится в денежной форме, другая часть — в производительной форме и третья — в товарной форме. В погоне за прибылью капиталисты стремятся свести к минимуму денежную и товарную часть своего капитала, чтобы увеличить ту его часть, которая функционирует в процессе производства и приносит прибавочную стоимость.

Деньги обслуживают и воспроизводство общественного капитала. Совокупный общественный продукт при капитализме представляет собой громадную массу товаров, подлежащих реализации на рынке, т.е. превращению в деньги. Разумеется, вся эта масса товаров не превращается в деньги одновременно; реализация ее состоит из множества отдельных сделок, следующих друг за другом во времени. Весь общественный продукт, как известно, делится на средства производства и предметы потребления. Деньги опосредствуют обращение как тех, так и других. Анализируя денежное обращение как посредствующий момент в воспроизводстве общественного капитала, Маркс установил, что деньги, обслуживающие реализацию общественного продукта, пускаются в обращение капиталистами I и II подразделений и после реализации товаров в конечном счете вновь возвращаются в руки этих капиталистов. Далее Маркс показал, что количество денег, обслуживающих реализацию общественного продукта, отнюдь не должно равняться его совокупной цене, а значительно меньше, поскольку одни и те же деньги последовательно обслуживают реализацию ряда товаров. Так, в марксовой схеме простого воспроизводства обмен 2 000 единиц средств производства на 2 000 единиц предметов потребления, т.е. реализация товаров в порядке обмена между двумя подразделениями на общую сумму в 4 000, осуществляется при посредстве 2 000 денежных единиц.

Как было уже показано, в условиях капитализма деньги одновременно играют роль всеобщего эквивалента и одной из форм капитала. Функционирование денег как капитала, т.е. как орудия извлечения капиталистами прибавочной стоимости на основе эксплуатации наемного труда, характерно для всех стадий развития капитализма. Однако в эпоху монополистического капитализма деньги служат уже не только орудием извлечения прибавочной стоимости вообще, но и орудием извлечения максимальной прибыли.

Капиталистические монополии присваивают максимальную прибыль при помощи установления монопольно высоких цен на товары. Продавая свои товары по монопольным ценам, они покупают товар — рабочую силу значительно ниже его стоимости. Деньги, затрачиваемые монополиями на покупку средств производства и рабочей силы, имеют своим назначением получение не просто прибыли, а именно максимальной прибыли. Деньги, выручаемые монополиями от продажи своих товаров по монопольным ценам, содержат в себе, во-первых, возмещение издержек производства и, во-вторых, максимальную прибыль. Таким образом, присвоение монополиями максимальной прибыли осуществляется при посредстве денег и самая эта прибыль выражается в деньгах.

Но этим не ограничивается роль денег в осуществлении требований основного экономического закона современного капитализма. Денежный механизм играет активную роль в обеспечении монополиям максимальной прибыли. Это выражается прежде всего в широком использовании монополиями инфляции как орудия получения максимальной прибыли путем эксплуатации, разорения и обнищания большинства населения данной страны (подробнее об этом см. в главе II). Далее, важную роль в обеспечении максимальной прибыли играют налоги и займы. Взимая тяжелые налоги с трудящихся масс, империалистические государства передают значительную часть выжатых из трудящихся денежных средств в распоряжение капиталистических монополий путем оплаты военных заказов, выдачи субсидий, выплаты процентов по займам. Здесь при посредстве денег осуществляется перераспределение национального дохода в пользу монополистов и в ущерб трудящимся.

Деньги служат также орудием присвоения максимальной прибыли путем закабаления и систематического ограбления народов других стран, в особенности отсталых. Вывозя свои капиталы за границу, главным образом в отсталые страны, монополии империалистических стран выкачивают из колоний и полуколоний максимальные прибыли. Эта эксплуатация народов колониальных и зависимых стран осуществляется при посредстве денег: как вывоз капитала, так и выкачка максимальной прибыли из колониальных и зависимых стран осуществляются в денежной форме. Особую роль играют деньги в ограблении отсталых стран через механизм денежных займов, ставящих эти страны в кабальную зависимость от иностранного капитала и обеспечивающих ему большие возможности извлечения максимальной прибыли.

Наконец, деньги обслуживают милитаризацию народного хозяйства в капиталистических странах и служат средством финансирования империалистических войн. Денежные средства, изъятые у трудящихся в форме налогов, буржуазные государства используют для покупки вооружений у капиталистических монополий, для подготовки и ведения войн. Но, как известно, войны и милитаризация хозяйства приносят чудовищные прибыли магнатам монополистического капитала.

Глава 2. Бумажные деньги и инфляция

1. Природа бумажных денег

Мы уже видели, что в функции средства обращения деньги выступают лишь как мимолётный посредник в обмене товаров, а не как самостоятельное воплощение товарных стоимостей. Для товаровладельца, который сегодня продал свой товар за деньги, а завтра купит на них другой товар, не имеет существенного значения, обладают ли эти деньги собственной стоимостью. Таким образом, возможность замены полноценных денег в процессе обращения неполноценными деньгами вытекает из особенностей самой функции денег как средства обращения и совершенно не зависит от государственной власти.

Более того, эта возможность превращается в действительность первоначально также независимо от государства. В процессе обращения полноценные монеты постепенно стираются, теряют часть своего металлического содержания, но, несмотря на это, продолжают выполнять функцию средства обращения. Стершиеся монеты, функционирующие как представители полновесных монет это — первый шаг на пути к замене полноценных денег знаками стоимости.

Вторым шагом является выпуск в обращение неполноценных монет в результате порчи монет государственной властью.

Порча монет широко практиковалась еще рабовладельческими государствами. Так, в Риме содержание меди в денежной единице — ассе — в результате неоднократной порчи монет снизилось с 12 унций в V в. до н. э. до 1/2 унции в 91 г. до н. э. Систематическая порча монет имела место при феодализме. Это было связано с тем, что денежные расходы феодальных властителей на содержание наемных армий, двора, на покупку предметов роскоши и т.п. превышали их денежные доходы от налогов и сборов, чеканка же неполноценных монет приносила им дополнительные доходы.

О степени порчи монет свидетельствуют следующие данные. В Англии из фунта серебра чеканилось в 1290 г. 240 пенни, а в 1616 г.-792, т.е. вес пенни уменьшился более чем в три раза. Во Франции парижский денье во второй половине Х в. содержал в себе 1,5 г серебра, а во второй половине XIII в.- только 0,4 г. В Германии вес кёльнского пфеннига упал за одно столетие- со второй половины XIII в. по вторую половину XIV в.-более чем в 17 раз.

Стихийной реакцией оборота на порчу монет были повышение товарных цен и частичный переход к пользованию вместо монет слитками золота и серебра, принимавшимися по весу.

От порчи монет страдали крестьяне, ремесленники и мелкие торговцы, которым обычно приходилось продавать свои товары по ценам, повышавшимся несоответственно степени порчи монет. К тому же порча монет служила поводом к увеличению королями и феодалами различных денежных повинностей с населения. Порча монет вела к обострению классовых противоречий и классовой борьбы в феодальном обществе, причем нередко побуждала к народным восстаниям.

Третьим, последним шагом на пути замены полноценных денег как средства обращения знаками стоимости явились бумажные деньги. При известных исторических условиях государство использует заложенную в самой природе денежного обращения возможность замены полноценных денег бумажно-денежными знаками. Выпуская в периоды острой финансовой нужды бумажные деньги и наделяя их принудительным курсом, государство получает дополнительный ресурс для покрытия своих расходов сверх других доходных источников — налогов, пошлин, займов и т.д.

Бумажные деньги появились в Китае еще в древности. В новой истории бумажные деньги стали выпускаться в XVII в. в Северной Америке сначала штатом Массачузетс (с 1690 г.), а затем и другими штатами. В России выпуск бумажных денег начался с 1769 г. В конце XVIII в. бумажно-денежное обращение получило уже широкое распространение в США, Франции и России.

Бумажные деньги являются знаками — представителями полноценных денег, что доказывается прежде всего их происхождением. Исторически бумажные деньги возникли из металлического обращения и появились в обороте лишь как заместители ранее находившихся в обращении серебряных или золотых монет.

При этом бумажные деньги могут замещать полноценные только в качестве покупательного и платежного средства, но не могут выполнять такие денежные функции, которые требуют наличия у денег собственной стоимости, т.е. функции меры стоимости, сокровища и мировых денег.

Природа бумажных денег как знака полноценных денег явствует далее из того, что они лишены самостоятельной стоимости и лишь представляют стоимость того количества золота или серебра, знаками которого они служат.

Ревизуя теорию денег Маркса, идеолог II Интернационала — Гильфердинг лживо утверждал, будто стоимость, представляемая бумажными деньгами, не зависит от стоимости золота, а определяется непосредственно суммой товарных стоимостей. Это является вопиющим извращением действительности. Нигде и никогда бумажные деньги не вступали и не могли вступать в обращение в качестве непосредственных представителей товарных стоимостей, ибо сначала стоимость товаров получает стихийное выражение во всеобщем товаре — золоте или серебре, принимая форму цены, и лишь затем в качестве средства обращения золото или серебро может быть замещено бумажными деньгами. “Знак стоимости непосредственно есть только знак цены, следовательно знак золота, и лишь окольным путем он — знак стоимости товара”.

Утверждая, что бумажные деньги — непосредственный знак товарных стоимостей, Гильфердинг стремился оторвать бумажные деньги от золота и изобразить бумажно-денежное обращение как фактор преодоления анархии товарного хозяйства. Это было нужно ему для пропаганды контрреволюционной теории “организованного капитализма”.

В тех редких случаях, когда государство выпускает в обращение ограниченное количество бумажных денег и располагает необходимым металлическим запасом, бумажные деньги разменны на золото или серебро. Однако типичным признаком бумажных денег является их неразменность. Так как бумажные деньги широко используются буржуазным государством в такие периоды, когда государственные финансы находятся в плохом состоянии, то поддержание размена их становится невозможным.

Но это вовсе не означает, что разрывается всякая связь между бумажными и металлическими деньгами. Неразменные бумажные деньги остаются знаком золота или серебра. Это выражается в следующем.

1. Стоимость, представляемая всей бумажно-денежной массой, определяется стоимостью того количества золота или серебра, которое в данное время необходимо для обращения.

2. Стоимость, представляемая каждой бумажно-денежной единицей, соответствует стоимости того количества золота или серебра, которое необходимо для обращения, деленной на количество фактически находящихся в обращении бумажных денег.

Например, если для обращения необходимо 10 млрд. золотых марок и количество фактически выпущенных в обращение бумажных денег тоже составляет 10 млрд. марок, то бумажная марка будет представлять стоимость одной золотой марки; если же при неизменившихся потребностях оборота в деньгах государство выпустит бумажных денег на 50 млрд. марок, то все эти 50 млрд. марок будут знаками-представителями 10 млрд. золотых марок и каждая бумажная марка обесценится до 1/5 золотой марки.

Таким образом, законы бумажно-денежного обращения можно вывести только из законов металлического обращения. Государство не в состоянии придать бумажным деньгам произвольную покупательную силу: если государство выпустит больше бумажных денег, чем требуется металлических денег для обслуживания товарного и платежного оборота, то стихийной реакцией процесса обращения на избыточный выпуск бумажных денег явится их обесценение.

Обычно бумажные деньги выпускались государствами для обращения на их собственной территории. Но во время войн эпохи общего кризиса капитализма наряду с такими бумажными деньгами получив широкое распространение и особый вид бумажных денег — так называемые военные, деньги, выпускаемые оккупирующими государствами для обращения на территории оккупированных ими государств.

По своей экономической природе военные деньги принципиально не отличаются от обыкновенных бумажных денег: и те и другие являются неразменными на золото, представляют собой знаки золота, замещающие последнее в функции средства обращения, и выпускаются для покрытия государственных расходов. Однако при этом военные деньги имеют некоторые особенности. Военные деньги выпускаются военными властями на оккупированных территориях и служат средством обращения только в оккупированных областях и странах. Они обращаются параллельно с местной валютой, прячем оккупирующие державы устанавливают принудительный курс военных денег по отношению к местной валюте. Бумажные деньги вообще не имеют реального обеспечения, номинальным же обеспечением их обычно служат государственные ценные бумаги; что касается военных денег, то они лишены какого бы то ни было обеспечения.

Выпуск военных денег эпизодически имел место во время отдельных войн еще до эпохи империализма. Но типичным он становится лишь для войн периода общего кризиса капитализма.

2. Инфляция и её классовая сущность

Выпуск бумажных денег не регулируется потребностями оборота в деньгах. Бумажные деньги выпускаются для финансирования государства; но финансовые нужды государства во время войн и других потрясений резко увеличиваются при отсутствии соответствующего роста производства и товарооборота, а нередко даже при их абсолютном сокращении. Таким образом, количество бумажных денег становится избыточным по сравнению с количеством золота, необходимого для обращения, в результате чего происходит падение реальной стоимости, представляемой бумажными деньгами, ниже их номинальной стоимости.

Золотые монеты, если они в какой-то своей части окажутся ненужными для обращения (в случае, например, сокращения товарооборота или падения товарных цен), не остаются в каналах обращения, а уходят в сокровище. Поэтому никакая “золотая инфляция”, о которой толкуют буржуазные экономисты, невозможна.

Совершенно иначе обстоят дело с бумажными деньгами, которые не способны выполнять функцию сокровища и не размениваются на золото. Природа бумажных денег такова, что делает невозможным устойчивое бумажно-денежное обращение. Будучи выпущены в избыточном количестве, бумажные деньги застревают в каналах обращения и переполняют их, так как при бумажно-денежном обращении не существует того стихийного механизма изъятия из обращения излишней денежной массы, какой имеется при металлическом обращении.

Буржуазные экономисты называют “инфляцией” всякое общее повышение товарных цен даже при наличии золотой валюты. Когда, например, в период циклического промышленного подъема общий уровень товарных цен повышается, то буржуазные экономисты подводят это под понятие “инфляции”, а когда в период экономического кризиса уровень товарных цен падает, то они толкуют о “дефляции”. Таким путем буржуазные экономисты смешивают в одну кучу столь разнородные явления, как повышение товарных цен в результате избыточного выпуска бумажных денег и повышение цен в результате циклических колебаний капиталистического производства, т.е. совершенно независимо от изменений в сфере денежного обращения. При помощи этой путаницы понятий буржуазные экономисты пытаются изобразить кризисы не как неизбежное порождение капиталистического способа производства, а как результат изменений количества денег в обращении. Таким образом, смешением понятий “инфляция” и “обесценение “денег” явно преследуются буржуазно-апологетические цели.

Но даже в применении к бумажным деньгам не следует отождествлять понятия “обесценение” и “инфляция”.

Обесценение бумажных денег может быть вызвано следующими тремя причинами: 1) избыточный выпуск бумажных денег; 2) подрыв доверия населения к правительству, выпустившему бумажные деньги; 3) чрезвычайный спрос на металл для вывоза его за границу при неблагоприятном платежном балансе страны. Однако не любое обесценение бумажных денег является инфляционным обесценением их. Специфика инфляции состоит прежде всего в том, что она означает обесценение бумажных денег по сравнению с золотом и, как следствие этого, повышение товарных цен, обусловленное переполнением каналов обращения избыточной массой бумажных денег. Разумеется, инфляция может в свою очередь дать толчок к обесценению бумажных денег и по другим причинам, о которых была речь выше; например, инфляция вызывает особую “тягу к золоту” как к сокровищу и мировым деньгам, а чрезвычайный спрос на золото ведет к дальнейшему обесценению бумажных денег; при известных условиях инфляция может подорвать доверие к правительству, что еще больше усилит обесценение бумажных денег.

Обычно исходным пунктом инфляции служит избыточный выпуск бумажных денег. Однако несоответствие между массой находящихся в обращении бумажных денег и количеством золота, которое в данный период необходимо для обращения, может получиться как в результате добавочной эмиссии бумажных денег при неизменных размерах производства и товарооборота, так и в результате сокращения производства и товарооборота при неизменной массе бумажных денег в обращении. В обоих случаях имеет место переполнение каналов обращения избыточной массой обесценивающихся бумажных денег.

Инфляция не исчерпывается избыточным выпуском бумажных денег и их обесценением. Важнейшими чертами инфляции являются, во-первых, изъятие части доходов трудящихся масс и передача их в распоряжение буржуазного государства, которое использует эти средства в интересах класса капиталистов и против трудящихся; во-вторых, перераспределение национального дохода между различными классами буржуазного общества в пользу капиталистов и помещиков и в ущерб рабочему классу, а также непролетарским трудящимся массам.

Было бы, разумеется, неправильно видеть в инфляции только результат сознательной политики господствующих классов, стремящихся при ее помощи усилить эксплуатацию трудящихся и увеличить свои доходы. Инфляция есть объективное явление, в основе которого лежит расстройство капиталистической экономики и финансов. Но объективная обусловленность инфляции отнюдь не исключает ее сознательного использования эксплуататорскими классами в своих интересах.

С помощью бумажно-денежной эмиссии буржуазное государство покрывает свой бюджетный дефицит в критические для него периоды, особенно во время войн. Такой способ покрытия государственных расходов применяется потому, что инфляция служит методом замаскированного выкачивания части доходов трудящихся масс государством, представляющим интересы эксплуататорских классов. В отличие от налогов инфляция позволяет в скрытой форме присвоить часть дохода народных масс. Когда буржуазное государство выпускает бумажные деньги и расплачивается ими с чиновниками, военнослужащими, поставщиками и т.д., то при этом совсем не видно присвоения им чьих-либо доходов. Но так как выпуск бумажных денег не создает никакого прироста национального дохода, то, следовательно, доход, получаемый от их эмиссии государством, черпается за счет сокращения доходов населения, и притом именно трудящихся классов.

Инфляция пагубно отражается прежде всего на положении пролетариата. Дело в том, что инфляционное повышение цен на необходимые средства существования рабочих отнюдь не вызывает автоматически повышения денежной заработной платы. Только в результате упорной классовой борьбы против капиталистов рабочим удается добиться некоторого повышения своей номинальной (т.е. денежной) заработной платы. Но борьба за повышение заработной платы развертывается во время инфляции обычно уже после повышения товарных цен. Поэтому даже в случае удачного для рабочих исхода этой борьбы рост номинальной заработной платы отстает от роста цен на необходимые средства существования рабочих. Таким образом, неизбежным последствием инфляции является падение реальной заработной платы, что означает усиление абсолютного обнищания пролетариата.

Это ведет к усилению классовых противоречий, к обострению классовой борьбы между пролетариатом и буржуазией.

Инфляция тяжело отражается и на положении служащих как частных, так и государственных предприятий и учреждений, ибо ни предприниматели, ни буржуазное государство не повышают окладов служащих в соответствии с ростом товарных цен.

Мелкие производители — крестьяне и ремесленники — также терпят большой ущерб от инфляции. Во-первых, цены на их товары повышаются обычно медленнее, чем на продукцию крупной капиталистической промышленности. Существенное значение имеет здесь то обстоятельство, что буржуазное государство предъявляет за счет избыточной эмиссии бумажных денег добавочный спрос именно на товары крупных капиталистических предприятий, в первую очередь военной промышленности. Что касается мелких производителей, то на их продукцию спрос повышается медленнее; к тому же они лишены возможности самостоятельно реализовать свои товары и вынуждены продавать их скупщикам по низким ценам, хотя им самим приходится покупать средства производства и предметы потребления в периоды инфляции по весьма высоким ценам. Во-вторых, в результате обесценения денег мелкие производители лишаются значительной части своих денежных сбережений.

Усиливая обнищание пролетариата и экспроприацию мелких производителей, инфляция служит орудием обогащения для крупной буржуазии.

Промышленные капиталисты обогащаются на инфляции прежде всего вследствие понижения реальной заработной платы рабочих. Чем ниже реальная заработная плата рабочих, тем выше степень их эксплуатации, а следовательно, тем больше масса и норма прибыли, получаемой капиталистами. На инфляции обогащается и сельская буржуазия — кулачество, так как происходит падение реальной заработной платы сельскохозяйственных рабочих.

Далее, капиталисты-предприниматели выигрывают от инфляции в качестве заемщиков, поскольку они возвращают полученные от банков ссуды обесцененными деньгами.

Наконец, инфляция часто используется промышленными магнатами для финансирования при помощи государства своих предприятий. Это имеет место, когда часть бумажно-денежной эмиссии обращается на субсидирование предпринимателей за счет казны.

Особые выгоды от инфляции получают капиталисты экспортных отраслей промышленности. Понижение издержек производства в золотом выражении в результате падения реальной заработной платы и резкое падение курса валюты данной страны по отношению к иностранным валютам позволяют капиталистам-экспортерам продавать свои товары на внешних рынках ниже мировых цен. Это дает им возможность успешно конкурировать с иностранными капиталистами, завоевывать рынки, расширять сбыт своих товаров и получать огромные прибыли.

Наживаются на инфляции и крупные торговые капиталисты. Прогрессирующее обесценение бумажных денег создает почву для получения больших спекулятивных прибылей крупными торговцами, покупающими товары в целях перепродажи их по более высоким ценам. Спекуляция товарами, золотом, иностранной валютой и ценными бумагами широко используется во время инфляции как средство наживы не только торговцами, но и промышленниками.

Отрицательное влияние оказывает инфляция на денежных капиталистов, рантье, которые не имеют никаких предприятий, а используют свои капиталы для предоставления ссуд. В той мере, в какой от инфляции выигрывают заемщики, от нее проигрывают кредиторы, получающие возврат ссуд и проценты по ним обесцененными деньгами.

Не только класс капиталистов (за исключением рантье), но и другой эксплуататорский класс-крупные землевладельцы, помещики — выигрывает от инфляции. Имея большую ипотечную задолженность, помещики получают возможность при инфляции погашать свои ипотечные долги обесцененными бумажными деньгами, в силу чего реальные размеры их задолженности значительно сокращаются. Кроме того, понижение реальной заработной платы сельскохозяйственных рабочих и падение курса валюты способствуют расширению экспорта сельскохозяйственных продуктов, что ведет к увеличению доходов помещиков.

Из всего изложенного выше следует, что инфляция означает переполнение каналов обращения избыточной массой знаков стоимости, ведущее к их обесценению и используемое эксплуататорскими классами в целях переложения тяжести государственных расходов на плечи трудящихся масс и перераспределения национального дохода в свою пользу, в ущерб трудящимся.

3. Процесс инфляции и её влияние на народное хозяйство

В развитии инфляционного процесса наблюдаются два этапа.

На первом, этапе инфляции темпы обесценения бумажных денег отстают от темпов роста бумажно-денежной массы.

Это объясняется прежде всего тем, что часть выпущенных бумажных денег замещает находившиеся ранее в обращении металлические монеты, а потому не является избыточной.

Далее, отставание темпов обесценения бумажных денег от темпов их эмиссии на первом этапе инфляции объясняется некоторым увеличением потребностей обращения в деньгах вследствие сокращения кредита и замедления скорости обращения денег. Во-первых, при инфляции резко сокращаются продажи товаров в кредит, что увеличивает потребность в наличных деньгах; во-вторых, на начальной стадии инфляции уменьшается скорость обращения денег, так как имеет место временное оседание части бумажно-денежной массы в кассах капиталистических предприятий, в банковских депозитах и в “кубышках” мелких производителей.

На втором этапе инфляции темпы обесценения бумажных денег уже опережают темпы роста бумажно-денежной массы. Причиной этого является прежде всего упадок производства и товарооборота, в силу чего потребности обращения в деньгах сокращаются, в то время как бумажно-денежная масса все более растет. В том же направлении действует и увеличение скорости обращения денег: по мере того, как бумажные деньги все более обесцениваются, начинается “бегство от денег” — их не только не стремятся сберегать, а, напротив, стараются как можно скорее превратить в товары. Увеличение же скорости обращения денег еще больше уменьшает потребности оборота в деньгах и тем самым усиливает инфляцию.

Иллюстрацией к сказанному могут служить следующие данные. С конца 1913 г. по конец 1915 г. бумажно-денежная масса в России возросла на 212%, а индекс розничных цен -только на 30%; но, начиная с 1916 г., темпы обесценения бумажных денег стали уже превосходить темпы роста бумажно-денежной массы: с конца 1915 г. по 1 ноября 1917 г. бумажно-денежная масса возросла в 4,3 раза, а индекс цен-почти в 10 раз.

Выражением инфляции является обесценение бумажных денег по сравнению с золотом. Показателем этого обесценения служит так называемое дизажио на бумажные деньги, т.е. понижение их курса в золоте по сравнению с их номинальной стоимостью. Обесценение бумажных денег приводит к возникновению лажа на золото: “цена” золота в бумажных деньгах устанавливается на рынке с надбавкой по сравнению с тем количеством бумажно-денежных единиц, которое номинально является представителем данного количества золота. Например, в России в конце 1915 г. десятирублевые золотые монеты продавались за 16-17 бумажных рублей, т.е. лаж на золото составлял 60-70%.

Наряду с обесценением бумажных денег по отношению к золоту происходит общий рост товарных цен, означающий падение покупательное силы бумажных денег. Однако рост цен в период инфляции является весьма неравномерным.

Буржуазное государство, прибегая во время войны к инфляции, предъявляет огромный спрос на вооружения, боеприпасы, снаряжение и обмундирование для армии и т.д. Цены на эти товары резко повышаются, а вместе с тем увеличиваются и прибыли крупных капиталистов соответствующих отраслей промышленности. Но эти капиталисты в свою очередь предъявляют большой спрос на уголь, металлы, сырье, оборудование и т.д., так что рост цен постепенно распространяется на средства производства.

Цены на средства потребления в периоды инфляции движутся также весьма неравномерно, ибо инфляция приводит к существенным изменениям в структуре потребительского спроса. Вызываемое инфляцией усиление обнищания народных масс заставляет широкие слои населения урезывать свое потребление. Но так как меньше всего поддается урезыванию потребление тех предметов, которые удовлетворяют наиболее насущные потребности, то сокращение потребительского спроса больше всего сказывается на прочих продуктах, в силу чего и цены на них повышаются в меньшей степени, чем цена хлеба и других предметов первой необходимости.

Инфляция ведет не только к росту товарных цен внутри страны, но и к падению курса валюты той страны, где происходит инфляция, по отношению к другим валютам. Падение валютного курса при инфляции зависит прежде всего от степени внутреннего обесценения бумажных денег по сравнению с золотом. Если, например, германская марка равнялась по своему золотому содержанию 0,24 американского доллара (как это было до первой мировой войны), но в результате инфляции бумажная марка обесценилась по сравнению с золотой маркой вдвое, то в таком случае ее курс упадет до 0,12 доллара.

При определенных условиях возможен разрыв между степенью обесценения бумажных денег по отношению к товарам внутри страны и падением валютного курса. Дело в том, что падение валютного курса может быть обусловлено не только обесценением бумажных денег внутри страны, но и чрезвычайным спросом на золото и иностранную валюту, вызванным ухудшением платежного баланса этой страны. В Германии, например, после первой мировой войны наблюдался чрезвычайный спрос на американские доллары, в связи с чем курс марки по отношению к доллару упал в большей степени, чем имевшее место в самой Германии обесценение бумажных денег.

Разрыв между валютным курсом и внутренним обесценением бумажных денег по отношению к товарам может быть связан также с искусственно проводимой буржуазными правительствами валютной политикой. Валютный курс во время инфляции может некоторое время искусственно поддерживаться путем производимой государством или банками скупки за границей валюты своей страны на иностранную валюту по определенному курсу. Так обстояло дело с курсом фунта стерлингов в период первой мировой войны. С другой стороны, валютный курс может искусственно снижаться путем умышленной скупки по высоким ценам иностранной валюты. Это широко практиковалось рядом капиталистических стран во время мирового экономического кризиса 1929-1933 гг.

Инфляция оказывает разрушительное влияние на всю капиталистическую экономику. Пагубное влияние инфляции на производство выражается в следующем.

Во-первых, инфляция усиливает хаотичность капиталистического производства, неравномерность и непропорциональность развития различных его отраслей. Неравномерное повышение цен на различные товары в периоды инфляции обусловливает неравенство норм прибыли в различных отраслях производства, а это влечет за собой ненормальное разбухание одних отраслей промышленности и упадок других. В частности, инфляция, связанная с ростом военных расходов буржуазных государств, способствует резкому повышению цен и прибылей в военной промышленности, что дает толчок к ее расширению при одновременном упадке гражданской промышленности.

Во-вторых, инфляция ведет к отвлечению капиталов из сферы производства в сферу обращения. Ввиду того, что в условиях инфляции огромные прибыли дает спекулятивная торговля, в которой капитал оборачивается очень быстро, вложение капиталов в торговлю становится особо выгодным. Отсюда — рост удельного веса капиталов, используемых непроизводительно в сфере обращения, и падение доли капиталов, используемых в сфере производства, что способствует упадку производства.

В-третьих, обусловленное инфляцией резкое обнищание широких масс населения ведет к сокращению реального объема платежеспособного спроса на предметы потребления. Это затрудняет реализацию товаров в соответствующих отраслях промышленности и тормозит рост их производства, а при известных условиях может привести даже к кризису и упадку производства.

Инфляция может сопровождаться до поры до времени расширенным воспроизводством и временно создает специфический, инфляционный “бум”. Однако по мере обострения инфляции начинают все больше действовать перечисленные выше факторы, способствующие не расширению производства, а его упадку.

Например, в Германии в период инфляции после первой мировой войны общий индекс промышленной продукции сначала несколько поднялся (по отношению к 1913 г., принятому за 100, этот индекс составлял в 1919 г. 37,8, в 1920 г.-55,1, в 1921 г. — 66,3, в 1922 г.-71,4), но затем, в самый разгар инфляции, катастрофически упал (в 1923 г. до 46,9): за один год промышленное производство сократилось более чем на 1/3.

Инфляция порождает расстройство торговли. Цены в периоды инфляции растут весьма неравномерно в различных районах. Торговля приобретает все более хаотический характер, нормальные пути движения товаров нарушаются, и товары кочуют с рынка на рынок в зависимости от порожденного инфляцией разрыва цен в различных районах.

Далее, инфляция ведет к чудовищному разгулу спекуляции в торговле: рост цен побуждает капиталистов скупать любые товары в целях спекулятивной наживы, снимать их с рынка даже при наличии большого спроса на них, накоплять товарные запасы и потом продавать их по искусственно вздутым ценам. Таким образом, инфляция обостряет товарный голод.

Наконец, инфляция ведет к полной деформации потребительского спроса. Во время острой инфляции происходит “бегство от денег” к любым товарам независимо от реальной потребности в последних: все берется нарасхват, лишь бы избавиться от обесценивающихся бумажных денег, которые “жгут руки”.

Чрезвычайно отрицательное влияние оказывает инфляция на внешнюю торговлю, так как обесценение валют подрывает нормальные международные экономические связи. Инфляция при определенных условиях порождает валютный демпинг, или так называемый бросовый экспорт товаров из стран с обесцененной валютой по ценам ниже мировых, что оказывает разрушительное влияние на мировое капиталистическое хозяйство. Внося хаос в международную торговлю, валютный демпинг подрывает конкурентоспособность стран с твердой или менее обесценившейся валютой, вызывает падение их экспорта и побуждает к введению особых антидемпинговых защитительных пошлин; усиление же протекционизма ведет к еще большему подрыву международной торговли. С другой стороны, резкое падение курса валюты данной страны дает возможность иностранным капиталистам выкачивать из нее по дешевке товары, скупать в ней за бесценок предприятия, недвижимое имущество и т.д.

В высшей степени пагубно отражается инфляция на денежно-кредитной системе.

Во-первых, резко сокращается продажа товаров в кредит, так как кредиторы несут потери из-за того, что платеж производится обесцененными бумажными деньгами.

Во-вторых, нарушается нормальное функционирование банковой системы. Инфляция подрывает стимулы к помещению свободных денежных капиталов и доходов в банки и сберегательные кассы, где им угрожает обесценение.

Насколько сильно могут сократиться ресурсы кредитной системы в результате инфляции, видно из того, что к началу 1924 г. вклады в германские банки составляли только около 2 млрд. золотых марок против 9,7 млрд. марок в 1913 г., а сумма вкладов в сберегательные кассы соответственно-1,8 млрд. марок против 19,7 млрд. марок.

В-третьих, подрывается международный кредит, так как обесценение валют делает невыгодным для иностранных кредиторов предоставление займов.

В-четвертых, приходит в полное расстройство вся денежная система. Бумажные деньги по своей природе вообще не могут служить мерой стоимости. В условиях же инфляции они становятся все менее пригодными и в качестве счетной единицы, ибо при быстром их обесценении сумма издержек на сырье, материалы, машины и т.д., произведенных, скажем, месяц назад, становится фактически несопоставимой с ценой, выручаемой за товар в данное время. Поэтому в периоды очень острой инфляции оборот отказывается пользоваться бумажными деньгами как счетной единицей и стихийно выдвигает в качестве счетных единиц либо прежнюю, уже не находящуюся в обращении золотую валюту данной страны, либо же иностранную валюту (счет на золотые марки и доллары в Германии во время инфляции после первой мировой войны).

Наконец, когда инфляция достигает большой остроты, нарушается даже выполнение бумажными деньгами функции средства обращения: товаровладельцы отказываются продавать свои товары за бумажные деньги, и происходит деградация обмена — движение вспять от денежного обмена к непосредственному товарообмену.

Несмотря на рост номинальной суммы бумажных денег в обращении, реальная ценность всей бумажно-денежной массы в периоды острой инфляции падает в результате сжатия товарооборота и прогрессирующего обесценения бумажных денег.

Так, в Германии в конце 1919 г. в обращении имелось 50 млрд. бумажных марок, а в конце 1923 г.- 496 квинтильонов марок; между тем реальная ценность бумажно-денежной массы за этот период упала с 5 млрд. до 300- 400 млн. золотых марок.

Из всего сказанного видно, что инфляция ведет к нарушению капиталистического процесса воспроизводства во всех его звеньях — как в сфере производства, так и в сфере обращения.

Инфляция оказывает в конечном счете отрицательное влияние и на государственные финансы. Хотя буржуазное государство использует эмиссию бумажных денег в качестве своего финансового ресурса, реальные размеры его эмиссионного дохода падают по мере обострения инфляции. Вместе с тем инфляция, порождая расстройство всей хозяйственной жизни, ведёт к сокращению других источников государственных доходов.

В предыдущем параграфе было показано, какие выгоды извлекают от инфляции капиталисты и помещики. Теперь мы видим, что и для самой буржуазии инфляция имеет оборотную сторону, поскольку она оказывает разрушительное влияние на капиталистическую экономику и на определённой ступени своего развития в конечном счёте начинает препятствовать накоплению капитала.

4. Исторические примеры инфляции

Ярким историческим примером инфляции является выпуск ассигнатов во Франции в период буржуазной революции.

На первом этапе революции (1789 — 1793 гг.) у власти стояла крупная буржуазия, которая широко использовала бумажно-денежную эмиссию для покрытия государственных расходов.

Первоначально ассигнаты выпускались под обеспечение конфискованными королевскими и церковными землями. Они представляли собой именные закладные листы в крупных купюрах (по 10 тыс. ливров), по которым государство выплачивало 5% годовых и которые имелось в виду погасить за счёт поступления денег от продажи земель. Однако вскоре ассигнаты превратились из ипотечных бумаг в настоящие бумажные деньги: выплата процентов по ассигнатам была отменена, им был присвоен принудительный курс, именные билеты были заменены билетами на предъявителя и в обращение были выпущены ассигнаты мелких купюр — вплоть до 1/10 ливра.

За период с октября 1790г. по август 1793г. сумма ассигнатов возросла с 400 млн. ливров до 3,8 млрд. ливров, т.е. в 9,5 раз. По сравнению с металлическими деньгами ассигнаты обесценились к концу 1790г. на 8%, а к августу 1793г. — уже на 78%. Цены на хлеб повысились за это время в 3 раза.

Инфляция тяжело отразилась прежде всего на положении рабочих, номинальная зарплата которых в 1792-1793гг. оставалась на уровне 1790г., несмотря на резкое повышение товарных цен. Страдали от инфляции также мелкие ремесленники и сельская беднота. Рост дороговизны привёл к обострению классовой борьбы. Рабочие устраивали стачки, требуя повышения заработной платы; во многих департаментах народ громил лавки и рынки и сам устанавливал твёрдые цены на продукты. Находившийся в руках крупной буржуазии национальный конвент, вместо того чтобы удовлетворить требования масс об установлении законного максимума цен на предметы первой необходимости, проводил антинародную политику и даже посылал своих комиссаров для подавления народных волнений.

Положение существенно изменилось после революционного переворота (31 мая — 2 июня 1793г.), изгнания из конвента жирондистов и установления якобинской диктатуры. Якобинский конвент, в котором господствовали трудящиеся, удовлетворил требования народных масс и принял в сентябре 1793 г. закон о всеобщем максимуме, т.е. об установлении твёрдых цен на все предметы первой необходимости. Якобинский конвент создал также особую “революционную армию” для изъятия продуктов, утаивавшихся торговцами и богатыми фермерами, и ввёл продовольственные карточки.

Однако ликвидировать инфляцию и её последствия конвент не смог. Рост государственных расходов, вызванный оборонительной войной революционной Франции против реакционно-монархической Европы, вынудил увеличить выпуск ассигнатов, что повлекло за собой новое их обесценение.

Инфляция резко обострилась после контрреволюционного переворота 9-го термидора (27 июля 1794г.), поставившего у власти снова крупную буржуазию. В декабре 1794г. закон о всеобщем максимуме был отменён, после чего товарные цены стали расти особенно быстро, и положение народных масс резко ухудшилось.

Сумма ассигнатов в обращении непрерывно возрастала и достигла в сентябре1796г. 45,6 млрд. ливров. Вместе с тем ассигнаты обесценились по отношению к металлу до 0,36% своей номинальной стоимости. Товарные цены поднялись чрезвычайно сильно и притом очень неравномерно: за период с 1790 по 1795г цены большинства товаров повысились в 25 — 30 раз, а цена хлеба — в 117 раз. Между тем номинальная заработная плата рабочих была повышена далеко не в такой же степени, в результате чего их жизненный уровень резко понизился. В 1795г. при цене фунта хлеба в 50 — 55 ливров, а фунта мяса — в 120 ливров средний дневной заработок рабочего составлял только 100 — 120 ливров. На инфляции наживались военные поставщики, промышленники, торговцы и спекулянты.

Другим историческим примером инфляции является чрезмерный выпуск бумажных денег в царской России, получивший широкое развитие ещё в период феодально-крепостнического строя. Неустойчивость государственных финансов, почти хронические бюджетные дефициты, связанные не только с войнами, но и с расточительностью царизма, с субсидированием помещиков, содержанием большого бюрократического и полицейского аппарата и т.д., толкали царское правительство на путь систематического использования печатного станка.

Бумажные деньги в России под названием “ассигнаций” были впервые выпущены в 1769г на 1 млн. руб. в целях предоставления обороту более удобного средства обращения, чем ранее находившиеся в нём тяжеловесные медные монеты. Ассигнации были сначала разменны на медь и серебро. Однако вскоре эмиссия их стала использоваться в качестве финансового ресурса государством (в особенности во время войн с Турцией), размен же ассигнаций с 1786г. был прекращён. Сумма ассигнаций в обращении увеличилась с 2,6 млн. руб. в 1769г. до 157,7 млн. руб. в 1796г. Инфляция привела к резкому обесценению ассигнаций. Курс серебряного рубля на ассигнации достиг в 1795г. — 146 коп., т.е. лаж на серебро составлял 46%; ещё сильнее поднялись товарные цены.

В начале XIX в. новые войны вызвали рост бюджетных дефицитов и ещё большее использование бумажно-денежной эмиссии. Сумма ассигнаций в обращении достигла в 1800г. 212 млн. руб., в 1809 г. — 533 млн. руб., а курс ассигнационного рубля на серебро упал за это время с 65 до 46 коп. Дальнейший толчок инфляции дала Отечественная война 1812 г. Военные расходы государства за 1812 — 1814 гг. составили около 900 млн. руб. Бюджетные дефициты покрывались главным образом путём выпуска ассигнаций; сумма последних в обращении возросла с 578 млн. руб. в 1810 г. до 836 млн. руб. в 1817 г., а курс ассигнационного рубля на серебро упал до 20 — 25 коп. В результате инфляции товарные цены резко повысились: так, средняя цена пуда ржаной муки в Москве за период с 1799-1803 гг. по 1816-1820 гг. повысилась в 2-4 раза.

В условиях крепостнической России инфляция очень тяжело отражалась на положении крестьянства. Обесценение денег дало толчок к усилению эксплуатации крепостных крестьян помещиками. В нечернозёмных губерниях помещики увеличивали размеры денежного оброка в ещё большей степени, чем обесценивались бумажные деньги. Средний оброк на душу, который составлял в конце XVIII в. 5-6 руб. в год, возрос в первом десятилетии XIX в. до 10-14 руб., а во втором десятилетии — до 30-35 руб. Крестьяне страдали от инфляции и как мелкие товаропроизводители, поскольку бумажные деньги вырученные ими от продажи части своей продукции, не сразу расходовались и все более обесценивались в их руках.

Инфляция отрицательно влияла и на народное хозяйство, в частности на товарооборот. Правительственным указом от 9 апреля 1812 г. было разрешено параллельное обращение серебряной монеты и ассигнаций, причем серебряные монеты могли приниматься не по номиналу, а по рыночному курсу. Установление двойных цен на товары-в серебре и в ассигнациях-при неодинаковом лаже на серебро в различных местностях и частых его колебаниях вносило хаос в товарооборот и порождало рост спекуляции.

С 1818 г. выпуск новых ассигнаций был прекращен и часть ранее выпущенных стала изыматься из обращения, а в 1839-1843 гг. была сделана попытка стабилизировать валюту путем замены ассигнаций кредитными билетами, разменными на золото и серебро. Однако крепостническая Россия не смогла создать устойчивой денежной системы. Во время Крымской войны 1853-1856 гг., стоившей государству 538 млн. руб., бюджетные дефицита достигли огромных размеров и покрывались в основном при помощи бумажно-денежной эмиссии. В связи с этим размен кредитных билетов был прекращен, а сумма их в обращении возросла с 311 млн. руб. в начале 1853 г. до 735 млн. руб. в конце 1857 г. Результатом инфляции явилось сильное обесценение бумажных денег: цены на ряд товаров повысились от 20 до 80%, а на хлеб- более чем вдвое. Инфляция вела к ухудшению положения народных масс- как крестьян, так и рабочих. Реальная заработная плата ивановских ткачей, выраженная в хлебе, в 50-х годах XIX в. упала примерно на 1/3. В то же время от инфляции выигрывали эксплуататорские классы-помещики и капиталисты. Особенно наживались государственные поставщики и железнодорожные подрядчики: за счет эмиссии бумажных денег государство не только покрывало военные расходы, но и субсидировало капиталистические компании, занимавшиеся железнодорожным строительством.

После Крымской войны инфляция приостановилась, и курс бумажного рубля несколько поднялся (до 86 коп. золотом в 1875 г. против 76 коп. в 1866 г.). Однако война с Турцией 1877-1878 г. снова привела к сильной инфляции. Расходы на эту войну, превышавшие 1 млрд. руб., царское правительство покрывало в значительной мере при помощи бумажно-денежной эмиссии. Масса бумажных денег в обращении возросла за два года (1876- 1878) в 1,5 раза-с 790 до 1 188 млн. руб. В результате инфляции курс бумажного рубля упал в 1879 г. до 63 коп. золотом.

Выше были рассмотрены исторические примеры инфляции во Франции и в дореволюционной России. Следует отметить, что на протяжении XVIII- XIX вв. инфляция временно имела место и в других странах. Так, США в период войны против Англии за свою независимость в целях финансирования этой войны выпустили в 1775-1779 гг. массу “континентальных денег”, которые резко обесценились: в начале 1780 г. за серебряный доллар платили 50- 60 бумажных долларов. Вторично острая инфляция в США наблюдалась во время гражданской войны 1861-1865 гг. между северными и южными штатами, когда федеральное правительство выпустило для финансирования войны на 450 млн. долл. так называемых “гринбеков” (т.е. “зеленых спинок”, так каких оборотная сторона была зеленого цвета).

В результате инфляции крупная буржуазия нажила громадные прибыли за счет резкого повышения товарных цен и падения реальной заработной платы рабочих: с 1860 по 1865 г. индекс товарных цен поднялся в среднем на 117%, между тем как индекс номинальной заработной платы повысился только на 43%.

В истории Англии также имел место период инфляции в конце XVIII и начале XIX в. Для финансирования войны, которую она длительное время (1793-1815 гг.) вела против Франции, Англия использовала не только государственные займы, но и бумажно-денежную эмиссию. В 1797 г. был издан “рестрикционный акт”, приостановивший размен банкнот Английского банка на золото, выпуск неразменных банкнот стал средством для финансирования государства, а количество их в обращении за 20 лет (1797-1817) увеличилось почти в 3 раза. В результате инфляции индекс цен повысился в 1,5 раза, а лаж на золото превысил 40%. Инфляция сопровождалась падением реальной заработной платы рабочих, упадком производства и ростом безработицы.

Инфляция имела место и в Германии в период ее экономической и политической раэдробленности-до 70-х годов XIX в.,-когда в отдельных княжествах выпускалась избыточная масса бумажных денег.

5. Стабилизация валют

Инфляция оказывает чрезвычайно разрушительное влияние на капиталистическую экономику, что ставит под угрозу накопление капитала. Вместе с тем она ведет к росту недовольства среди широких трудящихся масс, к обострению классовой борьбы пролетариата и подъему революционного движения. Эти обстоятельства побуждают буржуазию в своих собственных классовых интересах — ради сохранения капиталистической системы хозяйства — предпринимать при определенных исторических условиях меры к стабилизации валют.

Необходимо, однако, иметь в виду, что никакой абсолютной стабилизации валют при капитализме быть не может. Стабильность валют капиталистических стран возможна лишь по отношению к золоту, но не по отношению к товарам, так как стихийные изменения цен в буржуазном обществе неизбежны при любой валюте.

Переход от инфляции к стабилизации валюты осуществляется различными методами. Выбор способа стабилизации валюты зависит от состояния экономики страны, от степени обесценения бумажных денег и от соотношения классовых сил в стране.

Одним из способов стабилизации капиталистической валюты является нуллификация обесцененных бумажных денег, т.е. объявление их недействительными, и возврат к полноценным металлическим деньгам. Такой метод стабилизации валют применяется лишь тогда, когда обесценение бумажных денег достигло очень больших размеров.

Историческим примером этого метода стабилизации валюты является нуллификация бумажных денег во Франции в конце XVIII в.

После длительной инфляции (см. выше, § 4) правительство выпустило взамен ассигнатов другие бумажные знаки — “земельные мандаты” (они были названы так потому, что давали право их держателям получить по требованию землю из фонда государственных земель), причем 30 ливров ассигнатами приравнивались (по закону от 15 марта 1796 г.) к 1 ливру в “мандатах”. Это, однако, отнюдь еще не означало стабилизации валюты, так как и “земельные мандаты” были неразменны на металл, выпускались в избыточном количестве и менее чем за год обесценились в 7 раз. Между тем развивавшийся во Франции капитализм нуждался в стабильной валюте, обесцененные бумажные деньги стихийно выталкивались из оборота и последний стал во все большей мере обслуживаться прежними металлическими, монетами, обращавшимися с лажем. В конечном счете по закону от 4 февраля 1797 г. и ассигнаты и “земельные мандаты” были признаны недействительными, причем без выкупа их. От нуллификации бумажных денег пострадали трудящиеся массы, тогда как капиталисты успели заблаговременно избавиться от этих денег, обратив их в реальные ценности.

Другой метод стабилизации валюты — ее реставрация, т.е. повышение стоимости, представляемой бумажно-денежной единицей, до стоимости одноименной металлической денежной единицы, с восстановлением размена бумажных знаков на металл по номиналу. Это возможно лишь при сравнительно небольшом обесценении бумажных денег.

Историческим примером такого метода стабилизации валюты может служить реставрация золотого фунта стерлингов в Англии, последовавшая за инфляцией 1797-1821 гг.

После окончания в 1815 г. войны с Францией финансовое положение Англии улучшилось, в связи с чем выпуск неразменных банкнот стал сокращаться. Вместе с тем благоприятный платежный баланс привел к увеличению золотого запаса Английского банка, а лаж на золото, который в разгар инфляции превышал 40%, упал в 1819 т. до 2%. При этих условиях стало возможным восстановить в 1821 г. размен банкнот на золото по номиналу (т.е. фунт за фунт) с сохранением прежнего золотого содержания фунта стерлингов. Реставрация золотого фунта была в интересах английской буржуазии. Англия в то время уже становилась “промышленной мастерской мира”, и английские капиталисты хотели сохранить мировой престиж своей валюты. Особенно были заинтересованы в реставрации золотого фунта государственные кредиторы и финансисты, которые в период инфляции предоставляли займы обесцененными бумажными деньгами, а после стабилизации валюты получили в возврат этих займов полноценные деньги.

Третьим и наиболее распространенным методом стабилизации капиталистических валют является девальвация-официальное снижение курса бумажных денег по отношению к металлу, или уменьшение металлического содержания денежной единицы.

Следует подчеркнуть, что девальвация без восстановления размена бумажных денег на золото не есть стабилизация валюты; напротив, подобная девальвация, проведенная множеством капиталистических стран в 1949 г. (см. главу X, § 3),-показатель прогрессирующего обесценения бумажных денег. Методом стабилизации валют является лишь такая девальвация, которая сопровождается восстановлением размена знаков стоимости на металл.

Девальвация как метод стабилизации валюты в свою очередь выступает в двух различных формах: а) открытая девальвация — обмен бумажных денег на металлические (или же на разменные банкноты) по курсу, более низкому, чем номинальная стоимость бумажных денег; б) скрытая девальвация — обмен бумажных денег на полноценные по номиналу, но с одновременным снижением весового количества металла в денежной единице. Открытая девальвация вызывает понижение товарных цен, скрытая же девальвация не ведет сама по себе к изменению цен.

Историческим примером открытой девальвации может служить денежная реформа 1839-1843 гг. в России, выразившаяся в том, что обесцененные ассигнации были обменены по курсу 3 руб. 50 коп. за 1 серебряный рубль на кредитные билеты, которые в свою очередь подлежали размену на золото и серебро по номинальной стоимости. Таким образом, временная стабилизация рубля была достигнута путем открытой девальвации: за 1 рубль ассигнациями держатели их получили только около 29 коп. серебром.

Историческим примером скрытой девальвации может служить денежная реформа 1897 г. в России. Она выразилась в том, что был введен размен кредитных билетов на золотые монеты, номинально рубль за рубль, но при этом золотое содержание рубля было снижено на 1/3 — с 26,1 до 17,4 доли чистого золота.

Какими бы методами ни осуществлялась стабилизация валют при капитализме, проводимые с целью этой стабилизации денежные реформы всегда носят классовый характер. Во-первых, цель стабилизации валют состоит в укреплении капиталистической денежной системы в интересах буржуазии, а отнюдь не в интересах народных масс. Во-вторых, при всех способах этой стабилизации “оздоровление” капиталистической денежной системы осуществляется за счет ухудшения положения трудящихся.

Одной из предпосылок преодоления инфляции является рост производства, подводящий экономическую базу под стабилизацию валюты. Но рост капиталистического производства достигается за счет усиления эксплуатации рабочего класса-повышения производительности и интенсивности труда, означающего выжимание из рабочих максимума прибавочной стоимости.

Другая предпосылка стабилизации валюты — ликвидация дефицитности государственного бюджета — в условиях капитализма также достигается путем снижения жизненного уровня трудящихся, так как именно на них падает основное бремя налогов, повышаемых в целях сбалансирования бюджета.

Третьей предпосылкой стабилизации валюты служит накопление металлического запаса, достаточного для размена знаков стоимости на полноценные деньги. Но и рост металлического запаса при капитализме достигается ценой ухудшения положения народных масс — путем форсирования вывоза за границу товаров, необходимых для потребления трудящихся, а также путем получения внешних займов, влекущих за собой ограбление народа иностранным капиталом.

Наконец, когда стабилизация валюты проводится путем реставрации или девальвации, то ей зачастую предшествует дефляция, т.е. изъятие из обращения части избыточной бумажно-денежной массы. Дефляция же осуществляется такими методами, как усиление налогового обложения, падающего главным образом на трудящихся, повышение учетных ставок и ограничение выдачи кредитов банками, ведущее к сжатию ряда отраслей производства и росту безработицы.

Таким образом, все бремя буржуазных денежных реформ несут на себе трудящиеся массы.

6. Инфляция в эпоху монополистического производства как орудие извлечения максимальной прибыли

Еще в эпоху домонополистического капитализма инфляция вела к обогащению крупной буржуазии; в эпоху же монополистического капитализма инфляция приобретает ту особенность, что она используется капиталистическими монополиями в качестве одного из орудий извлечения максимальной прибыли.

Монополистический капитал, подчинив себе буржуазное государство, использует инфляционный метод обогащения не только в более широких масштабах, но и по-новому. Если и на прежних стадиях развития капитализма дефициты государственных бюджетов во время крупных войн вели к избыточному выпуску бумажных денег, то в условиях современного капитализма самое возникновение этих дефицитов в значительной мере связано с прямым использованием бюджетных средств для финансирования капиталистических монополий. В периоды мировых войн и гонки вооружений монополии не только пользуются плодами инфляции, но прямо форсируют ее: установление монополиями военной промышленности вздутых цен на свои товары, приобретаемые государством, есть один из важнейших факторов роста военных расходов империалистических государств и дефицитности государственных бюджетов, что ведет к инфляции.

Прямое использование инфляции для финансирования капиталистических монополий имеет место не только во время войн. После первой мировой войны в Германии и Франции дополнительная эмиссия бумажных денег, порождавшая обострение инфляции, производилась для прямого субсидирования монополистов: в Германии под флагом так называемого “пассивного сопротивления”, во Франции под флагом “восстановления разрушенных областей” (подробнее об этом см. в главе IX, § 3). В период мирового экономического кризиса 1929-1933 гг. монополии глубоко запускали свои руки в государственный кошелек, получая миллиардные субсидии из казны для “санирования” (т.е. “оздоровления”) своих предприятий, что увеличивало дефицитность государственных бюджетов и действовало в качестве инфляционного фактора.

Рассмотрим подробнее, каким образом инфляция служит одним из орудий извлечения максимальной прибыли капиталистическими монополиями.

Прежде всего инфляция увеличивает разрыв между ценой рабочей силы и ее стоимостью, усиливает падение цены рабочей силы ниже ее стоимости, что имеет огромное значение в присвоении монополиями максимальной прибыли.

Падение реальной заработной платы ниже стоимости рабочей силы происходило и в эпоху домонополистического капитализма, причем усиливалось в те периоды, когда имела место инфляция. Но для эпохи монополистического капитализма характерно то, что главные выгоды от этого падения извлекают именно монополии. Дело в том, что инфляционные прибыли (понимая под ними добавочные прибыли, получаемые на инфляции) тем выше, чем больше расхождение между повышением цен на товары капиталистических предприятий и повышением номинальной заработной платы рабочих, занятых в этих предприятиях. В каждый данный период прибыль фактически равняется разнице между продажной ценой товаров и издержками производства капиталистов. При инфляции продажные цены товаров сильно повышаются, тогда как издержки производства капиталистов увеличиваются в меньшей степени вследствие медленного роста номинальной заработной платы. Таким образом, прибыль капиталистов возрастает. Но так как сильнее всего повышаются цены на товары монополизированных предприятий, то разница между продажными ценами и издержками производства увеличивается в наибольшей степени именно для монополий, которые тем самым присваивают львиную долю совокупной инфляционной прибыли, получаемой всем классом капиталистов.

Кроме того, монополии обладают наибольшими возможностями для противодействия повышению номинальной заработной платы рабочих в периоды инфляции, используя для этого не только силу своих монополистических организаций, но и подчиненное им буржуазное государство, которое методами внеэкономического принуждения (законодательное “замораживание” заработной платы) препятствует росту заработной платы в номинальном выражении и прямо содействует снижению ее реальной величины.

Инфляция в значительной мере способствует присвоению монополиями части стоимости, созданной трудом мелких товаропроизводителей, так как она увеличивает разрыв между ценами на товары монополизированных предприятий и на продукты труда мелких товаропроизводителей. Как было уже выяснено ранее, в условиях инфляции цены на продукты мелких товаропроизводителей повышаются медленнее и менее интенсивно, чем на продукты крупной капиталистической промышленности. В эпоху монополистического капитализма это расхождение в движении цен служит интересам монополий. Последние, продавая во время инфляции свои товары по ценам, намного превышающим те, которые существовали до инфляции, покупают продукты труда мелких товаропроизводителей по сравнительно низким ценам, которые хотя и растут, но далеко не соответственно росту цен на товары монополизированных предприятий. В частности, существенное значение здесь имеет покупка монополиями сельскохозяйственного сырья, цены на которое повышаются в меньшей степени, чем цены на промышленные товары. А так как цена сырья входит в издержки производства промышленных товаров, то увеличивающийся разрыв между ценами на промышленные товары и на сельскохозяйственное сырье означает увеличение разницы между продажными ценами монополий и их издержками производства, т.е. рост прибылей монополий.

Далее, инфляция, способствуя увеличению разрыва между ценами товаров монополизированных предприятий и их стоимостью, ведет к перекачке в карманы монополистов части прибыли капиталистов-аутсайдеров. Добавочный инфляционный спрос, предъявляемый буржуазным государством на вооружения, боеприпасы, снаряжение для армий и т.п., обращается в первую очередь на товары монополизированных предприятий и вызывает резкое повышение их цен, в то время как цены на товары немонополизированных предприятий повышаются позднее и медленнее. Следовательно, инфляция ведет за собой изменение соотношений цен на различные товары в пользу монополизированных предприятий и в ущерб мелким капиталистам-аутсайдерам. Это означает, что в результате инфляции монополии получают возможность приобретать взамен своих товаров большее количество товаров немонополизированных предприятий. Тем самым инфляция ведет к перемещению в карманы монополистов значительной части прибавочной стоимости, созданной в немонополизированных капиталистических предприятиях.

Наконец, инфляция способствует увеличению прибылей капиталистических монополий и тем, что масса бумажных денег, выпускаемых буржуазным государством, в значительной своей части поступает непосредственно в распоряжение монополий путем оплаты военных заказов или субсидирования монополий из средств государственного бюджета. Это влечет за собой увеличение у монополий денежных капиталов, которые используются для расширения производства и извлечения добавочных прибылей.

Итак, инфляция во многих отношениях способствует присвоению монополиями максимальной прибыли.

Крайне усиливая обнищание пролетариата и обогащение финансовой олигархии, инфляция ведет к обострению классовых противоречий и классовой борьбы между пролетариатом и буржуазией. Рабочий класс, жизненный уровень которого в условиях инфляции катастрофически снижается, стремится путем стачечного движения задержать падение реальной заработной платы.

Разумеется, мощный подъем стачечной борьбы, наблюдающийся в современных условиях в странах капиталистического мира, связан не только с инфляцией, но со всем процессов обнищания рабочего класса. Однако несомненно, что инфляция, играющая крупную роль в усилении обнищания пролетариата, дает большой толчок подъему классовой борьбы. Одним из главных требований рабочих является повышение заработной платы, резко упавшей по своей реальной величине в результате инфляции.

Борьбу рабочего класса возглавляет его авангард — коммунистические партии. Они неустанно разоблачают реакционную политику “замораживания” заработной платы, ведущую к еще большему снижению жизненного уровня рабочих, мобилизуют и организуют пролетариат, руководят его стачечным движением. Активная роль в организации классовой борьбы пролетариата принадлежит профсоюзам, входящим во Всемирную федерацию профсоюзов.

В современных условиях борьба против инфляции и за повышение заработной платы неразрывно связана с борьбой за мир, ибо главной причиной инфляции и вызванного ею падения реальной заработной платы является гонка вооружений и милитаризация экономики в капиталистических странах. Трудящиеся капиталистического мира все более осознают, что для предотвращения дальнейшего падения их жизненного уровня необходимо прекратить гонку вооружений, сократить военные расходы и обеспечить прочный мир между народами.

Глава 3. Ссудный капитал и кредит

1. Ростовщический капитал

Историческим предшественником ссудного капитала был ростовщический капитал, получивший развитие в докапиталистических формациях. Ростовщичество возникло еще в период разложения первобытно-общинного строя. С развитием общественного разделения труда, появлением частной собственности на средства производства и ростом обмена в первобытной общине стал происходить процесс имущественной дифференциации. Деление первобытной общины на богатые и бедные семьи, накопление денежных богатств в руках одних и нужда в деньгах других создали почву для ростовщических ссуд.

Ростовщический капитал способствовал разложению первобытно-общинного строя и возникновению рабовладельческого строя.

Во-первых, ростовщический кредит вел к концентрации земельной собственности в руках родовой аристократии и к обезземеливанию мелких крестьян. Так, в древней Греции в VII-VI вв. до н.э. родовая знать предоставляла ростовщические ссуды мелким крестьянам под залог их земельных участков. Здесь уже возникла примитивная форма ипотеки-долгового свидетельства о залоге земли — в виде особых камней, которые ставились на участках заемщиков и на которых были высечены закладные акты. Если заемщик не возвращал денег в установленный срок, то его земельный участок переходил в собственность кредитора-ростовщика.

Во-вторых, ростовщический кредит вел к порабощению неисправных заемщиков их кредиторами. Обеспечением долга служила не только земля, но и личность заемщиков и членов их семей. Греческий историк Плутарх, сообщая о том, что в Аттике в VII-VI вв. до н. э. “весь простой народ был в долгу у богатых”, отмечал, что многие “брали в долг деньги под залог самих себя, так что заимодавцы имели право схватить их и обратить в рабов или продать заграницу”.

Ростовщический кредит в античном мире выступал в двух основных формах: 1) ссуды мелким производителям, главным образом крестьянам; 2) ссуды рабовладельцам.

Мелкие производители, хозяйство которых приходило в упадок в результате вытеснения его крупным рабовладельческим хозяйством, а также частых войн, постоянно нуждались в деньгах как для покупки необходимых средств существования, так и для уплаты налогов государству. Потребность же самих рабовладельцев в деньгах вызывалась затратой ими громадных средств на покупку предметов роскоши, постройку великолепных домов, устройство политической карьеры (подкуп избирателей и армии) и т.д.

При первой форме ростовщического кредита объектом эксплуатации были мелкие производители, так как ростовщики присваивали в виде процентов значительную часть продуктов их труда. При второй его форме объектом эксплуатации были в конечном счете рабы, ибо рабовладельцы уплачивали ростовщикам проценты по долгам за счет прибавочного (а отчасти и за счет необходимого) продукта, который они выжимали из рабов. Поэтому развитие ростовщического кредита служило фактором усиления эксплуатации рабов.

В качестве кредиторов-ростовщиков в рабовладельческом обществе выступали прежде всего купцы и откупщики налогов. Немалую роль играли также храмы (например, в Греции Дельфийский храм). Их ростовщические операции возникли на основе сосредоточения огромных средств, притекавших туда в виде дарений и вкладов.

Так как обращение к ростовщическому кредиту вызывалось крайней нуждой в деньгах и спрос на кредит был очень значителен, то процент по ссудам достигал весьма высокого уровня. Так, глава римских всадников Аттик давал деньги взаймы частным лицам и подвластным Риму городам из 36-48% годовых, крупный ростовщик Рабирий — египетскому царю Птоломею из 100% годовых.

Высокий уровень процента и долговой гнет играли важную роль в обострении классовой борьбы мелких производителей против крупных землевладельцев и ростовщиков. Под давлением должников-плебеев римскому рабовладельческому государству не раз приходилось издавать законы, устанавливавшие предельную норму процента. Однако эти законы обычно нарушались и обходились ростовщиками. Возмущенные ростовщической эксплуатацией, должники неоднократно устраивали восстания, требуя полной отмены долгов и процентных платежей. Такое требование выдвигалось, например, во время двух крупных восстаний плебеев в 48 и 47 гг. до н. э.

При феодализме ростовщический кредит выступал в двух основных формах: 1) ссуды мелким производителям-крестьянам и ремесленникам; 2) ссуды феодальной знати. Однако объектом ростовщической эксплуатации в обоих случаях являлись мелкие производители, так как либо они непосредственно уплачивали проценты по ссудам ростовщикам, либо же эти проценты уплачивались заемщиками-феодалами за счет эксплуатации крепостных крестьян.

Главной причиной, побуждавшей крестьян прибегать к ссудам, являлась крайняя неустойчивость их мелкого хозяйства. При любом стихийном бедствии — неурожае, падеже скота и т.п. — мелкий крестьянин оказывался не в состоянии свести концы с концами и должен был обращаться за “помощью” к ростовщику.

Крестьяне вынуждены были пользоваться ростовщическим кредитом также для уплаты налогов государству и ренты помещикам. Превращение феодальных повинностей — ренты и налогов — из натуральной формы в денежную обостряло нужду в деньгах и вело к усилению ростовщической эксплуатации крестьянства.

К числу заемщиков принадлежали и ремесленники, которые, беря денежные ссуды у скупщиков, были вынуждены не только продавать им товары по крайне низким ценам, но и нередко закладывать ростовщикам средства производства.

В широких размерах к ростовщическому кредиту прибегала феодальная знать — короли и дворяне, которым требовались деньги для ведения многочисленных войн и покупки предметов роскоши.

В качестве крупных ростовщиков выступали прежде всего купцы. В широких размерах ростовщические операции вели итальянские купцы из Ломбардии, в связи с чем ссуда под заклад движимого имущества получила название ломбардной операции. Именно из среды итальянских купцов выделились крупнейшие финансовые компании того времени: Барди, Перуччи, Альберти, Медичи и др.

В широких размерах занимались ростовщичеством церкви и монастыри. Получая от верующих значительные суммы в виде подарков и по завещаниям, а также в качестве вкладов для хранения, они пускали деньги в оборот и выдавали ссуды крестьянам, королям и феодалам.

В деревне мелкими ростовщиками были зажиточные крестьяне, эксплуатировавшие малоимущих односельчан путем выдачи натуральных и денежных ссуд.

Характерные черты ростовщического кредита при феодализме-высокая процентная ставка и большая пестрота ее уровня. Например, в различных городах Германии разрешалось взимать от 21 до 43%. Во многих случаях ставки достигали 100-200% и более: так, в Линдау в 1348 г. ростовщики взимали по ссудам свыше 216% годовых. Причиной высокого процента по ростовщическим ссудам являлся большой спрос на кредит со стороны нуждавшихся в деньгах мелких производителей, а также феодальной знати при ограниченном — в условиях натурального хозяйства — предложении денег в ссуду.

Ростовщический капитал подрывал и разрушал феодальные формы собственности. Кредит использовался непроизводительно и не только не был фактором расширенного воспроизводства, но вел даже к упадку производства, ибо значительная часть дохода феодалов, и особенно мелких производителей, поглощалась уплатой процентов ростовщикам и, следовательно, не могла быть вложена в собственное хозяйство.

На последней стадии феодализма, в период его разложения, ростовщический капитал способствовал созданию предпосылок для капиталистического способа производства. С одной стороны, в руках ростовщиков накоплялись большие денежные богатства, которые впоследствии могли превратиться из ростовщического капитала в функционирующий капитал, вкладываемый в капиталистические предприятия. С другой стороны, ростовщическая эксплуатация крестьян и ремесленников вела к их разорению, пролетаризации, а следовательно, ростовщический капитал способствовал образованию класса наемных рабочих.

Будучи революционным фактором лишь постольку, поскольку оно подрывало старые формы производства и собственности и подготовляло предпосылки для перехода к новым, ростовщичество, с другой стороны, играло консервативную роль. Ростовщический капитал сам не создает никакого нового способа производства, но имеет тенденцию консервировать тот способ производства, который обеспечивает ему наиболее широкое поле деятельности. Возможность получения высоких доходов от ростовщических операций задерживала вложение денежных капиталов в промышленность. Эта двойственная роль ростовщического кредита была вскрыта Марксом и Лениным.

Промышленные капиталисты не могли пользоваться ссудами у ростовщиков, так как ростовщический кредит оплачивался столь высокими процентами, что они поглощали всю (или почти всю) прибыль. Зарождавшийся промышленный капитал натолкнулся на отсталость кредитных отношений, тормозивших его развитие. Отсюда борьба торгово-промышленной буржуазии против ростовщичества, ее стремление снизить процент и приспособить кредит к нуждам развивавшегося капитализма. Эта борьба сначала выражалась в попытках урезать права ростовщиков путем законодательного ограничения нормы ссудного процента (в Англии, например, предельная норма процента была установлена законом 1545 г. в 10 и снижена последующими законами: в 1624 г. до 8,. в 1651 г. до 6, в 1714 г. до 5). Но этого было явно недостаточно: пока предоставление кредита оставалось монополией ростовщиков, никакие законы о снижении нормы процента не могли быть эффективными. “Настоящим способом подчинения капитала, приносящего проценты, промышленному капиталу, — указывал Маркс, — является создание свойственной ему формы — кредитной системы”. Эта система в лице капиталистических банков начала складываться еще в мануфактурный период капитализма и получила дальнейшее развитие с переходом к крупной машинной индустрии.

Следует, однако, иметь в виду, что и в условиях вполне развитого капитализма ростовщический кредит продолжает существовать на базе сохранения остатков докапиталистических форм производства. Даже в развитых капиталистических странах ростовщический капитал подвергает жестокой эксплуатации мелких товаропроизводителей — ремесленников и в особенности крестьян, которые остро нуждаются в деньгах для покупки недостающих им предметов потребления, скота, земли и т.п., а также для платежа арендной платы землевладельцам и налогов государству.

Наиболее широкое развитие ростовщический капитал имеет в колониальных и зависимых странах. Главной причиной этого является гнет феодальных пережитков. В этих странах подавляющая часть всех земель сосредоточена в руках помещиков, которые сдают землю в аренду мелким крестьянам на самых кабальных условиях, взимая в виде арендной платы от 1/2 до 3/4 урожая. В результате этого доход крестьянина-арендатора оказывается настолько ничтожным, что он вынужден для покупки недостающих средств существования и уплаты земельной ренты помещику прибегать к “помощи” ростовщика. Другой причиной развития ростовщичества в колониальных и зависимых странах является давящий на них гнет иностранного империализма. Империалисты стараются сохранить в колониях как феодальные пережитки, так и торгово-ростовщический капитал, используя этот капитал в качестве своей агентуры в деле эксплуатации колониальных народов. Империализм прямо питает ростовщичество в колониальных и зависимых странах. Эксплуатация со стороны империалистических держав ускоряет разорение трудящихся масс колониальных и зависимых стран, до крайности обостряет их нужду в деньгах и тем самым создает наиболее благоприятные условия для их закабаления ростовщическим капиталом. С другой стороны, захват иностранным капиталом важнейших позиций в промышленности, торговле и банковом деле колониальных и зависимых стран ведет к тому, что национальный капитал в значительной мере оттесняется в область ростовщичества.

Империализм закабаляет колониальные и зависимые страны различными способами, в том числе и при помощи внешних займов. Источником для уплаты процентов по внешним государственным займам служат налоги. Тяжелое налоговое бремя — одна из причин, вынуждающих трудящиеся массы колониальных и зависимых стран обращаться за ростовщическими ссудами.

Чудовищная эксплуатация, которой крестьянские массы колониальных и зависимых стран подвергаются со стороны ростовщического капитала (норма процента по ростовщическим ссудам нередко достигает 100-300%), является важным фактором экспроприации этих масс. Однако ростовщическая эксплуатация ведет не только к разорению крестьянства, но и к росту его недовольства и возмущения. Закабаляемые местными помещиками и ростовщиками, а также иностранными империалистами, трудящиеся колоний и полуколоний все более поднимаются на революционную борьбу против своих эксплуататоров-как отечественных, так и иноземных. Развертывается колониальная революция, являющаяся по своей природе одновременно антифеодальной и антиимпериалистической революцией. Такая революция уже победила в ряде стран Востока. Только в результате этой победы крестьянские массы Китая освободились от помещичьей и ростовщической эксплуатации, а также от гнета империализма.

2. Ссудный капитал и процент

Хотя и при капитализме ростовщичество продолжает существовать, главным видом кредита становится капиталистический кредит. Последний отличается от ростовщического кредита во многих отношениях.

Во-первых, заемщиками при капиталистическом кредите являются не мелкие производители, рабовладельцы и феодалы, а промышленные и торговые капиталисты.

Во-вторых, деньги, предоставленные в ссуду, служат в качестве капитала не только для кредитора, но и для заемщика, поскольку он использует их для вложения в капиталистическое предприятие и извлечения прибавочной стоимости.

В-третьих, источником ссудного процента при капиталистическом кредите служит прибавочная стоимость, созданная наемными рабочими, а не прибавочный труд рабов, крепостных крестьян и мелких товаропроизводителей.

В-четвертых, ссудный процент при капиталистическом кредите сводится лишь к части средней прибыли, тогда как при ростовщическом кредите он мог поглощать весь прибавочный продукт и даже часть необходимого продукта.

В-пятых, капиталистический кредит способствует расширенному капиталистическому воспроизводству, между тем как ростовщический кредит ведет к упадку производства.

В то время как ростовщический кредит был формой движения ростовщического капитала, капиталистический кредит является формой движения ссудного капитала.

Ссудный капитал есть особая историческая форма капитала, приносящего проценты, которая возникла и развилась в условиях капиталистического способа производства и пришла на смену ростовщическому капиталу. Ссудный капитал-это денежный капитал, отдаваемый капиталистами-собственниками в ссуду и приносящий проценты на основе эксплуатации наемного труда. В то время как ростовщический капитал выражал докапиталистические производственные отношения, ссудный капитал выражает капиталистические производственные отношения.

Первым источником образования ссудных капиталов являются денежные капиталы, временно высвобождающиеся в процессе кругооборота промышленного капитала.

Одна из причин высвобождения денежных капиталов — постепенное снашивание основного капитала. Стоимость фабричных зданий, машин и оборудования переносится на товары по частям, покупка же новых элементов основного капитала происходит лишь после того, как орудия и средства труда полностью износились. Поэтому в промежутке между частичной амортизацией и полным обновлением основного капитала часть его стоимости оседает в виде временно свободного денежного капитала.

Другая причина высвобождения денежных капиталов: несовпадение периодов реализации товаров со временем покупки сырья и вспомогательных материалов — новых элементов оборотного капитала. Предприятия закупают сырье (хлопок, шерсть и т.д.) в большинстве случаев в определенные сезоны (например, осенью). Поэтому за продажей каждой партии готовых товаров не следует немедленная покупка сырья и материалов, и часть вырученных от продажи денег образует временно свободный денежный капитал.

Причиной образования временно свободных денежных капиталов является также постепенность расходования денег, вырученных от реализации товаров, на оплату рабочей силы. Периоды реализации товарной продукции и периоды выплаты заработной платы не совпадают, и потому переменный капитал принимает форму временно свободного денежного капитала.

Наконец, важная причина образования временно свободных денежных капиталов — накопление прибавочной стоимости до таких размеров, при которых она может быть использована для расширенного воспроизводства. Если предназначенная для капитализации часть годовой прибавочной стоимости недостаточна для приобретения новых машин, оборудования и т.д., то капиталисту приходится ежегодно откладывать ее в денежной форме.

Итак, кругооборот промышленного капитала неизбежно приводит к образованию временно свободного денежного капитала. Однако та часть промышленного капитала, которая временно оседает в виде свободного денежного капитала, перестает функционировать, превращается в празднолежащее сокровище и, следовательно, перестает давать прибыль. Таким образом, возникает противоречие между выделением свободных, празднолежащих денежных капиталов и природой капитала как стоимости, находящейся в непрерывном движении и приносящей прибавочную стоимость.

Это противоречие разрешается с помощью кредита. Вместо того чтобы держать высвободившийся у него капитал в виде празднолежащих денег, капиталист отдает этот денежный капитал в ссуду другому капиталисту, который пускает его в новый кругооборот и использует для выжимания прибавочной стоимости из рабочих. Денежный капитал, переданный одним капиталистом в ссуду другому, выступает в качестве ссудного капитала.

Вторым источником образования ссудных капиталов являются капиталы рантье. Рантье, или денежные капиталисты, не вкладывают свой капитал ни в промышленность, ни в торговлю, а предоставляют его в ссуду другим капиталистам (или государству).

Наконец, с развитием банков и сберегательных касс третьим источником образования ссудных капиталов становятся денежные сбережения и доходы различных классов капиталистического общества, помещаемые в виде вкладов в кредитные учреждения.

Важнейшие особенности ссудного капитала таковы:

1. Ссудный капитал-это капитал-собственность в противоположность капиталу-функции. Ссудный капитал не вкладывается его собственником в какое-либо предприятие, но передается во временное пользование промышленному или торговому капиталисту. При этом собственность на капитал отделяется от его функционирования: функционирующий капитал проделывает свой кругооборот в предприятии заемщика, а как капитал-собственность та же сумма стоимости принадлежит ссудному капиталисту.

2. Ссудный капитал — это капитал как товар. В буржуазном обществе самый капитал внешне выступает в качестве своеобразного товара, который ссудные капиталисты “продают” промышленным и торговым капиталистам. Использование отданного в ссуду денежного капитала выражается в том, что предприниматель-заемщик покупает на него средства производства и рабочую силу и в результате эксплуатации наемных рабочих присваивает прибавочную стоимость в форме прибыли. Таким образом, потребительная стоимость капитала как товара отличается от потребительной стоимости обычных товаров и заключается в его способности приносить прибыль на основе эксплуатации наемного труда.

Потребительную стоимость капитала как товара не следует отождествлять не только с потребительной стоимостью рядовых товаров, но и с потребительной стоимостью всеобщего товара — денег. Потребительная стоимость денег как таковых состоит в их всеобщей обмениваемости. Но только в условиях капиталистического способа производства деньги превращаются в капитал, так как становятся орудием эксплуатации наемных рабочих, выжимания прибавочной стоимости. Это придает деньгам как капиталу добавочную потребительную стоимость — способность приносить прибыль, не свойственную им в простом товарном хозяйстве.

Разумеется, деньги не наделены от природы способностью приносить прибыль. В действительности только особый товар — рабочая сила — способен создавать прирост стоимости, который капиталисты присваивают в форме прибыли. Но так как капиталисты покупают рабочую силу (а также средства производства) на деньги, то деньги выступают в качестве стоимости, приносящей прибавочную стоимость. “В этом своем свойстве потенциального капитала, средств для производства прибыли, деньги становятся товаром, но товаром sui generis (особого рода). Или, что сводится к тому же, капитал как капитал становится товаром”. Подобно тому, как стоимость и цена рабочей силы на поверхности буржуазного общества выступают в виде стоимости и цены труда, капитал на поверхности явлений принимает вид особого товара.

3. Ссудный капитал имеет особую форму движения. В отличие от кругооборота промышленного капитала Д-Т … П … Т’-Д’ и кругооборота торгового капитала Д-Т-Д’ движение ссудного капитала сводится к формуле Д-Д’, т.е. деньги отдаются в ссуду с тем, чтобы по истечении определенного срока вернуться к их собственнику с приростом — процентом. Последняя формула, выражающая движение ссудного капитала, не включает в себя не только процесса производства товаров, но и процесса их обращения. Ссудный капитал не принимает ни производительной, ни товарной формы, но находится все время в одной и той же денежной форме.

4. Ссудный капитал имеет специфическую форму отчуждения. Отчуждение обычных товаров осуществляется в форме купли-продажи; отчуждение же капитала как товара происходит в форме ссуды. При купле-продаже товар переходит от продавца к покупателю и одновременно эквивалентная товару сумма денег переходит от покупателя к продавцу. Ссуда отличается от купли-продажи односторонним перемещением стоимости: капитал сначала переходит только от кредитора к заемщику, возврат же его с процентами происходит лишь по истечении определенного времени.

5. Ссудный капитал — самая паразитическая форма капитала, наиболее резко выражающая антагонизм между капиталом и трудом. Ссудный капиталист не только сам не участвует в процессе материального производства, но даже и не ведет никакого предприятия. Ссудные капиталисты, или рантье, — это чистейшие паразиты, люди, профессией которых, по выражению В. И. Ленина, является праздность. Поэтому в ссудном капитале противоположность между капиталом и трудом достигает наивысшей степени.

6. Ссудный капитал — наиболее фетишистская форма капитала. В промышленном капитале фетишизм выражается в том, что способность порождать прибыль представляется присущей всему капиталу, функционирующему в производстве, в частности самим средствам производства. Но здесь, по крайней мере, речь идет о вещах, участвующих в процессе производства. Фетишистский же характер ссудного капитала состоит в том, что способность давать прирост (процент) представляется присущей деньгам как таковым, т.е. вещи, не принимающей участия в процессе производства. Движение ссудного капитала создает видимость, что деньги обладают чудесной способностью к самовозрастанию совершенно независимо как от процесса производства, так и от процесса товарного обращения: деньги порождают деньги. “Общественное отношение получило законченный вид, как отношение некоей вещи, денег, к самой себе” .

Будучи особым видом капитала, ссудный капитал отнюдь не оторван от промышленного капитала. Напротив, специфическое движение ссудного капитала Д-Д’ возможно лишь на основе и в результате кругооборота промышленного капитала Д-Т .. . П … Т’-Д’. Ведь, если бы заемщик не пустил деньги в кругооборот, то они не превратились бы в капитал, не дали бы никакого прироста и не могли бы вернуться к ссудному капиталисту с процентами.

Ссудные капиталисты не вкладывают капитал в предприятия и непосредственно не вступают в отношения с наемными рабочими. Однако ссудные капиталисты представляют собой лишь особую группу единого класса капиталистов и сообща с функционирующими капиталистами участвуют в эксплуатации наемных рабочих, присваивая в форме процента часть прибавочной стоимости.

Таким образом, ссудный капитал, хотя непосредственно выражает только отношения между денежными и функционирующими капиталистами, в конечном счете выражает также основное производственное отношение капиталистического общества- эксплуатацию класса наемных рабочих классом капиталистов.

Марксистское понимание природы кредита как движения ссудного капитала, выражающего производственные отношения в капиталистическом обществе, принципиально, коренным образом отличается от буржуазной трактовки кредита. Буржуазные экономисты в своих определениях кредита подчеркивают либо психологический фактор “доверия”, либо же формальный признак- отсрочку возврата ссуженного капитала.

Так, американский профессор Гаррис определяет кредит как “обещание уплатить деньги”, указывая, что термин “кредит” происходит от латинского слова “credere” — питать доверие. Коренной порок подобных “определений” состоит в том, что они подменяют объективную основу кредита субъективными расчетами участников кредитных сделок и совершенно выхолащивают из капиталистического кредита его классовую природу. Кроме того, во многих кредитных сделка “доверие” не играет существенной роли, поскольку возврат ссуженного капитала гарантируется реальным обеспечением ссуды.

Столь же неправильно сводить сущность кредита к разрыву во времени между отдачей капитала в ссуду и его возвратом. Сделка ссуды представляет собой лишь форму кредитных отношений и отнюдь еще не характеризует их сущности. За одной и той же формой ссуды могут скрываться совершенно различные производственные отношения. Капиталистический кредит, например, выражает иные производственные отношения, чем ростовщический, хотя и тот и другой облечены в форму ссуды.

Ссудный капитал отличается от действительного капитала, выступающего в производительной и товарной формах и функционирующего в процессе воспроизводства. С развитием капитализма происходит рост как действительного, так и ссудного капитала. Однако темпы их роста неодинаковы: ссудный капитал накопляется быстрее, чем действительный. Так, за период с 1900 по 1954 г. депозиты всех банков США увеличились в номинальном выражении более чем в 24 раза, в реальном выражении, т.е. с учетом обесценения денег, — в 8,1 раза, тогда как промышленная продукция увеличилась в 6,8 раза.

Причинами того, что накопление ссудного капитала опережает накопление действительного капитала, являются: 1) рост слоя рантье и 2) развитие капиталистической кредитной системы.

Поскольку часть капиталистов, которые вели ранее промышленные и торговые предприятия, превращается в рантье, предложение ссудных капиталов увеличивается независимо от расширения капиталистического производства, т.е. от накопления действительного капитала. Далее, с расширением сети банков, их филиалов и сберегательных касс происходит все большее превращение денежных доходов и сбережений различных классов капиталистического общества в ссудный капитал. В данном случае накопление ссудного капитала выражает не накопление действительного капитала, а лишь мобилизацию кредитной системой все большей части денежных доходов и резервов.

Ссудный капитал отличается не только от действительного капитала, но и от денег как таковых, хотя он имеет денежную форму. Качественное отличие ссудного капитала от денег состоит в том, что он представляет собой именно капитал, т.е. стоимость, приносящую прибавочную стоимость, деньги же сами по себе служат мерой стоимости, средством обращения и т.д., но не дают никакого прироста стоимости. Ссудный капитал отличается от денег также в количественном отношении: масса ссудных капиталов в обществе значительно превышает количество денег, находящихся в обращении. В США, например, в феврале 1955 г. сумма депозитов всех банков составляла около 206 млрд. долл., а масса денег в обращении — около 27 млрд. долл.

Масса ссудных капиталов превышает количество денег в обращении в силу того, что одна и та же денежная единица может неоднократно функционировать как ссудный капитал. Если, например, 100 тыс. долл. будут использованы для предоставления ссуд 3, 4 или 5 раз, то масса ссудных капиталов составит 300, 400 или 500 тыс. долл.

Выяснив, что такое ссудный капитал, обратимся теперь к рассмотрению ссудного процента.

Процент по своей форме выступает в виде цены капитала как товара. Однако процент представляет собой, по определению Маркса, “иррациональную форму цены”. Цена по своей природе есть денежное выражение стоимости. Но ссудный процент не является денежным выражением отданной в ссуду капитальной стоимости. Понятно, что если, например, на капитал в 100 долл. получается ежегодно 4 долл. в виде процента, то эти 4 долл. никак нельзя считать выражением стоимости 100 долл. Ссудный процент представляет собой плату за пользование ссудным капиталом, следовательно, является оплатой не стоимости, а потребительной, стоимости капитала как товара.

Внешне выступая в виде цены капитала, процент по своей сущности представляет собой особую форму прибавочной стоимости. Прибыль, получаемая от ссуженного капитала, распадается на две части: 1) процент, присваиваемый ссудным капиталистом- кредитором, и 2) предпринимательский доход, присваиваемый функционирующим капиталистом — заемщиком. Источником обеих этих частей является прибавочная стоимость, полученная в результате эксплуатации наемных рабочих.

Итак, ссудный процент — это часть прибавочной стоимости, присваиваемая капиталистом как простым собственником капитала и принимающая форму цены капитала как товара.

Буржуазные апологеты отрицают эксплуататорскую природу процента как особой формы прибавочной стоимости. Например, американский буржуазный экономист Фишер изображает процент в виде справедливого вознаграждения капиталиста за отсрочку потребления.

Напротив, марксистская теория процента обнажает классовую сущность последнего, вскрывает эксплуататорскую природу процента, как и всех других форм прибавочной стоимости.

Распадение прибыли на процент и предпринимательский доход затемняет сущность и происхождение обеих этих частей прибавочной стоимости, маскируя капиталистическую эксплуатацию. Процент представляется плодом капитала как такового; с другой стороны, предпринимательский доход представляется результатом деятельности самого капиталиста по надзору и управлению предприятием, своего рода “заработной платой”. “За противоположными формами обеих частей, на которые распадается прибыль, т.е. прибавочная стоимость, забывается, что обе они являются просто частями прибавочной стоимости и что деление ее ничего не может изменить ни в ее природе, ни в ее происхождении и условиях ее существования”.

При распределении прибыли между денежными и функционирующими капиталистами интересы этих групп противоположны: первые заинтересованы в наиболее высоком уровне процента, вторые же — в наиболее низком, ибо чем меньше процент, тем при данной величине прибыли больше предпринимательский доход. Однако наличие противоречий между различными группами капиталистов отнюдь не устраняет общности их интересов в борьбе против рабочего класса. Решающее значение имеют, конечно, не противоречия внутри класса капиталистов, а антагонизм между всем классом капиталистов и рабочим классом.

Фетишизация капиталистических отношений, связанная с делением прибыли на процент и предпринимательский доход, сознательно используется буржуазными апологетами в целях вуалирования капиталистической эксплуатации и присущих капитализму глубочайших классовых противоречий. Так, фашистские “теоретики” в гитлеровской Германии в качестве одного из методов социальной демагогии использовали нападки на ссудный капитал и процент. Называя ссудный капитал хищническим, они противопоставляли ему промышленный капитал в качестве “творческого” капитала. Эти “теоретики” утверждали, что ссудный капитал эксплуатирует и рабочих, и мелких производителей, и промышленных капиталистов и что именно он является источником всех зол капитализма — эксплуатации, безработицы, кризисов. В связи с этим они выдвигали демагогический лозунг об “уничтожении процентного рабства”. Целью этой демагогии являлось отвлечь внимание трудящихся от подлинного корня зла — капиталистической частной собственности на средства производства и системы эксплуатации наемного труда — и увековечить капитализм.

Ссудный процент имеет определенный уровень или норму. Норма процента представляет собой отношение годового дохода ссудного капиталиста к величине капитала, отданного им в ссуду. Если, например, ссудный капитал равен 100 тыс. долл, а годовой доход с него-3 тыс. долл., то норма процента составит 3% ( 3000 / 100 000 )

Норма процента находится в определенной зависимости от нормы прибыли. Так как обычно функционирующие капиталисты прибегают к кредиту ради увеличения прибыли, то понятно, что они не стали бы брать капитал в ссуду, если бы процент поглощал всю прибыль, полученную от вложения ссуженного капитала в предприятие. Таким образом, при обычных условиях средняя норма прибыли является максимальным пределом для нормы процента.

Что касается минимальной нормы процента, то ее нельзя определить точно. При известных обстоятельствах (если предложение ссудного капитала значительно превышает спрос) норма процента может упасть до очень низкого уровня. Так, в 1942-1945 гг. английские банки взимали по учету векселей 1 %, а уплачивавшийся ими процент по срочным вкладам составлял только 1/2.

Итак, норма процента может колебаться в очень широких пределах. Чем же определяется норма процента в каждый данный период? Норма процента устанавливается посредством механизма конкуренции на рынке ссудных капиталов и зависит в каждый данный момент от соотношения между предложением ссудных капиталов и спросом на них.

Следует различать рыночную норму процента, существующую в каждый данный момент на денежном рынке, и среднюю норму процента, т.е. норму процента за весь промышленный цикл в среднем.

С развитием капитализма средняя норма процента обнаруживает тенденцию к понижению, что объясняется прежде всего тенденцией средней нормы прибыли к понижению. Так как процент представляет собой часть средней прибыли, то и движение нормы процента находится в прямой зависимости от движения нормы прибыли. Если бы при падении средней нормы прибыли происходило не понижение, а повышение нормы процента, то процент поглощал бы все большую часть прибыли, что сделало бы для капиталистов невозможным пользование кредитом.

Тенденция нормы процента к понижению по мере развития капитализма обусловливается, однако, не только тенденцией средней нормы прибыли к понижению, но и тем, что с развитием капитализма наблюдается значительный рост предложения ссудных капиталов в силу указанных выше причин — роста слоя рантье и развития капиталистической кредитной системы.

Наглядным показателем тенденции нормы процента к понижению могут служить следующие данные. Процентная ставка, взимавшаяся Английским банком по учету векселей, составляла в среднем за 1857-1865 гг. 4,53, 1890- 1899 гг.-2,98, 1933-1938 гг.-2. На таком же низком уровне учетная ставка Английского банка оставалась с ноября 1939 г. до ноября 1951 г. Учетная ставка Нью-йоркского федерального резервного банка составляла в среднем за 1919-1929 гг. 4,6%, 1930-1939 гг.-1,8. 1940-1952 гг.-1,2%.

Если в общем ходе развития капитализма норма процента имеет тенденцию к понижению, то в ходе каждого промышленного цикла она то повышается, то падает.

Движение ссудного капитала в промышленном цикле, будучи обусловлено в конечном счете изменениями, происходящими в капиталистическом воспроизводстве, вместе с тем имеет специфический характер и существенно отличается от движения действительного капитала.

Промышленный подъем сопровождается увеличением спроса на товары, быстрым ростом товарных цен и повышением нормы прибыли. Однако это не сразу ведет к интенсивному росту спроса на ссудный капитал и повышению нормы процента, так как на первой стадии подъема капиталисты еще используют преимущественно собственный, а не заемный капитал. Кроме того, свои потребности в кредите они удовлетворяют главным образом путем покупки чужих товаров в кредит и еще сравнительно мало прибегают к банковским ссудам. Поэтому в начале промышленного подъема норма процента остается низкой, несмотря на значительное повышение нормы прибыли.

На высшей стадии промышленного подъема спрос на ссудный капитал, а вместе с тем и норма процента сильно возрастают. Но, хотя в этот период банкирский кредит расширяется вместе с расширением производства, т.е. ростом действительного капитала, увеличение кредита значительно превосходит рост производства. Это объясняется тем, что кредит широко используется не только для расширенного воспроизводства, но и для спекуляции на товарном и фондовом рынках.

Во время кризиса ярко обнаруживается противоположность движения ссудного и действительного капитала. Предложение товаров превышает спрос на них, реализация прерывается, производство сокращается; наблюдается избыток действительного капитала и резкое падение нормы прибыли. Напротив, спрос на ссудный капитал значительно превышает его предложение, в результате чего ощущается острый недостаток ссудного капитала и происходит резкое повышение нормы процента. Например, во время кризиса 1907 г. в США норма процента в отдельные моменты достигала 100-130.

Чрезвычайный спрос на ссудный капитал во время кризисов носит специфический характер и отнюдь не отражает спроса на действительный капитал. Основными причинами его являются:

1) погоня за деньгами как платежным средством, необходимым не для покупки новых товаров и расширения производства, а для расплаты по выданным ранее долговым обязательствам и предотвращения банкротства; 2) погоня за деньгами как сокровищем, вызванная тем, что в условиях обесценения всех товаров капиталисты руководствуются принципом “только деньги-товар” и стремятся превратить свое богатство в денежную форму.

Максимального размера норма процента достигает в разгар кризиса, когда одновременно с громадным ростом спроса на ссудный капитал резко сокращается его предложение вследствие отлива вкладов из банков. После того как кульминационная точка кризиса миновала, накопление ссудных капиталов возобновляется, спрос же на них падает, и норма процента понижается.

Это понижение начинается еще в ходе самого кризиса, но минимального уровня норма процента достигает в фазе депрессии. При этом опять-таки обнаруживается противоположность в движении ссудного и действительного капитала. Когда реализация товаров возобновляется, падение цен приостанавливается и число банкротств сокращается, капиталисты перестают предъявлять чрезвычайный спрос на деньги как на платежное средство и сокровище. Вместе с тем спрос на ссудный капитал для его производительного использования, упавший еще во время кризиса, остается незначительным и в фазе депрессии, так как промышленность переживает застой. С другой стороны, предложение ссудного капитала во время депрессии увеличивается именно в результате упадка и застоя производства: часть капитала, функционировавшего ранее (в годы подъема) в промышленности и торговле, высвобождается в денежной форме и приливает в банки в виде вкладов. Таким образом, накопление ссудного капитала в период депрессии является оборотной стороной уменьшения действительного капитала. Например, в Англии с 1882 по 1886 г. выплавка чугуна уменьшилась почти на 19%, тогда как банковские депозиты возросли более чем на 13%.

В то время как в промышленности после выхода из кризиса и перехода к депрессии начинается некоторое повышение нормы прибыли, в кредитной сфере наблюдается сильное понижение нормы процента. Так, учетная ставка Английского банка, повысившаяся в 1890 г. (год кризиса) с 3 до 6%, с конца 1890 г. начала падать и в 1892 г. достигла низшего уровня 2%.

Из всего изложенного следует, что в ходе промышленного цикла “.. движение ссудного капитала, как оно выражается в колебаниях процентной ставки, в целом протекает в направлении, обратном движению промышленного капитала” (курсив наш.- Э. Б.).

3. Формы капиталистического кредита

Кредит при капитализме выступает в различных формах. Главными его формами являются коммерческий кредит и банкирский кредит. Коммерческий кредит есть кредит, предоставляемый функционирующими капиталистами друг другу при продаже товаров в виде отсрочки уплаты денег за проданные товары. Орудием этого кредита служат коммерческие векселя.

Вексель представляет собой особый вид письменного долгового обязательства, дающий его владельцу бесспорное право требовать по истечении указанного срока уплаты денег с должника.

Вексельное обязательство характеризуется прежде всего своей абстрактностью. В нем отсутствует указание на обстоятельства, вызвавшие к жизни данное долговое обязательство, например, на то, что заемщик получил от кредитора определенный товар. Единственное, что указывается в векселе, — это какую денежную сумму и в какой срок заемщик должен уплатить кредитору.

Отсюда вытекает другое свойство вексельного обязательства — его бесспорность. Лицо, обязанное платить по векселю, не вправе оспаривать свое обязательство ссылкой на то, что товары, против которых вексель выдан, им фактически не получены или не соответствуют условиям договора. Если только подлинность векселя удостоверена, то векселедержатель имеет право требовать платежа в бесспорном порядке. В случае отказа заемщика произвести платеж векселедержатель может предъявить вексель нотариусу, который посылает векселедержателю письменное требование о платеже, а при невыполнении этого требования составляет так называемый акт протеста, свидетельствующий о том, что вексель не оплачен. Затем векселедержатель может получить от суда исполнительный лист на взыскание причитающейся ему суммы в принудительном порядке из имущества неисправного заемщика, которое подлежит продаже с торгов.

Еще одной важной особенностью векселя является его обращаемость. Например, текстильный фабрикант уплачивает векселем за ткацкие станки машиностроительному заводчику, который в свою очередь платит этим векселем за железо и сталь металлургическому заводчику, последний тем же векселем платит за каменный уголь владельцу шахты и т.д.

При передаче векселя из одних рук в другие право на получение платежа переходит к новому векселедержателю, который и становится фактическим кредитором. Передача этого права осуществляется путем индоссамента, т.е. передаточной надписи на оборотной стороне векселя. В случае неоплаты векселя первоначальным векселедателем векселедержатель вправе предъявлять требование о платеже каждому из индоссантов, т.е. лиц, сделавших на векселе передаточную надпись. Солидарная ответственность индоссантов по векселю усиливает его способность к обращению, так как дает обладателю векселя большую уверенность в получении платежа.

Векселя делятся на простые и переводные. Простой вексель представляет собой вексельное обязательство, выдаваемое заемщиком на имя кредитора, и содержит в себе указание места и времени выдачи долгового обязательства, суммы последнего, места и времени платежа и лица, которому заемщик обязан произвести платеж. Так, если Петров 15 января 1883 г. купил товар на сумму 1 250 руб. у Сидорова в кредит сроком на три месяца, то простой вексель выглядит следующим образом:

Вексель на 1 250 руб.

Москва, 15 января 1883 г.

15 апреля тысяча восемьсот восемьдесят третьего года по сему векселю повинен уплатить в Москве

Николаю Трофимовичу Сидорову или кому он прикажет одну тысячу двести пятьдесят руб.

С. Петров

Переводный вексель, или тратта, представляет собой письменный приказ одного лица (кредитора) другому (заемщику) об уплате определенной суммы третьему лицу или предъявителю. Лицо, выдающее переводный вексель, именуется трассантом, лицо, обязанное совершить платеж, — трассатом, а лицо которому передается право получения денег, — ремитентом.

Допустим, что американский экспортер Никольсон продал товары в кредит английскому импортеру Клейтону. Вместо того чтобы получить деньги по векселю лично и переводить их из-за границы, кредитор Никольсон может потребовать от должника Клейтона уплаты денег другому английскому капиталисту — Джонсу, у которого кредитор в свою очередь сам купил товары. Таким образом происходит перевод долгового требования с одного лица на другое.

Переводный вексель имеет следующий вид:

L 2000

Нью-Йорк, 25 сентября 1945 г.

Через девяносто дней по предъявлении платите по этой первой тратте (если вторая того же

содержания и даты не оплачена)* приказу г. Томаса Джонса две тысячи фунтов стерлингов.

Эквивалент получен.

Гг. Клейтону и К°

Никольсон

Так как переводный вексель в отличие от простого выписывается не заемщиком, а кредитором, то необходимо, чтобы долговое обязательство до вступления в силу было подтверждено и признано должником. Это осуществляется путем акцепта векселя, т.е. подписи трассата на векселе, удостоверяющей, что он принимает на себя обязательство платежа.

Вексель и вексельное обращение появились еще в средние века, когда они обслуживали международную торговлю, широкое же развитие вексельное обращение получило только при капитализме.

Наряду с коммерческим кредитом при капитализме существует другая форма — банкирский кредит. Банкирский кредит — это кредит, предоставляемый денежными капиталистами и банками функционирующим капиталистам в виде денежных ссуд. Между коммерческим и банкирским кредитом имеются следующие существенные различия.

Во-первых, они отличаются друг от друга по своему объекту. Объектом коммерческого кредита является товарный капитал тогда как объект банкирского кредита — это денежно-ссудный капитал. Коммерческий кредит предоставляется промышленными и торговыми капиталистами друг другу при реализации товаров и обслуживает эту реализацию. Здесь ссудный капитал еще слит с промышленным (или с торговым) капиталом: предприниматели ссужают капитал, находящийся на одной из стадий его кругооборота, капитал в товарной форме. Напротив, при банкирском кредите ссудный капитал уже обособился от промышленного и торгового капитала. В форме банкирского кредита осуществляется движение денежного капитала, высвободившегося из процесса кругооборота и выступающего в качестве капитала особого рода, а именно-ссудного капитала.

Во-вторых, коммерческий кредит и банкирский кредит отличаются друг от друга по их субъектам, т.е. по участникам кредитных сделок. При коммерческом кредите как кредитор, так и заемщик выступают в качестве функционирующих капиталистов — предпринимателей. При банкирском же кредите только один из участников кредитной сделки — заемщик — выступает в качестве функционирующего капиталиста, тогда как другой ее участник — кредитор — всегда выступает лишь как ссудный капиталист, поскольку капитал, предоставляемый им в ссуду, не функционирует в его предприятии.

В-третьих, неодинакова и динамика коммерческого и банкирского кредита. Что касается коммерческого кредита, то его движение параллельно движению промышленного капитала: с ростом промышленного производства и товарооборота увеличиваются как предложение коммерческого кредита, так и спрос на него. Иначе обстоит дело с банкирским кредитом. Рост предложения ссудных капиталов, передаваемых посредством банкирского кредита, отнюдь не всегда отражает рост капиталистического производства. Так, в периоды депрессий предложение ссудного капитала значительно увеличивается не потому, что расширяются размеры производства, а, напротив, потому, что производство сильно сократилось в результате кризиса и не может поглотить большую часть капиталов, которые ранее были в нем заняты. В свою очередь рост спроса на ссудный капитал отнюдь не всегда отражает расширение производства. Так, во время кризисов наблюдается большой спрос на ссудный капитал, хотя размеры капиталистического производства сокращаются.

Коммерческий кредит является основой всей капиталистической кредитной системы. Необходимость его вытекает из самого процесса капиталистического воспроизводства. В силу ряда причин (различия во времени производства товаров и времени их обращения, сезонный характер производства и сбыта некоторых товаров) одни капиталисты уже выступают со своими товарами на рынке, тогда как у других капиталистов их товары еще не реализованы, а потому они еще не располагают наличными деньгами. При этих условиях первые капиталисты могут реализовать свои товары лишь путем продажи их в кредит. Коммерческий кредит ускоряет реализацию товаров и весь процесс кругооборота капитала.

Коммерческий кредит необходим также и во взаимоотношениях между промышленными и торговыми капиталистами. Так как торговые капиталисты не располагают таким капиталом, который был бы достаточен для покупки за наличный расчет всей массы товаров, продаваемых промышленными капиталистами, то последним приходится предоставлять торговцам кредит в товарной форме.

Однако коммерческий кредит ограничен определенными рамками. Прежде всего он ограничен размерами резервных капиталов, имеющихся у функционирующих капиталистов: каждый из них может продавать товары в кредит лишь в той мере, в какой у него имеется известный излишек капитала. Далее, размеры коммерческого кредита зависят от степени регулярности обратного притока капитала в руки капиталистов. Так, во время кризисов, когда регулярный обратный приток капитала нарушается, размеры коммерческого кредита сокращаются. Наконец, коммерческий кредит имеет строго ограниченное направление: он может предоставляться отраслями, производящими средства производства, отраслям, потребляющим их, но не наоборот. Например, машиностроительная промышленность может предоставлять коммерческий кредит текстильной промышленности, но последняя не может предоставлять такой кредит машиностроению.

В силу наличия этих границ коммерческий кредит не может полностью обслужить потребности капиталистического воспроизводства. Банкирский кредит преодолевает границы коммерческого кредита. При посредстве банкирского кредита может происходить не только передача одними функционирующими капиталистами другим во временное пользование части своих резервных капиталов, но и получение всеми функционирующими капиталистами, вместе взятыми, добавочных капиталов за счет средств, привлеченных банками от различных классов и слоев общества. Банкирский кредит не ограничен также и по своему направлению: при его посредстве денежные капиталы, высвободившиеся в одной отрасли, могут быть направлены в любую другую отрасль производства (например, из текстильной промышленности они могут быть перемещены в машиностроительную).

Деньги, полученные в ссуду, используются функционирующим капиталистом — заемщиком — различно: в периоды промышленного подъема он затрачивает их, как правило, на покупку дополнительных средств производства и рабочей силы, а в периоды экономических кризисов обычно расходует их на погашение ранее выданных долговых обязательств в целях предотвращения банкротства. В первом случае ссуда обслуживает увеличение действительного капитала, т.е. расширение производства, во втором — она вызывает лишь движение денег как платежных средств, без всякого роста действительного капитала.

Исходя из этого двойственного назначения банкирского кредита, Маркс разграничивает, ссуду капитала и ссуду денег. Ссуда капитала — это ссуда, в результате использования которой происходит рост действительного капитала. Напротив, ссуда денег — это ссуда, в результате которой происходит только движение денег как платежных средств, не сопровождающееся расширением производства.

Деление банкирского кредита на ссуду денег и ссуду капитала важно для понимания роли этого кредита в воспроизводстве всего общественного капитала.

Вместе с тем Маркс и Энгельс употребляют те же понятия в ином смысле, рассматривая проблему ссуды денег и ссуды капитала для выяснения влияния той и другой ссуды на воспроизводство индивидуального капитала заемщика. При этом вопрос ставится в такой плоскости: что получает заемщик, прибегающий к банкирскому кредиту, — дополнительный капитал или же только деньги?

Для решения данного вопроса надо исходить из того, в какой форме получает промышленный или торговый капиталист ссуду в банке. Следует различать две формы банковских ссуд: 1) ссуды под залог определенных ценностей (векселей, товаров и т.д.) и 2) бланковые ссуды, не обеспеченные специальным залогом. Ясно, что когда капиталист получает ссуду в банке, передавая последнему в залог какие-либо ценности, то общая сумма его капитала нисколько не увеличивается, а происходит только превращение части его капитала в денежную форму. Напротив, когда капиталист берет бланковую ссуду в банке, то тем самым он получает дополнительный капитал, которым ранее не располагал.

Таким образом, ссудой денег для заемщика служит всякий кредит, обеспеченный реальным залогом, ссудой же капитала — кредит, не обеспеченный залогом.

Кроме коммерческого и банкирского кредитов, получателями которых являются капиталисты, существует также потребительский кредит, выражающийся в предоставлении капиталистами кредитов потребителям в виде отсрочки платежа за проданные товары. Значительное развитие этого кредита имеет место в современных условиях и связано с крайней ограниченностью платежеспособного потребительского спроса. Общая сумма потребительского кредита в США составляла в конце 1939 г. 7,2 млрд. долл., а в конце 1954 г.-30,1 млрд. долл.

Для трудящихся потребительский кредит означает долговую кабалу. В случае, если потребитель купил тот или иной товар с рассрочкой платежа и окажется не в состоянии внести в срок требуемый платеж, то купленная им вещь отбирается обратно фирмой, а ранее внесенные деньги не возвращаются. Во время кризиса 1929-1933 гг. миллионы американских рабочих и служащих за неплатеж долгов были выселены из своих домов, приобретенных в кредит.

Особым видом кредита является государственный кредит, выражающийся в получении кредита в денежной форме государствами путем выпуска ими займов. Государственный кредит в условиях капитализма характеризуется непроизводительным использованием ссуженных сумм, которые фактически не превращаются в капитал, а используются для покрытия непроизводительных, главным образом военных, расходов буржуазных государств. Разбухание государственного кредита в условиях современного капитализма тесно связано с войнами и милитаризацией народного хозяйства в капиталистических странах.

Колоссальный рост государственных долгов в этих странах виден из следующих данных. За период с 1914 по 1954 г. сумма государственного долга США увеличилась с 1,2 млрд. долл. до 278,8 млрд. долл., Англии-с 0,7 млрд. ф. ст. до 27,3 млрд. ф. ст., Франции — с 33,5 млрд. франков до 5 624 млрд. франков.

Разбухание государственного кредита, будучи одним из проявлений паразитизма и загнивания современного капитализма, ведет к усилению обнищания трудящихся масс, так как вместе с ростом государственных долгов увеличивается и сумма процентных платежей по ним, которые производятся за счет роста налогов с трудящихся.

В государственном бюджете США за 1953/54 г. сумма процентных платежей по государственному долгу составила около 6,5 млрд. долл. против 491 млн. долл. в 1988/39 г.

4. Рынок ссудных капиталов

Денежный рынок, под которым подразумевается рынок ссудных капиталов, имеет некоторые общие черты с товарным. На обоих рынках встречаются предложение товара (на товарном рынке — обычных товаров, на денежном — специфического товара, товара-капитала) и спрос на него, в результате чего посредством механизма конкуренции устанавливается цена товара (на денежном рынке “ценой” является ссудный процент).

Денежному рынку присущи, однако, существенные особенности, отличающие его от товарного.

Одна из этих особенностей — единство денежного рынка в противоположность множественности товарных рынков. Каждый обыкновенный товар имеет специфическую потребительную стоимость и способен удовлетворять только определенную потребность. Поэтому товарных рынков имеется столько же, сколько существует различных товаров (хлебный рынок, хлопковый рынок и т.д.). Напротив, капитал как товар имеет единую, денежную форму и единую потребительную стоимость, которая, как нам уже известно, заключается в его способности приносить прибыль. Объектом спроса и предложения на денежном рынке является единый товар — капитал, а не множество разнообразных товаров.

Единство денежного рынка находит свое выражение в складывающейся на нем норме процента. В то время как каждый товар имеет свою особую цену, отличную от цен всех прочих товаров, для денежного рынка характерно единообразие процента. Норма процента определяется исключительно спросом и предложением ссудных капиталов независимо от применения последних заемщиками.

Это не исключает, впрочем, дифференциации процентных ставок, которые устанавливаются в зависимости от сроков и степени обеспеченности кредита. Например, банки обычно взимают тем более высокие процентные ставки, чем длительнее сроки ссуд, а также чем хуже обеспечение и, следовательно, чем больший риск приходится нести кредитору. Однако при одинаковом обеспечении и сроке кредита норма процента одинакова независимо от характера использования ссуженных денег.

Для денежного рынка, далее, типичен концентрированный характер предложения ссудного капитала, который сосредоточивается в банках.

Размеры предложения ссудных капиталов зависят: 1) от масштабов капиталистического производства (при прочих равных условиях, чем больше размеры капиталистического производства, тем больше и сумма капиталов, временно высвобождающихся в денежной форме); 2) от удельного веса слоя рантье и величины их капиталов; 3) от степени развития кредитной системы и размеров тех денежных доходов различных классов, которые мобилизуются этой системой и превращаются в ссудный капитал; 4) от циклического движения капиталистического производства, которое обусловливает особенно значительное накопление ссудных капиталов на отдельных фазах промышленного цикла; 5) от сезонных условий, поскольку величина высвобождающихся из промышленности и торговли денежных капиталов в различные сезоны различна.

Что касается спроса на ссудный капитал, то он, хотя и предъявляется различными заемщиками, принимает форму спроса всего класса капиталистов. В то время как, например, спрос на ткацкие станки предъявляют только текстильные фабриканты, спрос на тракторы-только капиталисты, ведущие сельское хозяйство, и т.д., спрос на ссудный капитал предъявляют все капиталисты независимо от рода и способа применения ими своих капиталов.

Сосредоточиваясь на денежном рынке, ссудные капиталы поступают к заемщикам, в руках которых получают различное применение. Основные сферы приложения ссудных капиталов следующие: 1) промышленность; 2) торговля; 3) сельское хозяйство; 4) землевладение; 5) государственные займы; 6) биржевая спекуляция.

Спрос капиталистической промышленности и торговли на ссудные капиталы предъявляется как в связи с сезонным расширением производства и сбыта товаров, так и в связи с ростом производства и товарооборота во время промышленного подъема. Так как развитие промышленности и торговли опережает накопление капитала у функционирующих капиталистов, то последние предъявляют спрос на добавочные капиталы на денежном рынке.

Сельское хозяйство имеет значительно меньший доступ к денежному рынку, чем промышленность и торговля, ибо масса мелких производителей — крестьян — является, с точки зрения капиталистических банков, недостаточно кредитоспособной, а потому, как правило, не получает кредитов. Все же часть ссудных капиталов направляется и в сельское хозяйство, но поступает в основном не в руки мелких производителей, а к капиталистическим фермерам, которые используют эти капиталы для покупки удобрений и машин, для мелиорации, ирригации и т.п. Что же касается мелких крестьян, то им зачастую приходится обращаться к ростовщическому кредиту, а это ускоряет их разорение.

От вложения ссудных капиталов в сельскохозяйственное производство следует отличать кредитование землевладения. Землевладельцы прибегают к кредиту большей частью не для ведения сельскохозяйственного производства, а для покупки земельных участков или для личного потребления. В обоих случаях кредит используется ими непроизводительно. Обычно ссудным капиталом для покупки земли пользуются крупные помещики, капиталисты и кулаки, а не мелкие крестьяне, большинство которых разоряется и вынуждено продавать земельные участки.

Особая форма приложения ссудных капиталов-государственные займы. Буржуазные государства выступают на денежном рынке в роли заемщиков, так как их расходы часто не покрываются обычными доходами в виде налогов и пошлин. Потребность государств в кредите особенно возрастает во время войн, когда государственные расходы резко увеличиваются и значительно превышают обычные бюджетные доходы, а прорехи в государственном бюджете штопаются при помощи займов. Государственные займы при капитализме также представляют собой, как было уже отмечено выше, форму непроизводительного приложения ссудных капиталов, поскольку расходы буржуазных государств на содержание правительственного аппарата и ведение войн носят непроизводительный характер.

Наконец, одна из важных сфер приложения ссудных капиталов — это биржевая спекуляция, объектом которой служат ценные бумаги, обращающиеся на фондовой бирже. Кредитование промышленности сопровождается обычно вложением полученных в ссуду капиталов в сферу производства и, следовательно, ростом действительного капитала. Кредитование же биржевой спекуляции, напротив, носит непроизводительный характер и обслуживает движение ценных бумаг, являющихся фиктивным капиталом.

Удельный вес и значение различных сфер приложения ссудных капиталов неодинаковы на разных стадиях развития капитализма. В эпоху домонополистического капитализма основная масса ссудных капиталов, стекавшихся на денежный рынок, направлялась в промышленность и торговлю и лишь сравнительно небольшая их часть использовалась для кредитования государства и биржевой спекуляции. В эпоху империализма, когда капитализм становится паразитическим, загнивающим, все более растет удельный вес непроизводительных сфер приложения ссудных капиталов: огромные массы последних поступают в распоряжение буржуазных государств (которые, используют их главным образом для финансирования военных расходов) и биржевых спекулянтов.

Существенные изменения в характере денежного рынка происходят в период общего кризиса капитализма. В связи с замедлением темпов расширенного воспроизводства и хронической недогрузкой промышленности образуется громадный избыток ссудных капиталов, не находящих себе производительного применения. С другой стороны, в результате гонки вооружений и дефицитности государственных бюджетов сильно возрастает спрос на ссудный капитал, предъявляемый буржуазными государствами.

Вместе с тем громадное разбухание спекулятивного оборота с ценными бумагами ведет к отвлечению массы ссудных капиталов в сферу фондовой биржи.

Все большее поглощение ссудных капиталов государством и все большее использование их для финансирования биржевой спекуляции представляют собой одно из проявлений в кредитной сфере крайне усилившегося паразитизма и загнивания капитализма.

5. Роль кредита при капитализме

Кредит выполняет в капиталистическом хозяйстве следующие важные функции: 1) обслуживает перераспределение капиталов и уравнение нормы прибыли; 2) ведет к большой экономии издержек обращения; 3) служит мощным орудием централизации капитала; 4) значительно ускоряет концентрацию и накопление капитала.

Как известно, уравнение нормы прибыли в различных отраслях капиталистического производства происходит путем перелива капитала из отраслей с низкой нормой прибыли в отрасли с высокой нормой прибыли. Этот перелив капитала осуществляется через механизм кредита.

Производительный капитал всегда закреплен в той или иной натуральной форме и непосредственно не может быть перемещен из одной отрасли производства в другую. Например, нельзя доменные печи превратить в орудие производства текстильной промышленности.

Ссудный же капитал представляет собой свободный денежный капитал и может быть использован для вложения в любую отрасль производства. Так как сосредоточенные в капиталистических банках свободные денежные капиталы направляются в наиболее рентабельные отрасли производства, то тем самым кредит способствует перераспределению капиталов и уравнению нормы прибыли.

Благодаря кредиту преодолевается также ограниченность индивидуального денежного капитала. Имеющийся у каждого отдельного промышленного капиталиста свободный денежный капитал обычно недостаточен для организации нового предприятия в другой отрасли производства. Но капиталистическая кредитная система мобилизует и централизует все свободные денежные капиталы и даже часть денежных доходов, сливает мелкие ручейки в огромный поток. В результате этого создается фонд ссудных капиталов, достаточный не только для расширения старых предприятий, но и для организации новых.

Итак, кредит является наиболее эластичным методом перераспределения капиталов, а потому обеспечивает уравнение нормы прибыли в различных отраслях производства.

Другой функцией кредита является экономия издержек обращения, прежде всего издержек, связанных с обращением металлических денег. Экономия денег посредством кредита достигается следующими тремя способами.

1. Взаимный зачет долговых требований и обязательств. Поскольку значительная часть товаров продается капиталистами друг другу в кредит, а долговые требования и обязательства в большой мере имеют взаимный характер, постольку большая часть платежей ликвидируется путем безналичных расчетов.

2. Увеличение скорости обращения денег. Благодаря кредиту свободные денежные капиталы и сбережения перестают быть празднолежащим сокровищем: они поступают в виде вкладов в банки, а последние передают их в ссуду функционирующим капиталистам, которые пускают полученные деньги в обращение. Поэтому скорость обращения денег значительно увеличивается, а следовательно, уменьшается количество денег, необходимых для обращения.

3. Замена металлических денег кредитными. Эмиссионные банки выпускают кредитные деньги — банкноты, замещающие в обращении металлические монеты. Разница между суммой банкнот, находящихся в обращении, и металлическим запасом эмиссионных банков означает чистую экономию металлических денег.

Кредит способствует также экономии и других издержек обращения. Ускоряя реализацию товаров, он сокращает время обращения, в силу чего уменьшаются издержки по хранению товарных запасов. С другой стороны, сосредоточение в банках кассовых резервов предприятий сокращает издержки по хранению денег, ведению кассовых операций и счетоводства.

Экономя издержки обращения, кредит тем самым способствует уменьшению доли непроизводительного капитала (денежного и товарного) и увеличению за его счет производительного капитала, что ведет к увеличению массы и нормы прибыли.

Далее, важной функцией кредита является то, что он служит мощным рычагом централизации капитала, происходящей как путем экспроприации мелких капиталистов крупными, так и путем образования акционерных обществ.

Экспроприация мелких капиталистов крупными объясняется тем, что крупные капиталистические предприятия обладают более совершенной техникой и рядом других преимуществ. К числу этих преимуществ относится также широкое использование кредита на наиболее выгодных условиях. Банки обычно предоставляют кредит главным образом крупным капиталистам, для мелких же капиталистов доступ к кредиту весьма затруднен и ограничен. Широкое использование кредита позволяет крупным капиталистам быстро расширять производство, совершенствовать его технику и снижать издержки производства. Таким образом, кредит “..становится новым и страшным орудием в конкурентной борьбе и, в конце концов, превращается в колоссальный социальный механизм для централизации капиталов” .

Кредит играет большую роль также в централизации капитала путем образования акционерных обществ. Необходимым условием размещения акций на денежном рынке является накопление значительных денежных капиталов и их сосредоточение в капиталистической кредитной системе. Более того, эта система в лице банков принимает активное участие в самом выпуске и реализации акций капиталистических предприятий.

Кредит является не только могучим орудием централизации капитала, но и важным фактором его концентрации, происходящей путем превращения части прибавочной стоимости в добавочный капитал. При отсутствии кредита каждый капиталист был бы вынужден накоплять в денежной форме предназначенную для капитализации прибавочную стоимость до тех пор, пока она не достигнет размеров, необходимых для расширения его предприятия. Кредит устраняет эту границу концентрации капитала: разрозненные суммы подлежащей капитализации прибавочной стоимости, сосредоточиваясь в банках, объединяются и образуют громадные денежные капиталы, которые в любой момент можно направить посредством кредита в предприятия, нуждающиеся в добавочных капиталах.

Но этим роль кредита в накоплении капитала не ограничивается. Если бы не было кредита, то накопление капитала могло бы происходить только путем капитализации прибавочной стоимости; между тем кредитная система мобилизует и предоставляет в распоряжение капиталистического производства даже такие денежные доходы и сбережения различных классов и слоев общества, которые при отсутствии кредита оставались бы празднолежащим сокровищем.

Все рассмотренные выше функции кредит выполнял еще в эпоху домонополистического капитализма. Новое в роли кредита при империализме состоит в том, что он обслуживает присвоение максимальной прибыли.

Во-первых, кредит способствует получению максимальной прибыли путем эксплуатации, разорения и обнищания большинства населения данной страны. Капиталистические монополии используют получаемые ими от банков кредитные ресурсы в целях расширения и “рационализации” своих предприятий, а это сопровождается бешеной интенсификацией труда, ростом безработицы и падением реальной заработной платы. Тем самым кредит является фактором усиления эксплуатации рабочего класса и увеличения за счет этой эксплуатации прибылей монополий.

Кредит используется монополиями также для своего обогащения за счет разорения мелких товаропроизводителей. Пользуясь своими связями с банками, промышленные монополии обеспечивают себе получение львиной доли кредитов, мелкие же производители лишаются кредита, что ухудшает их позиции в конкурентной борьбе и способствует их экспроприации.

Во-вторых, кредит играет важную роль в закабалении и систематическом ограблении монополиями народов других стран, в особенности отсталых. Это будет подробнее выяснено при рассмотрении международного кредита (см. главу VIII).

В-третьих, кредит способствует также извлечению максимальной прибыли путем войн и милитаризации народного хозяйства. Так, государственный кредит в капиталистических странах непосредственно служит делу финансирования вооружений и войн, поскольку средства, мобилизованные путем выпуска займов, империалистические державы затрачивают главным образом на вооружения и войны, причем подавляющая часть высокоприбыльных военных заказов достается монополиям. Той же цели в значительной мере служит и банковский кредит, ибо большая доля ресурсов банков в капиталистических странах направляется на финансирование военных расходов буржуазных государств, а также на кредитование монополий военной промышленности.

Итак, капиталистический кредит, будучи подчинен требованиям основного экономического закона современного капитализма, играет активную роль в обеспечении монополиям максимальной прибыли.

Роль кредита в обеспечении максимальной прибыли не противоречит рассмотренной ранее функции кредита, заключающейся в уравнении нормы прибыли. Было бы неверно считать, что с возникновением закона максимальной прибыли утрачивает всякую силу закон средней нормы прибыли. В. И. Ленин неоднократно указывал на то, что монополистический капитализм есть надстройка над старым капитализмом и что монополии отнюдь не уничтожают конкуренцию. И в эпоху монополистического капитализма имеет место не только внутриотраслевая, но также межотраслевая конкуренция и перелив капиталов. Поэтому нормы прибыли немонополизированных предприятий в различных отраслях промышленности имеют тенденцию к уравнению между собой; аналогичную тенденцию имеют и нормы прибыли монополий в различных отраслях промышленности.

Поскольку закон максимальной прибыли не ликвидирует закона средней прибыли, постольку и новая роль кредита как орудия обеспечения максимальной прибыли не ликвидирует прежней роли кредита как орудия уравнения норм прибыли в различных отраслях капиталистического производства.

Обслуживая капиталистический процесс воспроизводства и ускоряя развитие производительных сил, кредит вместе с тем является важным фактором обострения присущих капитализму противоречий.

Прежде всего кредит развивает и обостряет основное противоречие капитализма — противоречие между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения результатов производства. Он ведет к этому, ибо, ускоряя концентрацию и централизацию капитала, кредит усиливает капиталистическое обобществление производства и вместе с тем способствует сосредоточению все большей доли общественного богатства в руках все меньшей кучки капиталистических магнатов.

Далее, кредит способствует усилению эксплуатации рабочего класса, а тем самым и обострению классового антагонизма между трудом и капиталом. Кредит ведет к усилению эксплуатации наемных рабочих капиталистами не только косвенно-через усиление процессов концентрации и централизации капитала, вызывающих повышение степени эксплуатации,-но и непосредственно. Так как рабочие продают свою рабочую силу капиталистам в кредит и получают заработную плату лишь по истечении определенного времени их работы, то и они сами часто вынуждены в свою очередь покупать предметы потребления в кредит у капиталистов, последние же используют это для повышения цен на свои товары. Таким образом, через механизм кредита и торговли рабочие подвергаются дополнительной, вторичной эксплуатации, помимо той эксплуатации, которая имеет место в самом процессе капиталистического производства.

Роль кредита в развитии противоречий капитализма выражается также в том, что кредит способствует обострению экономических кризисов, хотя он и не является причиной, порождающей кризисы.

Во-первых, кредит форсирует перепроизводство товаров. Ставя на службу капиталистическому производству все свободные денежные капиталы и сбережения, кредит содействует скачкообразному расширению производства в периоды промышленного подъема и выходу его за узкие рамки потребления, обусловленные нищетой трудящихся масс при капитализме.

Во-вторых, кредит усиливает непропорциональность развития различных отраслей капиталистического производства. В частности, он способствует непропорционально быстрому росту производства средств производства, поскольку именно эта сфера в периоды промышленного подъема привлекает к себе наибольшую массу денежных капиталов путем широкого использования банковских ссуд, а также выпуска акций и облигаций.

В-третьих, кредит стимулирует спекуляцию. С его помощью спекулянты и аферисты получают возможность организовывать дутые предприятия и расширять их, не считаясь с действительным платежеспособным спросом общества на товары.

В-четвертых, кредит создает фиктивный спрос на товары и тем самым, с одной стороны, маскирует перепроизводство, а с другой — усиливает его. В периоды подъема, когда капиталисты покупают товары друг у друга в значительной мере в кредит, фиктивный спрос, основанный на кредите, до поры до времени маскирует отсутствие действительного платежеспособного спроса на товары и поддерживает видимость “высокой конъюнктуры”. Но тем самым кредит дает толчок дальнейшему росту производства даже тогда, когда избыток товаров уже имеет место в скрытой форме. Следовательно, кредит усиливает перепроизводство и обостряет кризисы.

Кредитная экспансия форсирует перепроизводство и способствует назреванию кризисов, хотя отнюдь не является их причиной. Во время промышленного подъема кредитная надстройка колоссально разбухает, причем расширение кредита значительно превосходит рост производства.

Например, в Германии за 5 лет, предшествовавших кризису 1900 г., индекс промышленной продукции увеличился на 42%, а вексельный портфель важнейших коммерческих банков возрос на 107%; в США за 5 лет, предшествовавших кризису 1907 г., индекс промышленной продукции увеличился да 28%, а учетно-ссудные операции и инвестиции банков-на 50%.

Таким образом, в ходе промышленного подъема все более усиливается несоответствие между кредитной надстройкой и производственным базисом, на котором она покоится. Периодические кризисы перепроизводства порождают периодические денежно-кредитные кризисы, которые ведут к насильственной ликвидации большой части долговых обязательств, резкому сокращению кредита и приведению непомерно разбухшей кредитной надстройки в соответствие с производственным базисом.

В сфере коммерческого кредита кризис выражается: 1) в насильственной ликвидации старых долговых обязательств в результате массовых банкротств; 2) в резком сокращении коммерческого кредита как вследствие упадка производства и товарооборота, так и потому, что в условиях массовой неплатежеспособности капиталисты отказываются продавать свои товары в кредит.

В области банкирского кредита главные формы проявления кризиса таковы: 1) иммобилизация банковских ресурсов; 2) насильственная ликвидация части банковских кредитов; 3) острый недостаток ссудного капитала и резкое повышение нормы процента; 4) массовое изъятие вкладов из банков; 5) массовые крахи банков.

Иммобилизация банковских ресурсов объясняется тем, что во время кризиса, когда масса товаров не реализуется, заемщики лишены возможности своевременно погашать полученные от банков ссуды.

Насильственная ликвидация части банковских кредитов происходит в результате массовых банкротств заемщиков. Как ликвидация значительной части старых долговых обязательств по коммерческому кредиту, так и ликвидация части банковских кредитов означают резкое сужение кредитной надстройки, непомерно разбухшей в предкризисный период.

Острый недостаток ссудного капитала и резкое повышение нормы процента обусловлены потрясением кредита и всеобщей погоней за наличными деньгами, как уже было объяснено выше (см. §2).

Массовое изъятие вкладов из банков также является результатом всеобщей погони за наличными деньгами, чему в особенности способствуют опасения вкладчиков потерять свои средства в случае краха банков. Достаточно банкротства нескольких банков, чтобы вкладчиков обуяла паника и они устремились в другие банки изымать вклады.

Наконец, массовые крахи банков объясняются тем, что в период кризиса обратный приток денег в банки сокращается вследствие неплатежеспособности заемщиков, а в то же самое время вкладчики начинают внезапно и в массовых масштабах изымать вклады.

Характерным примером может служить кризис 1907 г. в США. После того как в результате натиска вкладчиков, изъявших в течение нескольких часов 8 млн. долл., обанкротился крупный нью-йоркский банк — Никерброкерская трест-компания, начались всеобщая паника и массовое истребование вкладов из банков. В результате этого в 1907-1908 гг. обанкротилось 243 банка против 53 в 1906 г.

Кризисы отражаются и на состоянии денежного обращения. Во время кризисов возникает чрезвычайный спрос на деньги как платежное средство и сокровище, возможности же удовлетворения этого спроса ограничены вследствие массовых крахов банков и сокращения банковского кредита. Поэтому обнаруживается денежный голод. Первоначально чрезвычайный спрос предъявляется и на металлические деньги и на банкноты, но по мере дальнейшего развития кризиса возникает погоня за золотом как мировыми деньгами и сокровищем: капиталисты начинают изымать золото из эмиссионных банков как для вывоза его за границу, так и для тезаврации внутри страны. Это вызывает сокращение золотых запасов эмиссионных банков, что ставит под угрозу размен банкнот на золото.

Денежно-кредитные кризисы, будучи следствием промышленных кризисов, в свою очередь усиливают и обостряют последние. Так, резкое сокращение кредита, вызванное кризисом перепроизводства, вынуждает капиталистов еще более сокращать производство, а также форсировать продажу товаров, что ускоряет и усиливает падение цен. Крахи банков, обусловленные банкротствами промышленных и торговых предприятий, порождают новую волну коммерческих банкротств, так как ведут к потере вкладчиками-предпринимателями денежных капиталов.

Денежно-кредитные кризисы способствуют усилению обнищания рабочего класса. Отчасти рабочие страдают от них непосредственно, ибо в результате банковских крахов лишаются и тех скудных сбережений, которые они отложили “на черный день”; главным же образом денежно-кредитные кризисы отражаются на рабочем классе косвенно, поскольку они способствуют обострению экономических кризисов, порождающих рост безработицы и нищеты.

Денежно-кредитные кризисы ускоряют экспроприацию мелкой и средней буржуазии и усиливают централизацию капитала. Банковские крахи особенно тяжело отражаются на мелких вкладчиках, лишающихся последних средств; резкое падение курсов акций и облигаций также сильнее всего сказывается на мелких держателях ценных бумаг. Что же касается крупных капиталистов, то они используют кризисы для скупки за бесценок обанкротившихся предприятий, а также ценных бумаг. Кризисы дают толчок росту удельного веса крупных предприятий в промышленности и банковом деле.

Кроме циклических денежно-кредитных кризисов, которые порождаются периодическими кризисами перепроизводства и развиваются на их основе, происходят и специальные денежно-кредитные кризисы, возникающие в силу чрезвычайных экономических и политических событий, как, например, неурожаи, войны и т.п. Эти денежно-кредитные кризисы не имеют периодического характера и проявляются большей частью в отдельных звеньях денежно-кредитной системы.

Из всего изложенного выше видно, что кредит, обслуживая и ускоряя рост капиталистического производства, вместе с тем содействует обострению кризисов и что сама денежно-кредитная система капитализма также подвержена кризисам.

Кредит не только способствует развитию капитализма и его противоречий, но вместе с тем служит одним из факторов в подготовке материальных предпосылок для социализма. Важнейшей материальной предпосылкой социализма является крупная машинная индустрия, достигшая высокой степени концентрации. Кредит, ускоряя развитие производительных сил капитализма и рост крупной машинной индустрии, тем самым способствует подготовке материальных предпосылок для перехода от капитализма к социализму. Кроме того, высокоразвитая и широко разветвленная кредитная система является тем аппаратом, который может быть использован после пролетарской революции и установления диктатуры пролетариата для учета и контроля над производством, обращением и распределением продуктов. Еще Маркс указывал на то, что банковая система послужит мощным рычагом в руках диктатуры пролетариата для осуществления перехода от капитализма к социализму. Эта идея была в дальнейшем развита Лениным.

Практика социалистического строительства в СССР, а также в странах народной демократии блестяще подтвердила мысль Маркса и Ленина о превращении кредитной системы из инструмента буржуазии в орудие диктатуры рабочего класса, используемое для построения социализма.

Итак, кредитная система играет двойственную роль. Она прежде всего обслуживает развитие капиталистического производства, расширяет его масштабы и обостряет все его противоречия. Вместе с тем она содействует созданию материальных предпосылок для перехода от капитализма к социализму, а после установления диктатуры пролетариата становится одним из важных рычагов построения коммунистического общества.

Глава 4. Фиктивный капитал и фондовая биржа

1. Фиктивный капитал и его формы

На основе развития капиталистического производства и кредита возникли ценные бумаги — акции и облигации. Ценные бумаги — это свидетельства о вложении капитала в предприятие или о предоставлении его в ссуду, дающие право на получение прибавочной стоимости в виде дивиденда или процента. Собственник акций ежегодно получает по ним доход, называемый дивидендом, а собственник облигаций регулярно получает по ним определенный процент. То обстоятельство, что ценные бумаги приносят прибавочную стоимость, делает их капиталом для их владельцев. Однако ценные бумаги представляют собой фиктивный капитал, существенно отличающийся от действительного капитала тем, что он не имеет самостоятельной стоимости и не функционирует в процессе капиталистического воспроизводства.

Возьмем, например, акции. Предположим, что в акционерном предприятии функционирует капитал в 10 млн. ф. ст., вложенный в средства производства и рабочую силу, и что выпущено акций тоже на 10 млн. ф. ст. Ясно, что действительный капитал этого предприятия составляет не 20 млн. ф. ст., а только 10 млн. ф. ст. и что выпуск акций не создал никакого действительного капитала в дополнение к тому капиталу, который функционирует в акционерном предприятии и который воплощен в фабричных зданиях, машинах, сырье, рабочей силе и т.д. Акции же, по выражению Маркса, служат лишь “бумажными дубликатами” действительного капитала.

Еще более ярко характер ценных бумаг как фиктивного капитала выступает в облигациях государственных займов. Буржуазное государство выпускает займы обычно в непроизводительных целях-для покрытия расходов на вооружения, для ведения войн и т.п. Таким образом, деньги, полученные государством от выпуска займов, фактически не функционируют как капитал. Но владельцам облигаций государственных займов до этого нет никакого дела: они имеют права получать по облигациям регулярный доход в виде процента и поэтому для них облигации служат капиталом.

Фиктивный капитал — это титул собственности, воплощенный в ценных бумагах и дающий его владельцу возможность регулярно присваивать прибавочную стоимость в форме процента или дивиденда.

При капитализме ссудный процент выступает в качестве всеобщей формы дохода на капитал. В связи с этим всякий регулярно присваиваемый нетрудовой доход, получаемый без самостоятельного ведения какого-либо предприятия, рассматривается как процент на некий капитал, хотя бы такого капитала в действительности и не существовало.

Капитализация регулярных доходов в капиталистическом обществе состоит в том, что, исходя из величины получаемого дохода и существующей в данное время нормы процента, исчисляется тот мнимый капитал, который якобы приносит этот доход.

Результатом капитализации дохода, приносимого ценными бумагами, является курс ценных бумаг, т.е. та цена, по которой они продаются на фондовой бирже. Предположим, что какая-то ценная бумага дает возможность ее владельцу присваивать ежегодный доход в 10 долл. и что существующая в данное время норма процента равняется 5. В таком случае эта ценная бумага будет рассматриваться как капитал, приносящий 5-процентный доход в 10 долл., а ее курс или цена будет равняться 200 долл. ( 10*100 / 5 )

Таким образом, курс ценных бумаг равняется капитализированному доходу по ним: он прямо пропорционален приносимому ими доходу и обратно пропорционален норме процента.

Величина фиктивного капитала равняется сумме цен акций, облигаций и других ценных бумаг. При этом отношение между величиной капитала и величиной дохода здесь прямо противоположно тому, которое присуще действительному капиталу. При прочих равных условиях доход на действительный капитал — прибыль- зависит от величины самого капитала, функционирующего в производстве; напротив, величина фиктивного капитала не определяет величины приносимого им дохода, а сама определяется размерами дохода по ценным бумагам.

Изменения величины фиктивного капитала частично отражают изменения величины действительного капитала. Так, с ростом капиталистического производства увеличивается и сумма акций, выпускаемых капиталистическими предприятиями. Однако фиктивный капитал обладает также относительной самостоятельностью, причем с развитием капитализма фиктивный капитал увеличивается значительно быстрее, чем действительный. Причины этого таковы:

1. Падение средней нормы процента. Норма процента падает с развитием капитализма, а это влечет за собой повышение курса ценных бумаг и, следовательно, разбухание фиктивного капитала совершенно независимо от увеличения действительного капитала.

2. Преобразование индивидуальных предприятий в акционерные. Акции, выпускаемые при такого рода преобразованиях, увеличивают объем фиктивного капитала в обществе без всякого увеличения действительного капитала.

3. Рост государственного долга. Увеличение акционерного капитала по мере развития капитализма все же в известной степени отражает рост действительного капитала, рост же государственной задолженности вовсе не отражает действительного накопления.

Фиктивный капитал возникает и развивается на основе ссудного капитала, а величина фиктивного капитала находится в большой зависимости от нормы ссудного процента.

Однако это не означает, что фиктивный капитал тождественен ссудному капиталу или представляет собой часть последнего. Ценные бумаги — лишь особая сфера помещения ссудного капитала, или форма, в которой он отдается в ссуду, но сами они не служат ссужаемым капиталом. Величина ссудного капитала, предложение и спрос на него определяют уровень процента, величина же фиктивного капитала, напротив, сама обусловлена этим уровнем.

Воплощаясь в ценных бумагах, фиктивный капитал принимает различные формы. Главнейшими из них являются: 1) акции; 2) облигации капиталистических предприятий; 3) облигации государственных займов; 4) закладные листы ипотечных банков.

Посредством выпуска акций крупные капиталистические предприятия мобилизуют собственный капитал, постоянно находящийся в их владении и не подлежащий возврату. Посредством же выпуска облигаций капиталистические предприятия привлекают заемный капитал, и по истечении срока облигационного займа предприятие обязано выкупить облигации у их владельцев.

С этим связаны и другие различия между акциями и облигациями. Поскольку акционер считается совладельцем акционерного предприятия, он формально имеет право участвовать в управлении предприятием. Напротив владельцы облигаций, будучи лишь кредиторами предприятий, не имеют этого права, и их отношение к предприятию ограничивается получением части его дохода.

Владельцы обыкновенных акций получают по ним доход в виде дивиденда, представляющего собой часть чистой прибыли предприятия, причем размеры дивиденда изменяются (повышаются или понижаются) в зависимости от изменений величины прибыли акционерного предприятия. В отличие от акции облигация — это свидетельство о предоставлении займа, по которому ее владелец получает твердый ежегодный доход в виде процента.

Выпуск облигаций позволяет акционерным обществам мобилизовать добавочный капитал, на который они уплачивают только проценты; вся же разница между прибылью, полученной от использования этого капитала, и суммой уплаченных процентов поступает в пользу акционерного общества и может служить источником увеличения дивидендов.

Подобно акциям, облигации обращаются на денежном рынке и имеют свой курс, который также представляет собой капитализированный доход. Но курс акций изменяется в зависимости от двух факторов: изменений величины дивиденда по акциям и колебаний нормы процента (см. § 2); с облигациями же дело обстоит иначе. Так как процент по облигациям заранее фиксируется, то средний курс облигаций колеблется под влиянием изменений только одного фактора, а именно — нормы ссудного процента. При данной величине процента, уплачиваемого по облигации, курс последней тем выше, чем ниже норма ссудного процента на денежном рынке.

Особым видом облигаций являются облигации государственных займов. Проценты по ним уплачиваются не из прибыли от полученного взаймы капитала (как это имеет место в отношении облигаций капиталистических предприятий), а из государственного бюджета, т.е. в основном за счет налогов с трудящихся. Чем больше увеличивается сумма государственных займов при капитализме, тем больше усиливается и налоговое бремя, падающее на народные массы.

Разновидностью облигаций являются также закладные листы, которые выпускаются ипотечными банками под обеспечение заложенной в этих банках недвижимостью — земельными участками и домами. Вместо того чтобы выдавать своим заемщикам наличные деньги, ипотечный банк выдает им закладные листы, которые они могут продать на рынке и по которым банк уплачивает ежегодно фиксированный процент. Курс закладных листов определяется, с одной стороны, величиной процента, уплачиваемого ипотечными банками держателям этих листов, а с другой — существующей в данный период общей нормой процента.

2. Акционерные общества

Рост крупного капиталистического производства наталкивается на ограниченность индивидуальных капиталов. Отсюда — необходимость объединения многих индивидуальных капиталов в один акционерный капитал.

Благодаря организации акционерных обществ осуществляется гигантская централизация капитала и становится возможным появление и развитие предприятий, организация которых не под силу отдельным капиталистам.

С развитием крупной машинной индустрии и капиталистической кредитной системы акционерная форма предприятий получает все более широкое распространение в промышленности и банковом деле. Господствующее же положение во всей капиталистической экономике крупные акционерные предприятия приобретают в эпоху империализма. В США с 1904 по 1939 г. удельный вес акционерных обществ во всей промышленности увеличился по числу предприятий с 23,6 до 51,7%, а по валовой продукции- с 73,7 до 92,6%.

Буржуазные апологеты, в том числе и правые социалисты, изображают акционирование как форму “демократизации” капитала, ссылаясь на выпуск мелких акций, путем приобретения которых трудящиеся якобы становятся капиталистами. Это — прямое извращение действительности, имеющее своей целью затушевать и оправдать капиталистическую эксплуатацию. Только ничтожная часть трудящихся имеет акции, а подавляющая доля всех акций сосредоточивается в руках крупной буржуазии.

Так, в США перед второй мировой войной половина общей суммы акций находилась в руках 75 тыс. человек, или 0,06% населения страны, причем в 200 наиболее крупных нефинансовых корпорациях 60% всех обыкновенных акций было сосредоточено у одного процента крупнейших акционеров- магнатов капитала. В 1948 г. только около 5% взрослого населения США владели акциями; при этом мелкие держатели акций имели лишь по нескольку акций на человека, а 97% всех рабочих семей не имели ни акций, ни облигаций.

Выпуск мелких акций служит вовсе не интересам трудящихся, а интересам промышленных и банковских магнатов, давая им возможность использовать мелкие трудовые сбережения в качестве дополнительного источника для накопления капитала.

Развитие акционерных обществ является фактором обострения противоречия между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения. Акционерные предприятия являются более крупными, чем индивидуальные предприятия; в них объединено большое количество наемных рабочих, и обобществление труда получает значительное развитие. Однако присвоение остается частным, капиталистическим: кучка крупных капиталистов, господствующая в акционерных обществах, присваивает плоды общественного труда массы наемных рабочих.

Акционерное общество представляет собой предприятие, в котором функционирует капитал не одного капиталиста, а группы капиталистов-акционеров. Порядок организации акционерных обществ в основных чертах таков. Группа крупных капиталистов собирает определенный капитал, учреждает акционерное предприятие и выпускает акции, причем обычно часть их оставляет у себя, а часть продает на денежном рынке.

После того как акционерное общество сформировано, во главе его становится правление, избираемое общим собранием акционеров. Кроме правления, в руках которого находится ведение всех дел акционерного общества, нередко избирается наблюдательный совет, обладающий лишь правом общего руководства, а также ревизионная комиссия для проверки счетов и балансов общества. Ежегодно правление созывает общее собрание акционеров, которому делает отчет о своей деятельности и представляет на утверждение баланс.

Собственный капитал акционерного общества состоит из оплаченного капитала, образованного путем выпуска и размещения акций, и резервного капитала, создаваемого за счет отчислений от прибыли. Резервный капитал предназначается, с одной стороны, для пополнения оплаченного капитала в случае потери части его из-за понесенных убытков, а с другой — для выплаты дивидендов в периоды, когда прибыль предприятия по каким-либо причинам (например, в результате кризиса) оказывается недостаточной для поддержания дивиденда на высоком уровне.

Чистая прибыль акционерного предприятия ежегодно распределяется между акционерами пропорционально количеству акций — в виде дивиденда. Однако не вся чистая прибыль распределяется в виде дивиденда: часть ее отчисляется на расширение предприятия и образование резервного капитала, а также на выплату особого вознаграждения — тантьем — членам правления, директорам и некоторым высшим служащим.

Акция — это свидетельство о внесении известного пая в капитал акционерного предприятия, дающее право на получение дивиденда.

Первоначально акции были именными — в каждой акции указывалось имя ее владельца и для передачи акций требовалось разрешение правления акционерной компании. Впоследствии (в XVIII в.) начали выпускать также акции на предъявителя. В XIX в. в связи с широким развитием акционерных обществ именные акции уступили место предъявительским, которые стали свободно обращаться на фондовой бирже.

Предъявительские акции в свою очередь делятся на два вида: обыкновенные и привилегированные. Под обыкновенными понимаются акции, дивиденды по которым колеблются в зависимости от прибыли акционерного предприятия, а под привилегированными-такие акции, по которым выплачивается определенный процент. Это означает, что из чистой прибыли предприятия прежде всего отчисляется сумма, необходимая для уплаты твердого процента держателям привилегированных акций, а остальная прибыль распределяется в виде дивиденда между держателями обыкновенных акций. Преимущество владельцев привилегированных акции состоит лишь в первоочередном праве на получение определенного дохода — процента, но зато они ничего не выигрывают в случае повышения прибыли предприятия. Фактически в привилегированном положении оказываются владельцы обыкновенных акций, дивиденды по которым растут по мере увеличения прибыли предприятия.

Денежная сумма, обозначенная на акции, называется номинальной стоимостью акции, а та цена, по которой акция продается на рынке, называется курсом акции.

Курс акций находится в прямой зависимости от получаемого по ним дивиденда. Так как акции покупаются ради получения дохода, то покупатели платят за них тем большую цену, чем выше приносимый ими дивиденд. С другой стороны, курс акций находится в обратной зависимости от нормы процента: чем ниже норма процента, тем выше курс акций. Это объясняется тем, что покупка акций в известном смысле аналогична отдаче капитала в ссуду: денежный капиталист может либо отдать свой капитал в ссуду, поместив его в виде вклада в банк, либо же купить акции. Поэтому он всегда сравнивает дивиденд, получаемый на акции, с процентом, который он получил бы, если бы отдал свой капитал в ссуду. Чем ниже норма процента, тем больший денежный капитал должен был бы даваться в ссуду для получения дохода определенной величины, поэтому тем большую цену покупатели будут платить за акции.

Курс акций равняется капитализированному дивиденду, т.е. такой сумме денежного капитала, которая, будучи отдана в ссуду, дает доход, равновеликий дивиденду, получаемому по

акциям. Иначе говоря, курс акции равен: (дивиденд * 100 ) / (ссудный процент)

Поясним это примером. Допустим, что акция номинальной стоимостью в 100 долл. дает 6 долл. дивиденда в год, а норма процента равняется 3. В таком случае курс акции составит 200 долл. (6 долл. * 100 / 3 ). Покупка данной акции за 200 долл. имеет смысл для капиталиста, так как если бы он отдал 200 долл. в ссуду из 3% годовых, то он получал бы тоже 6 долл. годового дохода. Платить же за такую акцию большую сумму, например 300 долл. ему было бы невыгодно, так как эта сумма, отданная в ссуду из 3%, давала бы годовой доход в 9 долл., в то время как акция дает дивиденд только в 6 долл.

Понятно, что здесь имеется в виду средний курс акций, от которого фактический рыночный курс может отклоняться в ту или иную сторону в зависимости от временного соотношения между предложением и спросом на акции.

Хотя формально все акционеры считаются равноправными участниками акционерного общества, фактически внутри акционерных компаний имеет место деление на руководящую группу — учредителей и крупных акционеров, которые являются подлинными хозяевами, и рядовых акционеров, роль которых ограничивается получением части дивидендов.

Господство крупных акционеров над мелкими обеспечивается уже тем, что число голосов на собраниях акционеров определяется количеством предъявленных акций. Поэтому сосредоточение в руках крупного капиталиста большинства акций той или иной компании гарантирует ему господствующее положение в ней. Но нет даже необходимости обладать более 50% акций предприятия, чтобы фактически распоряжаться им. Мелкие акционеры обычно вообще не посещают общих собраний акционеров, а если и являются на них, то плохо разбираются в делах и голосуют по указке руководителей акционерного общества. Поэтому на практике достаточно обладать 30-40% акций предприятия или даже того меньше, чтобы полновластно хозяйничать в нем. Контрольным пакетом акций называется та доля общей суммы акций, которая сосредоточивается в руках крупных капиталистов и дает возможность фактически контролировать акционерное общество.

Важнейшим орудием усиления господства крупного акционерного капитала над мелким служит система участий, получившая развитие в эпоху империализма. Она состоит в том, что крупные акционерные общества участвуют в более мелких путем скупки их акций. Если одно акционерное общество приобретает контрольные пакеты акций других обществ, то оно становится по отношению к ним “обществом-матерью”, а они становятся по отношению к нему “дочерними обществами”. Последние нередко в свою очередь приобретают контрольные пакеты акций третьих обществ, становящихся, таким образом, “внучатыми” обществами по отношению к “обществу-матери”. Посредством многостепенной системы участий крупные капиталисты захватывают в свои руки контроль над акционерным капиталом, во много раз превышающим их собственный капитал. Так, в 1952 г. Морган и Рокфеллер контролировали 21 корпорацию-миллиардера с общими активами в 87 млрд. долл., а также множество более мелких компаний.

Одним из методов усиления господства монополистического капитала в акционерных обществах служит выпуск особых видов акций — “многоголосых”, дающих право на несколько голосов каждая, и “безголосых”, вовсе не дающих права голоса. Разумеется, “многоголосые” акции капиталистические магнаты оставляют у себя, а “безголосые” размещаются среди рядовых акционеров. В США, например, банкирский дом Диллон Рид и К°, купив на 2 1/4 млн. долл. акций, дающих право голоса, добился полного контроля над автомобильной компанией братьев Додж с капиталом в 130 млн. долл., большинство акций которой было “безголосыми”.

Крупные капиталисты, учредители и хозяева акционерных обществ получают огромные доходы не только в форме дивидендов по акциям, но и в виде учредительской прибыли, которая представляет собой разницу между суммой цен акций, проданных учредителями, и реальным капиталом, стоящим за этими акциями.

Предположим, например, что при организации акционерного общества учредители вложили в него 100 млн. долл., которые помещены в фабричные здания, оборудование и другие элементы реального капитала, причем чистая прибыль на этот капитал составляет 10 млн. долл. в год. Если будет выпущен 1 млн. акций с номинальной стоимостью по 100 долл. каждая, то дивиденд на акцию составит 10 долл. в год. Предположим, что норма процента равняется 4. В таком случае курс акции будет равняться 250 долл. [ 10 долл. (дивиденд) *100 / 4 (ссудный процент) ], хотя за каждой акцией имеется реальный капитал только в 100 долл. Допустим, что 500 тыс. акций учредители оставят у себя, чтобы длительное время контролировать акционерное предприятие и получать дивиденды, а 500 тыс. акций они продадут на рынке. От продажи 500 тыс. акций по 250 долл. за каждую учредители выручат 125 млн. долл., между тем как реальный капитал, стоящий за этими акциями, составляет всего лишь 50 млн. долл. Следовательно, учредительская прибыль составит 125 млн. долл. — 50 млн. долл. == 75 млн. долл.

В приведенном выше примере номинальная стоимость всех акций равняется реальному капиталу, вложенному в предприятие, но курс акций превышает их номинальную стоимость. Однако учредители могут получать учредительскую прибыль и без того, чтобы продавать акции выше их номинальной стоимости. Это осуществляется путем так называемого разводнения акционерного капитала, т.е. выпуска акций на номинальную сумму, превышающую капитал, действительно вложенный в предприятие.

Так, в том же примере учредители могут выпустить не 1 млн. акций, а 2,5 млн. акций номинальной стоимостью .по 100 долл. каждая. В таком случае номинальная стоимость всех выпущенных акций составит 250 млн. долл., хотя действительно вложенный в акционерное общество капитал равняется только 100 млн. долл., так что за каждой 100-долларовой акцией находится реальный капитал лишь в 40 долл. При этих условиях учредители могут продавать акции по их номинальной стоимости, т.е. по 100 долл. за штуку, и все же получать на каждой акции учредительскую прибыль в 60 долл.

Для маскировки разводнения капитала учредители прибегают к завышенной оценке имущества акционерного предприятия.

Хотя учредительская прибыль может значительно превышать годовую прибавочную стоимость, создаваемую рабочими данного предприятия, она все же является по своей природе особой формой прибавочной стоимости. Ведь тот капитал, который денежные капиталисты отдают учредителям при покупке акций, представляет собой не что иное, как накопленную прибавочную стоимость, присвоенную в результате эксплуатации наемных рабочих.

В целях увеличения своих капиталов и прибылей заправилы акционерных обществ нередко прибегают к мошенническим махинациям. Так, широкое распространение имеет сокрытие части прибыли предприятий путем списания ее в различные другие статьи баланса, например под видом искусственно завышенной амортизации основного капитала, возмещения мнимых потерь, образования резервов и т.п. Это сокрытие части прибыли позволяет акционерным компаниям уменьшить свои платежи по подоходному налогу, а в дальнейшем за счет сокрытых прибылей распределять дополнительные дивиденды.

Во время кризисов заправилы акционерных обществ нередко осуществляют так называемое санирование (“оздоровление”), производимое путем списания с баланса части прежнего акционерного капитала и выпуска новых акций. Это значит, что за счет ограбления мелких акционеров, лишающихся части капиталов и доходов, учредители получают новую прибыль.

Наконец, часто имеет место создание дутых акционерных обществ, т.е. предприятий, заведомо обреченных на провал. При помощи широковещательной рекламы, в которой им на помощь приходит продажная буржуазная пресса, учредители ухитряются реализовать акции и таких предприятий, присваивая громадные прибыли, убытки же падают на обманутых рядовых акционеров.

Акционерные общества в эпоху империализма играют важную роль в обеспечении максимальной капиталистической прибыли. Разумеется, сама по себе акционерная форма предприятий еще не дает возможности получения максимальной прибыли, ибо последнюю присваивают только монополистические союзы капиталистов, но не всякое акционерное общество есть монополия. Однако развитие акционерных обществ способствует сосредоточению всё большей доли производства в руках крупных и крупнейших предприятий, концентрация же производства, достигнув высшей ступени, неизбежно порождает монополии, которые присваивают максимальную прибыль. Огромное значение в обеспечении максимальной прибыли имеет неразрывно связанная с акционерными обществами система участий, которая позволяет горстке монополистов ставить под свой контроль множество предприятий и получать громадные прибыли.

3. Фондовая биржа и биржевые операции

Ценные бумаги являются объектом купли-продажи на особом рынке — фондовой бирже.

Фондовая биржа возникла еще в эпоху первоначального накопления капитала, причем в XVII в. обороты с ценными бумагами сосредоточивались главным образом на амстердамской бирже, а в XVIII-XIX вв. международным фондовым рынком стала лондонская биржа. Развитие биржевого оборота в этот период было связано в основном с ростом государственных долгов. Хотя государственные займы были обычно долгосрочными, капиталисты, вкладывавшие свои капиталы в займы, имели возможность благодаря наличию фондовой биржи в любое время превращать облигации займов в деньги.

Кроме облигаций государственных займов, объектом биржевого оборота служили и акции, количество которых было, однако, ограниченным. В XVII в. существовало лишь несколько акционерных компаний, занимавшихся торговлей с колониями (в Англии — Ост-Индская и Вест-Индская компании, учрежденные в начале XVII в.). Возникновение первых акционерных компаний было связано не только с колониальной системой, но и с государственным долгом, поскольку правительство предоставляло право учреждения таких компаний лишь при условии получения от них крупных займов. Высокие дивиденды акционерных торговых компаний, получавших огромные прибыли от ограбления колоний, вызывал резкое повышение курсов их акций, что давало пищу биржевой спекуляции.

Итак, на заре капитализма фондовая биржа была фактором первоначального накопления капитала, так как: а) биржевой оборот был тесно связан с ростом государственных долгов, служивших одним из главнейших рычагов первоначального накопления; б) биржевая торговля ценными бумагами давала возможность крупным спекулянтам за короткий срок наживать громадные состояния.

В эпоху победы и утверждения капитализма фондовая биржа получила дальнейшее развитие, однако до середины 60-х годов XIX в. она еще не играла большой роли. В тот период акционерная форма предприятий не имела широкого распространения,. главным объектом биржевого оборота все еще служили государственные ценные бумаги; размеры этого оборота были сравнительно невелики.

В последней трети XIX в. значение биржевого оборота сильно возросло. Широкое развитие акционерных предприятий в различных отраслях капиталистического хозяйства сопровождалось ростом выпуска ценных бумаг; с другой стороны, быстрое накопление денежных капиталов, опережавшее рост капиталистического производства, и увеличение слоя рантье обусловливали все возрастающий спрос на ценные бумаги. В связи с этим значительно возросли биржевые обороты, причем главное место на фондовой бирже стали занимать уже не облигации государственных займов, а акции и облигации капиталистических предприятий.

Фондовая биржа служит прежде всего аппаратом, посредством которого осуществляется длительное инвестирование денежных капиталов: при ее посредстве капиталы рантье вкладываются как в облигации государственных займов, так и в акции и облигации железных дорог, промышленных компаний и т.д. Через механизм биржевого оборота происходит мобилизация денежных капиталов, предназначенных для долгосрочных вложений, и их распределение между различными отраслями капиталистического хозяйства. Развитие фондовой биржи способствует все большему отделению капитала-собственности от капитала-функции, так как денежные капиталисты получают возможность путем покупки ценных бумаг на бирже использовать свои капиталы для присвоения процентов и дивидендов, не ведя никаких предприятий.

Но фондовая биржа служит не только орудием мобилизации денежных капиталов для долгосрочных инвестиций: она находится также в тесной связи со всей системой краткосрочного кредита. Биржевой оборот придает мобильность капиталам, вложенным в ценные бумаги, поскольку держатели ценных бумаг могут реализовать их на бирже, несмотря на то, что действительный капитал, функционирующий в акционерных предприятиях, закреплен в фабриках и заводах, их оборудовании и т.д. Поэтому благодаря фондовой бирже ценные бумаги становятся также объектом краткосрочных вложений ссудных капиталов.

Связь между фондовой биржей и краткосрочным кредитом заключается, далее, в том, что биржевые дельцы используют для покупки ценных бумаг не только собственные денежные капиталы, но и капиталы, полученные в ссуду от банков. Таким образом, часть ссудных капиталов направляется в сферу биржевого оборота с ценными бумагами. При этом рынок ценных бумаг предъявляет тем больший спрос на ссудный капитал, чем большее количество этих бумаг обращается на бирже и чем выше их курсы. В периоды промышленного подъема биржевой оборот резко возрастает как в результате увеличения эмиссии ценных бумаг, так и вследствие повышения их курсов; громадные денежные капиталы используются для обслуживания рынка ценных бумаг, обращаясь на фондовой бирже.

Фондовая биржа является центром спекуляции ценными бумагами. Курсы ценных бумаг лишь в среднем определяются величиной дохода, приносимого этими бумагами, и нормой процента; в каждый же данный период они подвержены резким колебаниям в зависимости от соотношения между предложением ценных бумаг на бирже и спросом на них. Если, например, покупатели акций рассчитывают на увеличение дивидендов по ним в будущем, то уже в данное время спрос на эти акции возрастет, а курсы их резко повысятся; напротив, если дела того или иного акционерного общества ухудшаются и предвидится понижение его дивидендов, то массовое предложение его акций на бирже ведет к резкому падению их курсов. Менее значительным колебаниям подвержены курсы облигаций государственных займов, приносящих твердый доход. Однако и они отнюдь не стабильны, а колеблются в зависимости как от изменений нормы процента, так и от состояния государственного кредита страны-заемщика; например, ухудшение государственных финансов той или иной страны, вызванное нередко политическими причинами (войны и т.п.), может вызвать массовую сброску ее облигаций на бирже и резкое падение их курса.

Сильные колебания курсов ценных бумаг создают почву для биржевой спекуляции. В отличие от рантье, приобретающего ценные бумаги для длительного вложения капитала и регулярного получения по ним процентов, биржевой спекулянт покупает ценные бумаги на короткий срок в целях их перепродажи с прибылью. Прибыль от биржевой спекуляции равняется курсовой разнице, т.е. разнице между курсом, по которому биржевые дельцы продают ценные бумаги, и курсом, по которому они их покупают.

Биржевая спекуляция имеет двоякую форму — игры на повышение курсов ценных бумаг и игры на понижение их. Если биржевой спекулянт рассчитывает на предстоящее повышение курсов тех или иных бумаг, то он заранее покупает их на срок, т.е. с поставкой ему этих бумаг спустя некоторое время, а затем перепродает по более высокому курсу. Если же, напротив, биржевой спекулянт рассчитывает на понижение курсов, то он заранее запродает ценные бумаги по определенному курсу, чтобы поставить их покупателю спустя некоторое время, когда курс их упадет. В зависимости от того, в каком направлении и в какой степени изменятся курсы ценных бумаг, биржевую прибыль могут получать как “повышатели” (именуемые в Англии и США “быками”), так и “понижатели” (именуемые “медведями”). Активное участие в биржевой спекуляции принимают банки, которые не только предоставляют крупные кредиты биржевым спекулянтам, но и сами покупают и продают ценные бумаги в целях получения биржевой прибыли.

Биржевая спекуляция ведет к перераспределению денежных капиталов между отдельными капиталистами: всякое резкое повышение или падение курсов ценных бумаг приносит огромные прибыли одним спекулянтам и огромные потери другим. При этом биржевая спекуляция способствует централизации капитала путем экспроприации мелких капиталистов крупными.

С развитием акционерных обществ и выпуском сравнительно мелких акций в водоворот биржевой спекуляции стали вовлекаться и некапиталистические слои. Однако именно мелкие держатели ценных бумаг становятся главными жертвами биржевой спекуляции, так как во время биржевых крахов им приходится продавать эти бумаги за бесценок; напротив, крупные капиталисты и биржевые спекулянты используют такие периоды для скупки ценных бумаг по низкому курсу, сами же сбывают их на бирже впоследствии по высокому курсу. Таким образом, биржевая спекуляция, которая первоначально служила лишь орудием экспроприации одних капиталистов другими, в дальнейшем все более становится орудием ограбления крупными капиталистами массы мелких держателей ценных бумаг.

Биржевая спекуляция играет также немаловажную роль в обострении экономических кризисов. В периоды промышленного подъема наблюдается большой рост биржевых оборотов и сильное повышение курсов ценных бумаг. Это облегчает капиталистическим предприятиям выпуск массы новых акций и облигаций, что способствует форсированному росту производства, выходящему за рамки платежеспособного спроса. Когда же назревает экономический кризис, то происходит резкое падение курсов ценных бумаг, оказывающее обратное влияние на всю капиталистическую экономику.

Резкое обесценение ценных бумаг во время кризисов объясняется: а) падением дивидендов по акциям; б) повышением нормы процента; в) превышением предложения акций и облигаций над спросом. Нередко сброска ценных бумаг и падение их курсов достигают таких размеров, что разражается биржевая паника: все стремятся отделаться от этих бумаг, обесценение их становится катастрофическим, фондовую биржу временно постигает паралич. Биржевые крахи сопровождаются банкротствами не только биржевых дельцов, но также капиталистических предприятий и банков, увязших в биржевой спекуляции, а это ведет к усилению и обострению кризисов.

Фондовые биржи организуются либо в форме частных корпораций — акционерных обществ (Англия, США), либо же в форме публично-правовых институтов (Германия, Франция). При акционерной форме организации биржевые дельцы являются акционерами биржи. Прием в члены биржи ограничен, а самостоятельная торговля на бирже является монополией ее членов. Поэтому те, кто желают совершать биржевые операции с ценными бумагами, но не являются членами биржи, должны прибегать к посредничеству биржевых маклеров.

Члены биржи делятся на брокеров-биржевых маклеров, ведущих торговлю по поручению и за счет своих клиентов, и дилеров, которые ведут торговлю за собственный счет друг с другом, а также с брокерами.

Биржевая котировка ценных бумаг, т.е. курсы последних, публикуется для всеобщего сведения. В ежедневных биржевых бюллетенях, помещаемых в финансовой прессе, обычно указывается минимальный и максимальный курсы каждого вида ценных бумаг, существовавшие в данный день.

Биржевые операции включают различные виды сделок. Кассовыми сделками называются такие, при которых ценные бумаги переходят от продавца к покупателю немедленно или спустя короткое время (через 1-3 дня) и оплачиваются наличными деньгами. В порядке кассовых сделок ценные бумаги покупаются обычно не профессиональными спекулянтами, а инвесторами, приобретающими их для более или менее длительного вложения капитала. Мелким держателям ценных бумаг, приобретающим бумаги небольшими партиями, также приходится оплачивать их наличными. При этом за их счет обогащаются крупные биржевые спекулянты, которым мелкие держатели вынуждены продавать свои бумаги за бесценок во время биржевых крахов.

От сделок за наличные отличаются сделки в кредит, или, как их называют в США, сделки с маржей. Капиталисты, спекулирующие на повышение курсов акций, но не имеющие достаточных средств для оплаты всего того количества ценных бумаг, которое они хотят купить, прибегают к покупке этих бумаг “с маржей”, т.е. с частичной оплатой их. В таком случае биржевые брокеры предоставляют кредит своим клиентам на недостающую для оплаты бумаг сумму, сами же брокеры обычно закладывают бумаги в банках, получая под них банковские ссуды. На сделках с маржей брокеры наживают большие прибыли, так как взимают с клиентов значительно большие проценты, чем сами уплачивают банку, в особенности с мелких клиентов, не могущих получить кредит прямо от банков.

Сделки с маржей являются рычагом форсирования биржевой спекуляции и фактором обострения биржевых крахов. Во-первых, в результате таких сделок и залога купленных акций значительные денежные капиталы, сосредоточенные в банках, используются для финансирования биржевой спекуляции, что способствует искусственному увеличению спроса на ценные бумаги и непомерному вздутию их курсов, за которым обычно следует крах. Во-вторых, когда курсы акций, купленных по сделкам с маржей, начинают падать, то брокеры обычно требуют от клиентов взноса дополнительной суммы денег (так как при падении курсов ставится под угрозу возможность погасить полученную от банка ссуду), в случае же невзноса денег клиентом они прибегают к продаже акций; в результате этого происходит массовая сброска акций, купленных с маржей, что еще более усиливает падение их курсов.

В биржевой спекуляции огромную роль играют срочные сделки, при которых, в отличие от кассовых сделок, сдача ценных бумаг и расчеты по ним производятся по истечении определенного срока. На лондонской бирже ценные бумаги обычно покупаются либо “per medio”, т.е. со сдачей и оплатой их в середине месяца, либо “per ultimo”, т.е. со сдачей и оплатой в конце месяца. Цель срочных сделок — получение спекулятивной биржевой прибыли в виде курсовой разницы, которая достается либо покупателю (если к моменту поставки ценных бумаг курс их повысится), либо продавцу (если, напротив, курс их к этому времени упадет).

Предположим, что 2 мая Джонсон купил у Смита 1 000 акций по 2 ф. ст. “per medio” и что 15 мая, когда должен быть произведен расчет по сделке, курс этих акций повысился до 2,1 ф. ст. В таком случае покупатель Джонсон уплатит Смиту 2 000 ф. ст. за акции, стоящие 2 100 ф. ст., т.е. он получит прибыль в 100 ф. ст., а Смит потерпит убыток на такую же сумму. Если же, напротив, курс акций к 15 мая упадет до 1,9 ф. ст., то прибыль в 100 ф. ст. получит продавец Смит, покупатель же Джонсон понесет убыток.

В целях ограбления мелких держателей ценных бумаг крупные банки и биржевые спекулянты создают биржевые пулы, которые при помощи различных махинаций искусственно повышают курсы, а затем перепродают ценные бумаги по вздутым курсам, загребая огромные прибыли и перекладывая убытки на мелких держателей, купивших эти бумаги по высокой цене и вынужденных потом продавать их по низкой.

Наглядным примером мошеннических махинаций биржевых пулов могут служить операции пула Американской коммерческой алкогольной корпорации а 1933 г. Члены пула, получив право на покупку 25000 акций, выпущенных дочерними обществами Алкогольной корпорация, по 18 долл. за штуку, развили бурную деятельность на бирже, создали “бум”, в результате которого курс этих акций был вздут до 90 долл., распродали акции с огромной прибылью, а вскоре затем курс их упал до 30 долл. Понятно, что убыток от этого понесли те, кому участники пула сумели всучить акции по вздутому курсу.

В целях искусственного повышения курсов используются различные способы: скупка бумаг через подставных лиц для создания видимости хорошей конъюнктуры на эти бумаги и привлечения новых покупателей, подкуп продажной буржуазной прессы и организация при ее посредстве широкой кампании по рекламе данных бумаг и т.п. Пулы являются одним из самых циничных и наглых методов стрижки биржевых овец биржевыми волками.

Каких колоссальных размеров достигают спекулятивные прибыли, наживаемые на всякого рода биржевых операциях, видно из того, что за период с 1928 по 1933 г. члены нью-йоркской фондовой биржи получили более 833 млн. долл. чистой прибыли.

4. Фиктивный капитал и фондовая биржа в эпоху империализма

В эпоху империализма наблюдается громадное разбухание фиктивного капитала. Это объясняется прежде всего широким развитием акционерных предприятий, выпускающих массу акций и облигаций. Другой причиной разбухания фиктивного капитала в эпоху империализма, и особенно в период общего кризиса капитализма, является колоссальный рост государственных долгов, обусловленный главным образом подготовкой и ведением империалистических войн.

Насколько быстро растет фиктивный капитал в эпоху империализма, видно из того, что за десятилетие 1881-1890 гг. мировая эмиссия ценных бумаг равнялась 64,5 млрд. франков, за 1891-1900 гг. она достигла 100,4 млрд. франков, за 1901-1910 гг.-197,8 млрд. франков, а за 1921-1930 гг.-около 600 млрд. довоенных золотых франков, или столько, сколько имелось ценных бумаг во всех странах в 1910 г.

Рост эмиссии ценных бумаг означает и рост паразитического слоя рантье, не принимающего никакого участия в производстве, но присваивающего прибавочную стоимость благодаря обладанию ценными бумагами.

В период общего кризиса капитализма наблюдается особенно резкое несоответствие между быстрым ростом фиктивного капитала и значительно более медленными темпами накопления действительного капитала. В США, например, эмиссия ценных бумаг с 1919 по 1929 г. возросла почти в 3 раза, тогда как индекс промышленной продукции увеличился только на 43%; в Англии в 1927-1929 гг. среднегодовая эмиссия ценных бумаг в 11/2 раза превышала сумму их эмиссии в 1913 г., размеры же промышленного производства в эти годы только достигали уровня 1913 г. Громадное разбухание фиктивного капитала при медленных темпах расширенного воспроизводства — одно из проявлений крайнего усиления паразитизма и загнивания капитализма.

Самая структура эмиссии ценных бумаг в условиях общего кризиса капитализма претерпевает существенные изменения, выражающиеся в падении удельного веса эмиссии ценных бумаг, предназначенной для производительных вложений капитала, и росте удельного веса эмиссии, имеющей непроизводительные цели. В общей сумме эмиссии ценных бумаг резко возрастает доля государственных займов, что связано главным образом с использованием все большей части финансовых ресурсов капиталистических стран для финансирования военных расходов. Это также представляет собой выражение усилившегося загнивания капитализма.

Громадный рост фиктивного капитала в эпоху империализма сопровождается колоссальным разбуханием биржевого оборота.

Так, в США в 1890-1899 гг. на нью-йоркской бирже продавалось в среднем за год по 84 млн. акций, а в 1928-1938 гг. -по 585 млн. акций, причем средний курс промышленных акций в 1890-1899 гг. составлял около 55 долл., а в 1928-1938 гг.-161 долл. Сумма акций и облигаций, зарегистрированных на нью-йоркской бирже, составляла (по рыночному курсу) в начале 1939 г. около 95 млрд. долл., а в начале 1953 г. -около 221 млрд. долл.

Несмотря на огромное увеличение биржевого оборота, самостоятельная роль фондовой биржи в эпоху империализма падает.

Дело в том, что гигантская концентрация банков и образование банковых монополий ведут к тому, что все большая часть оборота с ценными бумагами сосредоточивается в руках горстки крупнейших банков-монополистов. В то время как в эпоху домонополистического капитализма биржа была необходимым посредником при размещении ценных бумаг, в эпоху империализма крупные банки сами размещают массу этих бумаг среди своих клиентов, беря, таким образом, на себя функцию биржи.

Крупные банки в эпоху империализма становятся главнейшими участниками биржевой спекуляции. Они не только используют в своих интересах стихийные колебания курсов ценных бумаг, но и активно воздействуют на эти курсы, организуя специальные объединения — так называемые корнеры или пулы — для скупки ценных бумаг, искусственного вздутия их курсов и перепродажи с высокой прибылью. Во время биржевых крахов, которые в эпоху империализма резко усиливаются, банки скупают акции и облигации за бесценок и хранят их до нового биржевого “бума”. Таким образом, экспроприация мелких держателей ценных бумаг достигает в эпоху империализма невиданных размеров, а за счет их разорения обогащаются господствующие на фондовой бирже крупнейшие банки.

О масштабах этой экспроприации свидетельствует, например, тот факт, что во время биржевого краха осенью 1929 г. на нью-йоркской бирже только за два месяца было продано свыше 200 млн. акций, причем курсы их упали более чем на 1/3; за весь же период кризиса 1929-1933 гг. общая курсовая стоимость акций и облигаций на нью-йоркской бирже уменьшилась на 83 млрд. долл. Резкое падение курса акций на нью-йоркской бирже, самое большое после 1929 г., имело место в марте 1955 г. Только за период с 4 до 15 марта общее снижение курсов составило 10 млрд. долл.

До недавнего времени биржевые операции находились вне всякого контроля. Однако развитие государственно-монополистических тенденций нашло свое отражение и в данной области, что выразилось в США, например, во введении государственного контроля над эмиссией ценных бумаг и операциями на фондовой бирже.

В 1933 г. в США был издан акт об эмиссии ценных бумаг, а в 1934 г.-акт о биржевой торговле ценными бумагами. Первый из них предусматривает допущение ценных бумаг к выпуску и продаже лишь после регистрации их правительственной федеральной торговой комиссией, которой предоставлено право разрешать или запрещать эмиссию тех или иных бумаг. Согласно второму акту была создана правительственная биржевая комиссия, устанавливающая определенные правила биржевой торговли, причем запрещены совмещение функций брокеров с операциями дилеров, покупки ценных бумаг по завышенным ценам или продажа их по заниженным ценам в целях искусственного воздействия на курсы, распространение слухов о предстоящем повышении или падении курсов бумаг и т.п. Кроме того, акт о биржевой торговле ценными бумагами предусматривал установление предельных размеров брокерского кредита под ценные бумаги и запрещал членам биржи получать ссуды под ценные бумаги у банков, не входящих в Федеральную резервную систему.

Издание этих законов и правил мотивировалось стремлением воспрепятствовать выпуску “несолидных” ценных бумаг, упорядочить биржевой оборот, устранить чрезмерную биржевую спекуляцию, защитить интересы инвесторов и т.п. Однако все эти “высокие соображения” представляли собой лишь социальную демагогию. Фондовая биржа по своей природе является центром спекуляции ценными бумагами; сохранить фондовую биржу, но устранить биржевую спекуляцию столь же невозможно, как ликвидировать кризисы при сохранении капитализма. Но эта социальная демагогия была в интересах американских монополий, так как ставила своей целью успокоить держателей ценных бумаг, ограбленных биржевыми дельцами во время кризиса 1929- 1933 гг., восстановить доверие к ценным бумагам, подорванное кризисом, и этим облегчить крупнейшим корпорациям получение новых прибылей от эмиссии ценных бумаг.

Фактически под маской защиты интересов мелких держателей акций скрывалось использование монополистическим капиталом государственной власти в своих собственных интересах. В частности, предоставление правительственным органам права контроля над выпуском ценных бумаг давало возможность преградить доступ к эмиссии этих бумаг более мелким компаниям и способствовало дальнейшей централизации эмиссии в руках капиталистических монополий. Что касается предоставления права выдачи ссуд биржевым дельцам под ценные бумаги только банкам, входящим в Федеральную резервную систему, то это означало монополизацию финансирования биржевой спекуляции в руках сравнительно крупных банков.

Глава 5. Банки и банковские операции

1. Возникновение и роль капиталистических банков

Историческим предшественником капиталистических банков был денежно-торговый капитал. Еще в средние века из торговых капиталистов выделилась особая группа менял, или торговцев деньгами, которые занимались обменом местных и иностранных монет.

С зарождением и развитием капитализма происходило постепенное превращение менял в банкиров. В руках менял сосредоточивались свободные денежные капиталы купцов, помещавшиеся в виде вкладов, причем менялы стали выполнять для купцов переводные операции, избавляя их этим от риска перевозки денег из одних мест в другие. Сосредоточив у себя крупные денежные капиталы, менялы стали в дальнейшем использовать их для выдачи ссуд. Таким образом, с течением времени меняльное дело развилось в банковое дело.

Банковое дело зародилось еще в XIV в. в Венеции и других итальянских торговых городах. Чтобы освободиться от господства ростовщиков, венецианские и генуэзские купцы создавали кредитные ассоциации, выдававшие ссуды своим членам на приемлемых условиях. В XVI-XVII вв. как в итальянских торговых городах (Венеции, Генуе, Милане), так и в некоторых голландских и немецких городах (Амстердаме, Гамбурге, Нюрнберге) купеческие гильдии создали жиро-банки, сначала занимавшиеся только приемом вкладов от купцов и ведением для них безналичных расчетов, а затем также и кредитными операциями. В Англии капиталистическая банковая система возникла в XVII в.

В условиях буржуазного общества банки представляют собой особый вид капиталистических предприятий, специальной функцией которых является прежде всего посредничество в кредите: с одной стороны, мобилизация и концентрация свободных денежных капиталов, а с другой — направление их при помощи кредита в различные отрасли капиталистического хозяйства.

Непосредственному предоставлению денежных капиталов в ссуду одними капиталистами другим препятствует несовпадение размеров предлагаемых в ссуду капиталов с размерами спроса на них, а также несовпадение сроков, на которые высвобождаются эти капиталы, со сроками кредита, необходимыми для заемщиков. Если, например, у одного капиталиста высвободился капитал в 10 тыс. долл. сроком на три месяца, а другому капиталисту требуется добавочный капитал в 50 тыс. долл. сроком на шесть месяцев, то кредитная сделка между ними состояться не может. Посредничество банков устраняет эту преграду: банки мобилизуют в виде вкладов денежные капиталы различной величины и на различные сроки и потому могут предоставлять кредит функционирующим капиталистам в таких размерах и на такие сроки, какие необходимы заемщикам. Кроме того, банки, специализируясь на ведении кредитных операций, могут лучше, чем любой капиталист, определять кредитоспособность заемщиков.

Роль банков не ограничивается посредничеством между капиталистами — кредиторами и заемщиками, они выполняют и другую функцию: благодаря банкам денежные сбережения и доходы различных классов и слоев капиталистического общества превращаются в капитал. Если бы банковой системы не существовало, то мелкие сбережения, а также те денежные доходы, которые в конечном счете предназначаются их владельцами для личного потребления, но временно оказываются свободными (поскольку расходование их отсрочено), оставались бы празднолежащим сокровищем. Банки (и сберегательные кассы) аккумулируют эти денежные сбережения и доходы и передают их в распоряжение капиталистических предприятий.

К числу денежных доходов и сбережений, превращаемых при помощи банков в капитал, относятся: 1) часть прибыли, предназначаемая капиталистами для личного потребления; 2) часть прибавочной стоимости, присваиваемая землевладельцами в форме земельной ренты; 3) денежные сбережения мелких товаропроизводителей-крестьян и ремесленников; 4) денежные сбережения верхушки рабочего класса; 5) денежные сбережения служащих, лиц свободных профессий, духовенства и т.д.; 6) часть доходов государственного бюджета, временно не использованная для покрытая государственных расходов.

Банки предоставляют кредит не только за счет аккумулированных ими, привлеченных извне, денежных средств, но и путем выпуска собственных долговых обязательств. На первый взгляд, кажется, что банки здесь создают капитал “из ничего”. Так именно и изображают дело многие буржуазные экономисты — сторонники “капиталотворческой” теории кредита. Однако, когда банк “создает” кредит, выпуская собственные долговые обязательства, то это является созданием добавочного капитала лишь с частнохозяйственной точки зрения банкира, который наживает на этих операциях прибыль; совокупный же общественный капитал нисколько не увеличивается. На самом деле банки создают не действительный капитал, а кредитные орудия обращения, что способствует экономии наличных денег.

Помимо указанных выше кредитных функций, банки выполняют также функции денежно-торгового капитала, которые состоят в ведении для всего класса капиталистов технических операций, связанных с пребыванием капитала в его денежной форме. Сюда относятся: хранение денег, производство денежных платежей по поручению капиталистов и прием денег на их счета, ведение книг и т.д. Здесь банки выступают в качестве кассира промышленных и торговых капиталистов, обслуживая денежные расчеты между ними и играя, по выражению Ленина, роль “посредников в платежах”.

Из сказанного ясно, что банки имеют важное значение в капиталистической экономике. Они выполняют следующие функции: 1) посредничество в кредите между денежными и функционирующими капиталистами; 2) превращение мелких сбережений и части денежных доходов различных классов капиталистического общества в капитал; 3) создание кредитных орудий обращения, замещающих металлические деньги; 4) обслуживание денежных расчетов между капиталистами.

2. Основные виды кредитных учреждений

Капиталистическая банковая система включает в себя следующие основные звенья: 1) коммерческие банки; 2) общества финансирования и инвестиционные тресты; 3) эмиссионные банки; 4) специальные кредитные институты.

Коммерческие банки кредитуют капиталистические предприятия главным образом за счет ресурсов, которые они получают в виде депозитов, почему их называют также депозитными банками. По форме своей организации коммерческие банки делятся на: а) индивидуальные и б) акционерные. С развитием капитализма подавляющая часть всех банковских ресурсов сосредоточивается в руках акционерных банков.

В эпоху империализма в связи с образованием финансового капитала появляются особые разновидности кредитных учреждений, которые специально занимаются мобилизацией денежных капиталов для долгосрочных вложений в промышленность. Общества финансирования и инвестиционные тресты мобилизуют денежные капиталы не путем приема вкладов, а путем выпуска собственных акций и облигаций. Полученные таким образом ресурсы эти финансовые компании вкладывают в промышленные корпорации, железнодорожные общества и прочие предприятия.

При помощи обществ финансирования и инвестиционных трестов промышленные монополии используют для расширения своих предприятий чужие средства. Через общества финансирования и инвестиционные тресты в немалой мере осуществляется сращивание промышленного и банкового капитала.

Эмиссионными банками в отличие от коммерческих называются банки, ресурсы которых образуются не только за счет собственных капиталов и депозитов, но и за счет банкнотной эмиссии (на них мы остановимся в главе VI).

К числу специальных кредитных институтов относятся ипотечные банки, кредитная кооперация, сберегательные кассы и ломбарды.

Ипотечные банки занимаются выдачей долгосрочных ссуд под залог недвижимости — земли и строений. Свои ресурсы эти банки мобилизуют не путем приема вкладов, а посредством выпуска закладных листов, обеспечением которых служат все земельные участки, заложенные в банке.

Ипотечный кредит обычно имеет непроизводительный характер.

Во-первых, ипотечные банки предоставляют крупные ссуды паразитическому классу помещиков, который, как правило, использует эти ссуды не для вложения в производство, а для личного, непроизводительного потребления.

Это было характерно, например, для царской России, где ипотечная задолженность частного землевладения с 1885 по 1916 г. возросла почти в 6 раз, причем около 2/3 ее (в 1916 г. 2,3 млрд. руб. из 3,7 млрд. руб.) приходилось на долг помещиков. В Германии главными получателями банковских ипотечных ссуд также были помещики, а ипотечная задолженность достигла громадных размеров, особенно при фашизме (в 1938/39 г. она составляла 13 млрд. марок против 8 млрд. марок в 1925 г.).

Во-вторых, даже если ипотечные ссуды предоставляются сельскохозяйственным предпринимателям, то они обычно предназначаются не для производительных целей, а для покупки земли; денежные же средства, затрачиваемые на покупку земли, не функционируют как капитал в сельском хозяйстве. Тем не менее эти ссуды способствуют развитию капитализма в сельском хозяйстве, поскольку ипотечные банки снабжают предпринимателей средствами для покупки земельных участков, необходимых для ведения капиталистических предприятий. В этом смысле ипотечный кредит служит, по выражению Ленина, обходной формой проникновения капитала в земледелие — отрасль, в которой свободному проникновению капитала препятствует частная собственность на землю. Ипотечный кредит способствует концентрации как сельского хозяйства, так и земельной собственности. Крупные капиталисты, используя ипотечный кредит для скупки земель, расширяют свое хозяйство. Напротив, для мелких крестьянских хозяйств бремя ипотечной задолженности служит фактором разрушительным, ибо уплата процентов по ипотечным ссудам поглощает большую часть их дохода, а неоплаченная задолженность ведет к продаже хозяйств с молотка, причем значительная часть земель сосредоточивается в руках ипотечных банков.

Ипотечная задолженность американских ферм в 1952 г. исчислялась в 6,3 млрд. долл. против 3,2 млрд. долл. в 1910 г.

Чем больше растет задолженность ферм, тем больше власть над фермами переходит в руки банков. Будучи вынуждены уплачивать все возрастающую часть своего дохода в виде процентов по ипотечным ссудам, владельцы заложенных ферм уменьшают расходы на улучшение своего хозяйства, которое все более приходит в упадок. Масса фермеров не в состоянии погашать ипотечные долги, в результате чего их фермы экспроприируются кредиторами. Так, в США за период 1920-1939 гг. свыше 91 тыс. ферм перешло в собственность банков и страховых компаний.

Кредитная кооперация подразделяется на: а) городскую, объединяющую ремесленников, и б) сельскохозяйственную, объединяющую крестьянские хозяйства. Средства кредитных товариществ образуются из паевых взносов и вкладов их членов и предназначаются для кредитования последних.

Первичные кредитные кооперативы (товарищества) обычно объединяются в территориальные (районные, областные) союзы, возглавляемые центральными объединениями.

Мелкобуржуазные кооператоры видят в организации кооперативного кредита средство сохранения и укрепления мелкотоварного хозяйства. Подобные представления о кредитной кооперации, проповедовавшиеся в России народниками, не только утопичны, но и реакционны.

Как убедительно доказал В. И. Ленин в своей критике народников, мелкий кооперативный кредит не предотвращает развития капитализма, а, напротив, ускоряет его, ибо кредитная кооперация используется по преимуществу наиболее зажиточными городскими ремесленниками и кулацкими элементами деревни, которые получают большую часть ресурсов кредитной кооперации для развития собственных хозяйств.

Реакционность кредитно-кооперативных утопий заключается в том, что они стремятся увековечить отсталое мелкотоварное хозяйство, отвлечь трудящиеся массы крестьянства от революционной борьбы под руководством рабочего класса против капиталистического строя и направить эти массы на путь мелких реформ.

Роль сберегательных касс в капиталистической кредитной системе состоит в том, что они централизуют и превращают в ссудный капитал распыленные денежные средства, которые без них не могли бы быть вовлечены в капиталистический кредитный оборот.

Буржуазные и мелкобуржуазные “теоретики” часто изображают рост вкладов в сберегательные кассы как показатель “демократизации” капитала, утверждая, будто сберегательные кассы превращают трудящихся в капиталистов. Маркс и Ленин разоблачили эту буржуазно-апологетическую “теорию” и вскрыли подлинную классовую природу сберегательных касс при капитализме.

Маркс показал, прежде всего, что побуждая рабочих делать сбережения, буржуазия стремится отнюдь не к улучшению их положения, а к тому, чтобы рабочие за счет собственных сбережений кормили себя в периоды безработицы и падения заработной платы.

Как указывает Маркс, “.. .система сберегательных касс является тройным орудием капитала и деспотизма” (курсив наш. — Э. Б.): 1) буржуазные правительства насаждают сберегательные кассы для того, чтобы держать на золотой цепи часть рабочих и сделать их заинтересованными в сохранении капиталистического строя; 2) помещая деньги в сберегательные кассы, “…рабочие сами дают своим врагам оружие для сохранения существующей, порабощающей их организации общества”; 3) средства, мобилизованные сберегательными кассами, поступают в конечном счете в руки капиталистов, так что за счет сбережений трудящихся увеличиваются капиталы буржуазии и ее власть над народом.

Развивая марксистский анализ роли сберегательных касс при капитализме, В. И. Ленин показал, что подавляющая часть вкладов в сберегательные кассы сосредоточивается в руках имущих классов. Так, в России в 1899 г. 1,6 млн. мелких вкладчиков имели менее 8% общей суммы вкладов, а 400 тыс. крупных вкладчиков-около 54%. Подчеркивая, что на долю многочисленных мелких вкладчиков приходится лишь ничтожная часть общей суммы вкладов, Ленин указывал: “Не раздробление крупного капитала означает обилие этих мелких вкладчиков, а усиление могущества крупного капитала, получающего в свое распоряжение даже мельчайшие крохи “народных” сбережений”.

Денежные сбережения населения помещаются сберегательными кассами отчасти в ценные бумаги капиталистических предприятий, главным же образом в облигации государственных займов. Таким образом, средства сберегательных касс в капиталистических странах используются в основном непроизводительно — на финансирование расходов буржуазного государства, в первую очередь военных расходов, поскольку же эти средства обращаются на финансирование промышленности, сберегательные кассы служат насосом, всасывающим распыленные сбережения и нагнетающим их в карманы капиталистических магнатов.

Ломбарды представляют собой кредитные учреждения, занимающиеся выдачей ссуд для целей личного потребления под залог движимого имущества. Они находятся большей частью в ведении буржуазного государства и муниципалитетов. К получению ссуд в ломбардах прибегают главным образом беднейшие слои населения, причем эти ссуды еще более ухудшают их положение. Заемщики не только уплачивают высокие проценты ломбардам, но часто лишаются и заложенного имущества, не имея возможности выкупить его в срок.

Кроме указанных выше учреждений, к кредитной системе примыкают страховые общества. Последние мобилизуют большие денежные капиталы, получаемые ими в виде взносов страхователей, и помещают эти капиталы главным образом в различные ценные бумаги. Тем самым страховые общества фактически играют роль одного из важных звеньев кредитной системы.

3. Банки в эпоху империализма и возникновение финансового капитала

В эпоху империализма происходит гигантская концентрация банков, в основе которой лежит концентрация производства. Крупные промышленные предприятия, естественно, предъявляют спрос на кредит в широком масштабе, удовлетворить же его в состоянии лишь банки, располагающие громадными ресурсами. Вместе с тем и свои вклады такие предприятия помещают в крупные банки, что увеличивает мощь последних.

Концентрации банков способствует то, что в конкурентной борьбе крупные банки имеют громадные преимущества перед мелкими. Во-первых, они обладают большими возможностями для привлечения новой клиентуры. Вкладчики предпочитают помещать свободные денежные капиталы и доходы в более солидные банки, а не в мелкие, которые чаще терпят крах. Кроме того, крупный банк может, опираясь на сеть филиалов, привлекать вклады из различных местностей, мелкий же банк, не имеющий филиалов, лишен этой возможности. Во-вторых, крупные банки значительно превосходят мелкие в организационно-техническом отношении, а издержки по ведению банковских операций относительно меньше при большом масштабе этих операций.

В своей конкуренции с мелкими банками мощные банки прибегают к различным методам. Они широко пользуются рекламой для того, чтобы привлечь новых клиентов и переманить их от конкурентов, предоставляют клиентуре более льготные условия и т.д. Результатом этой конкурентной борьбы является рост крупных банков н упадок мелких.

Концентрация и централизация капитала в банковом деле происходят в различных формах. Важнейшие из них следующие:

1. Рост собственных капиталов и вкладов крупных банков. По мере концентрации промышленности и роста слоя рантье увеличивается приток вкладов в крупные банки. Вместе с тем развитие акционерной формы предприятий в банковом деле способствует быстрому росту собственных капиталов таких банков путем выпуска новых акций. В результате общая сумма денежных капиталов, которыми оперируют крупные банки, быстро возрастает.

Так, с 1890 по 1952 г. собственные капиталы 5 наиболее мощных английских депозитных банков увеличились с 11 млн. ф. ст. до 137 млн. ф. ст., т.е. более чем в 12 раз, а их вклады-со 145 млн. ф. ст. до 5485 млн. ф. ст., т.е. в 38 раз.

2. Банковские амальгамации, т.е. слияния банков и поглощения мелких банков крупными.

В результате поглощения мелких банков более крупными и слияния многих банков наблюдается уменьшение общего числа банков при одновременном увеличении их капиталов.

Так, с 1890 по 1952 г. общее число акционерных банков в Англии и Уэльсе уменьшилось со 101 до 13, тогда как их капиталы и вклады увеличились с 437 млн. ф. ст. до 6426 млн. ф. ст. В 1890 г. на каждый банк приходилось в среднем 4,3 млн. ф. ст. собственных и привлеченных капиталов, а в 1952г.-свыше 494 млн. ф. ст. Таким образом, средние размеры капитала на один банк увеличились почти в 115 раз. Тот же процесс происходит и в других странах.

3. Сосредоточение все большей части банковских ресурсов в руках кучки крупнейших банков. В каждой капиталистической стране в эпоху империализма из всех банков выделяется небольшое количество крупнейших банков, удельный вес которых в общей сумме банковских капиталов и вкладов систематически растет.

В России удельный вес крупных петербургских банков в основных пассивах всех акционерных банков повысился за период 1893-1914 гг. с 26 до 61% (число таких банков составляло в 1893 г. 5, в 1914 г.-8). В Англии доля 5 крупнейших банков в общей сумме балансов всех депозитных банков за период 1900-1952 гг. увеличилась с 28 до 79%. В США за тот же период доля 20 крупнейших банков в общей сумме вкладов всех банков увеличилась с 15 до 29%. В Германии удельный вес крупнейших берлинских банков в общей сумме вкладов всех банков поднялся за период 1907-1932 гг. с 47 до 68%, причем число таких банков уменьшилось с 9 до 4.

4. Рост филиальной сети крупных банков. Подобно спруту, раскидывающему свои щупальца во все стороны, крупные банки открывают повсюду свои отделения и конторы, что позволяет им мобилизовать громадные денежные капиталы.

В России филиальная сеть петербургских банков увеличилась за период 1893-1914 гг. с 30 до 574 единиц. В Германии 6 берлинских банков имели в 1895 г. только 30 филиалов, а в 1932 г. 3 крупнейших берлинских банка имели уже 814 филиалов. В Англии у 104 акционерных банков в 1890 г. было 2 203 филиала, а в 1952 г. только 5 крупнейших лондонских банков имели 8300 филиалов.

Концентрация банков на высшей ступени своего развития приводит к организации банковых монополий. “Между немногими банками, которые в силу процесса концентрации остаются во главе всего капиталистического хозяйства, естественно все больше намечается и усиливается стремление к монополистическому соглашению, к тресту банков” .

Монополистические объединения банков имеют различные формы; важнейшие из них:

1. Банковские картели.

В банковом деле, как и в промышленности, картельные соглашения не устраняют, а лишь ограничивают самостоятельность их участников. Если в промышленности картельные соглашения предусматривают установление единой картельной цены на товары, размежевание рынков сбыта и т.д., то в банковом деле картельные соглашения предусматривают установление единообразных процентных ставок, проведение одинаковой дивидендной политики и т.д.

2. Банковские консорциумы, или синдикаты.

Это — соглашение между несколькими банками для совместного проведения крупных и выгодных финансовых операций, которые не в состоянии осуществить один банк (например, размещение государственных займов или промышленных ценных бумаг).

3. Банковские тресты.

Они организуются в результате полного слияния двух или нескольких банков, причем отдельные банки, вошедшие в трест, совершенно лишаются самостоятельности. Каждый из так называемой “большой пятерки” английских банков является по существу огромным банковским трестом, поглотившим многие ранее самостоятельные банки.

4. Банковские концерны.

Банковские концерны организуются посредством “системы участий”, т.е. скупки одним банком акций других. В результате многие мелкие банки, оставаясь юридически самостоятельными, фактически попадают под контроль крупных банков.

Характерный пример банковского концерна-концерн Немецкого банка. Накануне первой мировой войны Немецкий банк непосредственно участвовал в 30 банках, из них 14 в свою очередь участвовали в 48, а из последних 6 опять-таки участвовали в 9 банках. В общем в зависимости первой, второй и третьей степени от Немецкого банка находились 87 банков. При помощи системы участии Немецкий банк, обладавший капиталом в 200 млн. марок, контролировал капитал в 2-3 млрд. марок.

Другим примером подобной банковой монополии является концерн Моргана в США, сфера влияния которого в 1932 г. распространялась более чем на 50 финансовых корпораций и банков, сосредоточивших 1/4 общей суммы вкладов коммерческих банков США.

Монополия в эпоху империализма отнюдь не уничтожает конкуренции, но существует, как указывал Ленин, рядом с ней и над ней. Это относится как к промышленности, так и к банковому делу.

С одной стороны, банки-монополисты ведут ожесточенную борьбу с банками-аутсайдерами (не примыкающими к той или иной монополии), всячески препятствуя последним развивать операции.

С другой стороны, банки-монополисты ведут конкуренцию между собой, которая проявляется в различных формах.

Прежде всего происходит борьба за клиентуру. Стремясь переманить клиентуру конкурентов, банки прибегают к широкой рекламе, открывают филиалы там, где ранее оперировали другие банки, организуют передвижные агентства и т.д.

Далее, между банками-монополистами происходит борьба за контроль над предприятиями, в которых они участвуют. Если, например, акциями предприятия владеют два банка или несколько крупных банков, то каждый стремится взять в собственные руки контроль над этим предприятием и выдвинуть на руководящие посты в нем своих ставленников с целью получить наибольшие выгоды при предоставлении кредитов предприятию, выпуске его акций и т.д.

В эпоху империализма банкирский кредит приобретает ряд особенностей. К числу этих особенностей относятся прежде всего укрупнение кредита и его централизация в крупнейших банках. По мере концентрации производства и укрупнения размеров промышленных предприятий неизбежно увеличиваются и размеры кредита, приходящегося в среднем на каждое предприятие-заемщик. Вместе с тем по мере концентрации банков крупнейшие из них сосредоточивают в своих руках подавляющую долю всех выдаваемых предприятиям кредитов.

Так, в 1952 г. в Англии на долю 5 крупнейших лондонских банков приходилось 87% общей суммы учетно-ссудных операций всех английских банков, а в США в 1952 г. из общей суммы ссуд и инвестиций национальных банков свыше 60% было сосредоточено у 188 наиболее крупных банков.

Другой важной особенностью банкирского кредита в эпоху империализма является удлинение сроков кредита. Концентрация производства и развитие техники ведут к росту удельного веса основного капитала во всем капитале промышленных предприятий, для вложений же в основной капитал требуется не краткосрочный, а долгосрочный кредит. Вместе с тем концентрация банков делает возможным удовлетворение потребностей промышленности в долгосрочном кредите, ибо крупные банки располагают средствами, которые могут быть вложены в промышленность на длительные сроки. К таким средствам относятся прежде всего собственные капиталы банков и срочные вклады, а кроме того — и стабильный остаток вкладов до востребования, который тем больше, чем больше общая сумма вкладов.

В эпоху монополистического капитализма наблюдается рост удельного веса заемных средств в общей сумме промышленного капитала. Это объясняется тем, что при крупных масштабах производства для расширенного воспроизводства требуются большие добавочные капиталы, которые промышленные предприятия не могут мобилизовать только за счет собственных средств и которые они в значительной мере получают в виде заемных средств.

В области банкирского кредита в эпоху империализма происходят не только количественные, но и качественные изменения, выражающиеся в том, что кредит становится орудием монополистического капитала. Это проявляется прежде всего в использовании подавляющей части банковских кредитов крупными и крупнейшими предприятиями, входящими в монополистические объединения.

Например, в Германии в 1933 г. из общей суммы кредитов, предоставленных 4 крупнейшими банками, 78% приходилось на крупные кредиты (свыше 100 тыс. марок каждый), в том числе 33%-на крупнейшие кредиты (свыше 2 млн. марок). В США в 1946 г. из общей суммы банковских ссуд сроком свыше одного года около 80% приходилось на крупные ссуды — от 100 тыс. долл. и свыше. Понятно, что такие кредиты могут получать только крупные и крупнейшие предприятия. Около 63% общей суммы коммерческих ссуд, предоставленных на 20 ноября 1946 г. банками-членами Федеральной резервной системы США, приходилось на долю наиболее крупных предприятий-заемщиков (с активами свыше 750 тыс. долл. у каждого).

Роль кредита как орудия господства монополистического капитала выражается также в использовании кредита монополиями в качестве важного рычага конкурентной борьбы с аутсайдерами и друг с другом. Промышленные монополии через посредство банков прибегают к такому сильному средству борьбы, как лишение кредита своих конкурентов.

Став орудием господства монополистического капитала, кредит в свою очередь способствует развитию монополий. Банки играют активную роль в образовании монополий, будучи весьма заинтересованы в объединении кредитуемых ими предприятий в монополистические союзы. Такое объединение выгодно для банков, ибо не только уменьшает риск банкротства предприятий-заемщиков, но и увеличивает размеры их финансовых операций, что способствует росту операций банков и их прибылей.

На основе концентрации производства и образования промышленных монополий, с одной стороны, и на основе концентрации банков и образования банковых монополий, с другой, в эпоху империализма существенно изменяется роль банков.

В эпоху домонополистического капитализма банки, по выражению В. И. Ленина, играли скромную роль посредников. Они занимались преимущественно привлечением свободных денежных капиталов и сбережений и передачей их в порядке краткосрочного кредита промышленным и торговым капиталистам.

В эпоху монополистического капитализма связи между банками и промышленностью развиваются и упрочиваются. Крупные банки предоставляют крупным промышленным предприятиям, объединенным в монополии, большие кредиты и на длительные сроки. При этом банки становятся кровно заинтересованными в ходе дел предприятий-заемщиков и стремятся не только к детальному ознакомлению со всеми их операциями, но, по возможности, и к установлению контроля над ними. В то же время сосредоточение в крупных банках всех финансовых операций кредитуемых предприятий позволяет банкам действительно вникать в дела этих предприятий и нередко ставить их под свой контроль. Часто банк требует от своего клиента, чтобы тот хранил все свободные денежные капиталы только в данном банке и пользовался лишь его кредитом, а для контроля за использованием выданных кредитов посылает своих представителей в органы управления предприятий-заемщиков.

Новая роль банков в эпоху империализма, раскрытая и проанализированная В. И. Лениным, не ограничивается тем, что банки упрочивают свои кредитные связи с промышленностью. Монополистические банки в своей деятельности выходят далеко за рамки чисто кредитных операций; они все более внедряются в промышленность и становятся прямыми совладельцами промышленных предприятий. “По мере развития банкового дела и концентрации его в немногих учреждениях, банки перерастают из скромной роли посредников в всесильных монополистов, распоряжающихся почти всем денежным капиталом всей совокупности капиталистов и мелких хозяев, а также большею частью средств производства и источников сырья в данной стране и в целом ряде стран” .

Внедрение монополистического банкового капитала в промышленность осуществляется в различных формах, важнейшие из которых следующие:

1. Скупка акций промышленных предприятий банками. Гигантские банки-монополисты перестают уже удовлетворяться обычной прибылью от кредитных операций. Стремление участвовать в присвоении максимальной прибыли, получаемой промышленными монополиями, побуждает банки скупать акции крупных промышленных предприятий, входящих в картели и тресты.

Банки покупают акции предприятий также и для расширения своих кредитных операций: наилучшее средство побудить предприятие хранить вклады в данном банке и получать кредиты исключительно от него — это установить контроль над предприятием путем скупки его акций.

Наконец, банки приобретают акции промышленных предприятий для спекуляции и получения биржевой прибыли.

2. Выпуск и размещение ценных бумаг банками. Выпуск новых акций или облигаций предприятиями обычно производится при помощи крупных банков. Это объясняется прежде всего тем, что у банков сосредоточены огромные денежные капиталы. Предприятию, намеревающемуся выпустить новые акции, дополнительные денежные капиталы необходимы немедленно, размещение же акций требует известного времени. Беря на себя выпуск акций, банк авансирует деньги предприятию, а затем реализует эти акции постепенно. Выпуск ценных бумаг при посредстве банков диктуется также тем, что банки обладают разветвленным аппаратом и обширной клиентурой и потому легче, чем кто-либо другой, могут разместить акции и облигации на денежном рынке.

Прибыли банков от выпуска ценных бумаг, образующиеся в виде разницы между курсом, по которому банк продает акции и облигации на денежном рынке, и курсом, по которому он принимает их от предприятия, очень велики; они составляют обычно 8-10%, а нередко даже 15-20%.

3. Учредительская деятельность банков — участие их в организации новых акционерных предприятий. Так как капитал, который должен быть внесен при организации крупных акционерных предприятий, обычно превышает собственные средства промышленных предпринимателей, то в состав группы учредителей входят крупные банки. Кроме того, акции вновь организуемого акционерного общества, как правило, нельзя сразу разместить на денежном рынке, поскольку спрос на них появится лишь тогда, когда выяснится доходность предприятия; между тем чтобы начать функционировать, предприятие должно реализовать свои акции. Выходом из положения служит передача акций банку, который приобретает их, а спустя некоторое время продает на рынке.

Стимулом к активному участию банков в учреждении промышленных акционерных обществ является погоня за учредительской прибылью.

Одновременно с внедрением монополистического банкового капитала в промышленность происходит и внедрение монополистического промышленного капитала в банковое дело. Промышленные монополии скупают акции банков для того, чтобы обеспечить себе получение кредита на наиболее льготных условиях и вместе с тем преградить доступ к кредиту конкурентам. Нередко промышленные монополии учреждают собственные банки и финансовые компании.

Таким образом, в эпоху империализма происходит все большее сращивание монополистического банкового капитала с монополистическим промышленным капиталом, осуществляющееся путем внедрения банковых монополий в промышленность и наоборот. В результате возникает финансовый капитал, т.е. “…банковый капитал монополистически-немногих крупнейших банков, слившийся с капиталом монополистических союзов промышленников…” .

На примере США видно, насколько тесно сращиваются в эпоху империализма крупные банки с промышленностью. Финансовые магнаты США — Морган, Рокфеллер, Меллон, Дюпон и др. — не являются представителями только банкового или только промышленного капитала, это — одновременно и банкиры и промышленники.

Так, группа Моргана, возглавляемая его банком, контролирует большое количество банков, промышленных корпораций (в том числе стальной трест), железнодорожных компаний, компаний общественного пользования. Подобным же образом концерн Рокфеллера объединяет не только ряд крупных промышленных предприятий (в том числе 6 нефтяных компаний), но и банки, в частности самый крупный коммерческий банк США — Чейз нэйшнл бэнк. Банк Кун-Леб стоит во главе концерна, контролирующего крупные железнодорожные компании. Группа Меллона держит под своим контролем алюминиевый трест и другие промышленные корпорации, а также предприятия общественного пользования, железнодорожные компании и банки во главе с Национальным банком в Питтсбурге. Группа Дюпона контролирует не только химические, автомобильные и другие заводы, но и Национальный банк Детройта.

Выражением сращивания банкового и промышленного капитала является личная уния банков и промышленности: в руках кучки магнатов финансового капитала — финансовой олигархии- сосредоточиваются руководящие посты и в банках и в промышленности. Основой этой личной унии служит скупка банками акций промышленных предприятий, а последними — акций банков, что дает возможность банковым монополиям выдвигать своих ставленников на руководящие посты в промышленности, а промышленным монополиям — на руководящие посты в банках.

Например, 6 крупнейших германских банков в 1903 г. имели своих представителей в наблюдательных советах 751 промышленного общества, располагая в них 1 040 постами, а в 1932 г., после слияния нескольких мощных банков, только 3 крупнейших банка были представлены в наблюдательных советах 1 484 промышленных обществ, причем располагали в них 1 712 постами. Наконец, в 1943 г. 88 директоров и членов наблюдательных советов всего лишь 2 банков-Немецкого банка и Дрезденского банка-занимали 1 161 директорских должностей и должностей членов наблюдательных советов промышленных и других предприятий. С другой стороны, большое количество постов в наблюдательных советах крупнейших банков принадлежало промышленным монополиям.

Не менее показательны данные о США. Представители 15 нью-йоркских банков в 1889 г. занимали директорские посты в 1762 корпорациях, а в 1931 г.-уже в 5 824. В 1944 г. представители 8 крупнейших нью-йоркских банков занимали 3 741 директорский пост в различных акционерных компаниях, в том числе 301 место — в банках, 521 место — в компаниях общественного пользования, 585 мест — в транспортных компаниях и т.д.

Путем скупки акций, сосредоточения в своих руках контроля над громадными капиталами и занятия командных постов в банках и промышленности финансовая олигархия занимает господствующее положение во всей экономике капиталистических стран. Считают, например, что в США всего шесть десятков лиц, в том числе десяток банковских магнатов, контролируют все богатства страны.

В США в 1901 г. была только одна корпорация с капиталом свыше 1 млрд. долл., а в конце 1952 г. насчитывалось уже 66 корпораций-миллиардеров (в том числе 22 банка), причем им непосредственно принадлежало свыше 28% активов всех американских корпораций, а под их контролем находилось 75% активов всех корпораций. К этому следует добавить, что 8 главных финансовых групп США (Моргана, Рокфеллера, Дюпона, Кун-Леба, Меллона, Чикагская, Бостонская и Кливлендская) контролируют 38 из 66 корпораций-миллиардеров с общей суммой активов более 121 млрд. долл., или около 70% общей суммы активов корпораций-миллиардеров.

Финансовая олигархия обладает как экономическим, так и политическим могуществом. Буржуазное государство находится в подчинении у капиталистических монополий и служит их интересам.

Предоставляя видным чиновникам высокооплачиваемые посты в своем аппарате, крупные банки и тресты осуществляют в замаскированной форме подкуп государственных деятелей и обеспечивают себе их активную поддержку в правительственных кругах.

Личная уния финансовой олигархии с государственной властью осуществляется также путем прямого участия магнатов финансового капитала в буржуазных правительствах. Характерно, что крупные банкиры и промышленники занимают руководящие посты в правительстве США. Личную унию с правительством финансовая олигархия использует для своего обогащения за счет ограбления народных масс.

Государственно-монополистический капитализм, т.е. подчинение буржуазного государства монополиям и широкое использование ими государства в целях получения максимальной прибыли, находит свое выражение и в банковом деле. Банки вкладывают большие средства в государственные ценные бумаги, способствуя этим милитаризации капиталистического хозяйства, подготовке и ведению империалистических войн, на которых наживаются капиталистические монополии. С другой стороны, буржуазное государство в критические моменты субсидирует крупные банки, спасая их от крахов. Например, в 1932 г. в США была создана правительственная Реконструктивная финансовая корпорация, которая выдала крупные ссуды (только за 1932-1933 гг. на 3,2 млрд. долл.) банкам и другим кредитным учреждениям, находившимся под угрозой краха; в Германии во время кризиса 1929-1933 гг. государство оказало значительную финансовую помощь крупным банкам путем покупки части их акций.

Такое “вмешательство” буржуазного государства в банковое дело по существу означает использование банковыми монополиями государственных финансовых ресурсов, полученных за счет налогов с трудящихся, в целях пополнения своих капиталов, закрепления и повышения своих прибылей.

При известных условиях “вмешательство” буржуазного государства в банковое дело принимает форму установления так называемого “правительственного контроля” над банками, что имело место в фашистской Германии по закону 1934 г., или даже “национализации” отдельных банков, осуществленной в Англии и Франции после второй мировой войны. Однако под видом государственного контроля над банками скрывается контроль финансовой олигархии, чьим орудием служит буржуазное государство. Что же касается буржуазной “национализации” отдельных банков, то она проводится на выгодных для капиталистов условиях путем выкупа банковских акций по высокому курсу и означает отнюдь не экспроприацию банковских магнатов, а, напротив, закрепление за ними высоких доходов (подробнее об этом см. главу VI). При этом фактическое руководство “национализированными” банками остается по-прежнему в руках крупных капиталистов, которые занимают руководящие посты в правительственных органах.

В эпоху домонополистического капитализма в ряде стран существовало “разделение труда” между банками: одни из них занимались краткосрочным кредитованием промышленности и торговли, другие — выпуском и размещением ценных бумаг, третьи — кредитованием внешней торговли. В эпоху империализма имеет место универсализация банков, выражающаяся в том, что одни и те же банки занимаются различными видами кредитных и финансовых операций. Эта универсализация банков тесно связана со сращиванием банкового капитала с промышленным и образованием финансового капитала.

Кредитная система колониальных и зависимых стран имеет некоторые особенности по сравнению с кредитной системой империалистических стран.

Одной из таких особенностей является привилегированное положение колониальных банков империалистических стран. Эти банки служат одним из важнейших орудий, с помощью которых империализм осуществляет свое господство в колониях и полуколониях и обеспечивает своим монополиям извлечение максимальной прибыли за счет ограбления колониальных народов. Например, в Индии, когда она была английской колонией, имело место засилье иностранных, главным образом английских, банков в банковой системе страны. Финансирование внешней торговли Индии и ведение валютных операций были сосредоточены всецело в руках иностранных банков. Число этих банков увеличилось за период 1880-1940 гг. с 4 до 17, а депозиты их возросли со 105 млн. рупий в 1900 г. до 815 млн. рупий в 1938 г. Накануне второй мировой войны почти 3/5 общей суммы депозитов в Индии было сосредоточено в иностранных банках и подконтрольном англичанам Имперском банке.

Реакционная политика английских банков в Индии выражалась во всемерном торможении развития национальной промышленности Индии и ее банкового дела. Английские банки широко использовали мобилизованные ими в Индии ресурсы для кредитования главным образом не индийских, а английских фирм, ставили индийские предприятия в худшие условия при предоставлении кредитов или даже вовсе отказывали им в кредитах, вынуждали индийских заемщиков держать депозиты в английских банках, страховать свои товары в английских страховых компаниях и т.п. Такую же дискриминационную политику английские банки проводили и в отношении индийских банков, отказывая им в кредитах и затрудняя доступ в расчетные палаты.

Другая особенность кредитной системы колониальных и зависимых стран — слабое развитие национальной банковой системы. Причинами этого являются экономическая отсталость этих стран и засилье иностранного капитала в промышленности и банковом деле. По разветвленности банковской сети, по масштабам банков и размерам их ресурсов колонии и полуколонии стоят значительно позади империалистических стран.

Наконец, к характерным чертам колониальных кредитных систем относится широкое распространение ростовщического кредита (см. главу III, § 1).

Глава 6. Эмиссионные банки и банкнотное обращение

1. Банкноты и закономерности их обращения

Как было уже выяснено, на основе коммерческого кредита возникли векселя и вексельное обращение. Однако вексельное обращение имеет определенные границы. Поскольку векселя являются частными долговыми обязательствами, они могут обращаться лишь в кругу капиталистов, осведомленных о кредитоспособности векселедателя.

Эта граница вексельного обращения преодолевается путем замены коммерческих векселей банкнотами, выпускаемыми эмиссионными банками.

Предположим, что текстильный фабрикант А купил в кредит ткацкие станки у машиностроительного заводчика Б, уплатив за них векселем; машиностроительный заводчик этим же векселем уплатил металлургическому заводчику В, купив у него в кредит сталь; но когда металлургическому заводчику понадобилось купить каменный уголь у владельца угольной шахты Г, то последний отказался взять у него вексель А, не будучи уверен в платежеспособности векселедателя. В этом случае капиталисту В потребуется превратить вексель в наличные деньги, что осуществляется посредством учета векселей. Если вексель учитывается в коммерческом банке, то последний выдает взамен векселя имеющиеся в его кассе наличные деньги; если же вексель учитывается в эмиссионном банке, то этот банк выдает взамен векселя выпущенные им самим банкноты.

Так как эмиссионные банки обычно являются мощными организациями, обладающими крупными капиталами и располагающими поддержкой со стороны правительства, то их долговые обязательства в отличие от частных векселей охотно принимаются всеми и могут обращаться не в узком кругу капиталистов, а по всей стране. Банкноты — это векселя эмиссионных банков, которые замещают в обращении частные коммерческие векселя, служат кредитными деньгами и подлежат размену на золото или серебро.

В качестве кредитных денег банкноты существенно отличаются от бумажных денег. В то время как бумажные деньги возникают на основе функции денег как средства обращения, банкноты возникают на основе функции денег как средства платежа, т.е. на основе продажи товаров в кредит, вызывающей к жизни коммерческие векселя.

Выпуск банкнот производится в порядке кредитования товарооборота — путем учета коммерческих векселей эмиссионными банками; между тем бумажные деньги обычно выпускаются для покрытия дефицита государственного бюджета.

Важной закономерностью банкнотного обращения является регулярный обратный приток банкнот в эмиссионные банки. Будучи выпущены в порядке кредитования, банкноты возвращаются в эмиссионные банки, когда заемщики погашают полученные от банков ссуды. Что же касается бумажных денег, то после выпуска они прочно оседают в каналах обращения.

Наконец, существенным отличием банкнот от бумажных денег до первой мировой войны являлось то, что они подлежали свободному размену на металлические монеты, в то время как бумажные деньги обычно не разменны на металл.

Количество кредитных денег — банкнот — регулируется потребностями товарооборота в деньгах. При расширении товарооборота увеличивается выпуск банкнот; если, напротив, товарооборот сокращается, то сокращается и выпуск банкнот.

Однако кредитный характер эмиссии банкнот еще не служит автоматической гарантией против чрезмерного выпуска их. Дело в том, что не всегда банкноты выпускаются только взамен коммерческих векселей, возникших на основе действительных товарных сделок и отражающих потребности товарооборота в средствах обращения; если же банкноты частично выпускаются взамен бронзовых или казначейских векселей, то эмиссия их может выйти за рамки потребностей оборота в деньгах. Необходимым условием устойчивости банкнот является наличие у них двойной гарантии-кредитной и металлической; первая состоит в кредитном характере эмиссии, вторая — в свободном размене банкнот на золото. Следовательно, банкнота является кредитным знаком золота. Разменные на золото (или серебро) банкноты не могут находиться в обращении в избыточном количестве, ибо ненужные для обращения банкноты возвращаются в эмиссионные банки и предъявляются к размену.

Иначе обстоит дело при выпуске неразменных банкнот. Последние уже не являются банкнотами в полном смысле слова, ибо они лишены такой важной гарантии устойчивости, как свободный размен на золото. Неразменные банкноты могут быть выпущены в избыточном количестве и подвержены инфляции, подобно бумажным, деньгам. Если неразменные банкноты выпускаются в порядке учета коммерческих векселей, то они еще сохраняют характер кредитных денег, хотя уже занимают промежуточное положение между настоящими банкнотами и бумажными деньгами. Но если вместе с прекращением размена изменяется и самый характер эмиссии, причем неразменные банкноты начинают выпускаться для финансирования военных расходов буржуазного государства и покрытия его бюджетного дефицита, как это имело место, например, во время первой мировой войны, то неразменные банкноты фактически превращаются в бумажные деньги.

2. Возникновение и роль эмиссионных банков

На ранней стадии развития банкового дела специальных эмиссионных банков еще не было, а выпуском банкнот наряду с ведением других операций занимались многочисленные банкиры. Однако с развитием капитализма такие банкноты все менее соответствовали нуждам капиталистического хозяйства, так как они могли обращаться лишь в ограниченных районах страны. Для того чтобы банкноты превратились во всеобщее кредитное орудие обращения, способное циркулировать на национальном рынке, они должны были выпускаться крупными банками, обладающими значительным капиталом и пользующимися авторитетом в масштабе всей страны. Таким образом, с развитием капитализма создалась экономическая почва для возникновения центральных эмиссионных банков. В свою очередь буржуазное государство было заинтересовано в учреждении центральных банков, так как оно обычно предоставляло этим банкам привилегию на выпуск банкнот при условии получения от них крупных займов.

Несмотря на возникновение центральных эмиссионных банков, в ряде капиталистических стран правом выпуска банкнот в течение более или менее длительного времени пользовались и другие банки. Но по мере развития капиталистического хозяйства и его банковой системы все более проявляется тенденция к разграничению функций между коммерческими и эмиссионными банками и к централизации банкнотной эмиссии.

До тех пор, пока кредитные операции коммерческих банков были еще сравнительно слабо развиты, им приходилось использовать в качестве одного из своих ресурсов банкнотную эмиссию. С накоплением все больших денежных капиталов и сосредоточением их в коммерческих банках последние получили в свое распоряжение достаточные ресурсы для развития кредитных операций и без выпуска собственных банкнот. Вместе с тем банкноты этих банков не могли конкурировать с банкнотами центральных эмиссионных банков и все более вытеснялись ими из обращения. Наконец, государство активно содействовало централизации банкнотной эмиссии в одном или немногих эмиссионных банках путем издания законов, которые ограничивали эмиссию коммерческих банков или даже полностью лишали их права выпуска банкнот.

Размежевание функций между коммерческими и эмиссионными банками выражается в том, что: 1) коммерческие банки прекращают банкнотную эмиссию, но занимаются приемом вкладов и выдачей ссуд функционирующим капиталистам; 2) эмиссионные банки с течением времени все более отходят от непосредственного кредитования предпринимателей и занимаются преимущественно или даже исключительно привлечением вкладов от коммерческих банков и казначейства, выпуском банкнот и предоставлением кредитов коммерческим банкам и государству.

Таким образом, в результате эволюции банкового дела сложилась современная капиталистическая банковая система, состоящая в каждой стране из многих коммерческих, или депозитных, банков и одного или нескольких эмиссионных банков, которые ведут дела не непосредственно с торгово-промышленной клиентурой, а главным образом с коммерческими банками и представляют собой “банки банков”.

В зависимости от особенностей исторического развития отдельных капиталистических стран эмиссионные банки приобретают характер центральных банков в различное время. Так, в Англии, где капитализм развился раньше, чем в других странах, Английский банк возник еще в 1694 г., но лишь в результате длительной эволюции он превратился во второй половине XIX в. в центральный банк, сосредоточивший в своих руках подавляющую часть всей банкнотной эмиссии. Напротив, в Германии в связи с запоздалым развитием капитализма рождение национального эмиссионного банка относится к более позднему периоду-Рейхсбанк был учрежден лишь в 1875 г.; но зато он скачкообразно быстро превратился в центральный банк, банкнотная же эмиссия других банков очень скоро утратила сколько-нибудь существенное значение. Это было связано с переходом от капитализма эпохи свободной конкуренции к монополистическому капитализму, когда медленное и сравнительно плавное экономическое развитие сменяется скачкообразным.

Тенденция к превращению эмиссионных банков в “банки банков” получает наибольшее развитие в эпоху империализма. В результате концентрации как промышленности, так и банков, образования промышленных и банковских монополий и их сращивания друг о другом связи между промышленными предприятиями и коммерческими банками становятся все более тесными и прочными. Вместе с тем концентрация коммерческих банков сопровождается ростом их денежных резервов, которые они помещают в виде вкладов в центральные эмиссионные банки, получая от последних кредитную поддержку, когда их собственные наличные ресурсы оказываются недостаточными.

Эмиссионные банки играют особую роль во всей капиталистической кредитной системе.

Во-первых, их специальной функцией является выпуск кредитных денег, в силу чего их кредитные операции непосредственно связаны с денежным обращением страны.

Во-вторых, они играют роль центральных банков, специальной сферой деятельности которых является сосредоточение денежных резервов коммерческих банков и предоставление им кредитов.

В-третьих, даже если центральные эмиссионные банки и организованы в форме частных акционерных компаний, они служат банками государства, так как сосредоточивают у себя денежную наличность казначейства, выполняют для него кассовые функции и обслуживают государственный кредит.

Подробнее все эти стороны деятельности эмиссионных банков будут рассмотрены ниже (см. §§ 3-6).

По форме организации эмиссионные банки являются либо частными акционерными банками, весь капитал которых принадлежит частным капиталистам-акционерам, либо же государственными банками, капитал которых принадлежит государству.

По характеру управления ими эмиссионные банки бывают трех видов: 1) банки, управляемые как обычные акционерные общества, т.е. правлением, избираемым собранием частных акционеров; 2) банки, управляемые государством; 3) банки со смешанным управлением, в котором наряду с частными акционерами участвует государство.

Необходимо иметь в виду, что “государственный контроль” над эмиссионными банками в условиях капитализма нисколько не изменяет их социально-экономической природы, так как само буржуазное государство находится на службе у магнатов капитала и действует по их указке.

В эпоху империализма эмиссионные банки становятся мощным орудием финансовой олигархии.

Свои кредитные ресурсы центральные эмиссионные банки ставят на службу крупнейшим коммерческим банкам, которым они предоставляют львиную долю всех своих кредитов, отказывая в то же время в поддержке мелким банкам. Тем самым эмиссионные банки активно способствуют увеличению финансовой мощи банковых монополий и вытеснению ими мелких банков. В свою очередь крупные коммерческие банки-монополисты посредством своих позаимствований у центральных эмиссионных банков получают дополнительные ресурсы для кредитования и финансирования тесно связанных с ними промышленных монополий. Следовательно, большие средства, которыми располагают центральные эмиссионные банки, в конечном счёте используются именно магнатами финансового капитала.

3. Принципы обеспечения банковской эмиссии

Так как банкноты являются и знаком полноценных денег, и особым видом кредитных орудий обращения, то они должны иметь двоякое обеспечение — металлическое и кредитное.

Металлическим обеспечением банкнот является металлический запас эмиссионных банков. Значение металлического обеспечения заключается в том, что оно, во-первых, ограничивает размеры банкнотной эмиссии, ставя ее в зависимость от величины металлического запаса эмиссионных банков; во-вторых, дает возможность свободного размена банкнот на полноценные деньги, что предотвращает обесценение банкнот по сравнению с металлом.

Главным кредитным обеспечением банкнот при нормальном состоянии капиталистической денежной системы являются коммерческие векселя. Если банкнотная эмиссия обеспечивается коммерческими векселями, то рост ее отражает рост товарооборота.

Металлическое и вексельное обеспечение — не единственные виды обеспечения банкнотной эмиссии. Нередко обеспечением банкнот служат государственные ценные бумаги. Однако такое “обеспечение” является по существу фиктивным. Если эмиссионный банк выпускает банкноты под казначейские векселя и другие государственные ценные бумаги, то такая эмиссия не отражает потребностей товарооборота в деньгах и может быть избыточной.

Законодательство обычно предусматривает тот или иной порядок обеспечения банкнотной эмиссии, причем либо устанавливается обязательный минимальный процент металлического покрытия банкнот, либо же фиксируется твердый предельный контингент не покрытой металлом банкнотной эмиссии, что ставит жесткие рамки последней.

Так, в Англии искусственное ограничение банкнотной эмиссии явилось результатом принятия в 1844 г. акта Роберта Пиля. Вокруг этого акта разыгралась борьба между двумя течениями — денежной школой и банковой школой.

Представители денежной школы — лорд Оверстон (он же банкир Лойд), Норман и др. — выражали интересы банкового капитала, прикрываясь, однако, интересами народного хозяйства. Они утверждали, что жесткое ограничение банкнотной эмиссии необходимо для обеспечения устойчивости банкнот и даст якобы возможность предотвратить перепроизводство, поощряемое чрезмерной банкнотной эмиссией, и устранить кризисы. Фактически же они стремились к тому, чтобы создать наиболее благоприятные условия для обогащения денежных капиталистов и банкиров. Искусственное ограничение банкнотной эмиссии Английского банка размерами его металлического запаса усиливало денежный голод во время кризисов и тем самым способствовало вздутию ссудного процента.

В противоположность денежной школе, представители банковой школы — Тук, Фуллартон и др., — защищая интересы торгово-промышленной буржуазии, боролись против ограничения банкнотной эмиссии жесткими законодательными нормами металлического обеспечения. Теоретически они обосновывали свои взгляды ссылкой на то, что для банкноты существенно не металлическое, а кредитное обеспечение. Банкноты, указывали сторонники банковой школы, выпускаются в порядке кредитования и регулярно возвращаются в банк путем погашения выданных им ссуд, поэтому количество выпущенных банкнот никак не может превысить потребностей обращения в деньгах.

В борьбе между денежной и банковой школами победила первая: по закону 1844 г. вся банкнотная эмиссия Английского банка сверх 14 млн. ф. ст. подлежала 100-процентному металлическому обеспечению.

Уничтожающая критика взглядов денежной школы и акта Пиля была дана Марксом. Разоблачая классовую сущность учения денежной школы, Маркс показал, что истинным намерением ее сторонников было добиться искусственного повышения уровня процента. Маркс вскрыл порочность взглядов денежной школы, заключающуюся в сведении причин кризисов к колебаниям денежного обращения и в отождествлении ссудного капитала с действительным капиталом.

Маркс показал также вредные последствия акта Пиля. Этот акт требовал сокращения банкнотной эмиссии в периоды кризисов, поскольку уменьшался металлический запас Английского банка. Следовательно, банк должен был ограничивать выпуск банкнот именно тогда, когда возникал громадный спрос на платежные средства. Это искусственно обостряло денежный голод при кризисах и способствовало особенно резкому повышению уровня процента, что было явно на руку банкирам. Подчеркивая, что кризисы не могут быть уничтожены никаким банковым законодательством, Маркс охарактеризовал акт Пиля как “невежественное и нелепое банковое законодательство”, продиктованное своекорыстными интересами банкиров и ведущее к обострению кризисов.

Хотя банковая школа в своей борьбе против денежной школы и акта Пиля была права в том отношении, что считала искусственным и нелепым ограничение банкнотной эмиссии размерами металлического запаса эмиссионного банка, тем не менее в своих теоретических взглядах на банкнотное обращение она сама допускала существенные ошибки. Кредитный характер эмиссии банкнот и обратный приток их в эмиссионный банк представители банковой школы считали автоматической гарантией против избыточной банкнотной эмиссии. Ошибкой банковой школы была переоценка значения кредитного характера банкнотной эмиссии и недооценка роли размена. У Тука и Фуллартона получалось, что избыточный выпуск банкнот невозможен независимо от того являются ли они разменными или же нет.

В действительности же, как указывает Маркс, “…от произвола эмиссионных банков отнюдь не зависит увеличение числа обращающихся банкнот до тех пор, пока эти банкноты могут быть во всякое время обменены на деньги”. При отсутствии же размена банкнотное обращение подвержено инфляции.

Следует иметь в виду, что в эпоху империализма и общего кризиса капитализма устойчивость банкнот подрывается.

В условиях монополистического капитализма ухудшается качество вексельного обеспечения банкнот, так как сильно увеличивается масса финансовых векселей, выставляемых капиталистами друг на друга и на банки для получения дополнительных денежных капиталов. Но такие векселя, как известно, не возникают на основе реальных торговых сделок, так что банкноты, обеспеченные финансовыми векселями, отрываются от товарооборота и лишаются твердой базы, которую они имели в эпоху домонополистического капитализма.

Далее, рост милитаризма, колониальные захваты, подготовка и ведение империалистических войн ведут к огромному увеличению государственных расходов и государственных долгов, что создает серьезную потенциальную угрозу для банкнотного обращения. Пользуясь своим влиянием на эмиссионные банки, правительства могут побудить их к предоставлению кредита государству в различных формах (покупка облигаций государственных займов, выдача ссуд под них, учет казначейских векселей). Но это неизбежно приводит к ухудшению качества банкнотного покрытия и расширению банкнотной эмиссии для удовлетворения финансовых нужд государства, а не потребностей товарооборота.

Существенную роль в подрыве устойчивости банкноты в эпоху империализма играет обострение экономических, в частности денежно-кредитных, кризисов. Чем они разрушительнее, тем сильнее сопровождающая их всеобщая погоня за золотом. Поэтому даже большие золотые запасы эмиссионных банков становятся недостаточными для обеспечения бесперебойного размена банкнот.

Наконец, ослаблению стабильности банкноты способствует крайняя неравномерность распределения мировых золотых запасов в эпоху империализма, т.е. сосредоточение подавляющей их части в нескольких крупнейших странах, что означает обескровливание золотых резервов других стран и затрудняет бесперебойный размен их банкнот.

Конечно, действие всех этих факторов обнаруживается не сразу. До первой мировой войны размен банкнот на золото еще поддерживался, а потому обесценение банкнот по отношению к золоту было невозможно. Однако при определенных исторических условиях подспудные силы, подрывающие устойчивость банкноты в эпоху империализма, прорываются наружу. Банкнота, база которой была значительно ослаблена еще в начале эпохи империализма, окончательно теряет свою устойчивость в период общего кризиса капитализма. Для этого периода типичны прекращение свободного размена банкнот на золото и переход от разменных к неразменным банкнотам и бумажным деньгам.

4. Системы банкнотной эмиссии

Эмиссионные банки сосредоточивают у себя крупные металлические резервы, которые имеют троякое назначение.

Во-первых, они служат запасным фондом мировых денег. Внутри страны в обращении могут циркулировать преимущественно или даже исключительно банкноты, для балансирования же международных расчетов необходимы мировые деньги — золото, которое с развитием капитализма сосредоточивается в эмиссионных банках.

Во-вторых, при наличии в обращении золотых монет золотой запас эмиссионных банков служит также запасным фондом внутреннего металлического обращения. Если потребности обращения в золотой монете увеличиваются, то резервуаром, из которого золото поступает в обращение, является золотой запас центрального банка.

В-третьих, металлические резервы эмиссионных банков служат запасным фондом, обеспечивающим размен банкнот и возврат вкладов. Разумеется, эту функцию они выполняют лишь при наличии свободного размена банкнот на металл.

В эпоху империализма наблюдается относительное сокращение золотого обращения и централизация золота в эмиссионных банках. Так, в 1913 г. из всего мирового запаса монетарного золота 59% приходилось на централизованный запас и 41% -на золото, находившееся в обращении.

Это объясняется как стихийным замещением золота в обращении банкнотами и чеками, так и сознательной политикой центральных банков и правительств. Обострение в эпоху империализма экономических кризисов усиливает погоню за золотом и побуждает эмиссионные банки стягивать к себе возможно большую часть золотого запаса для укрепления своей ликвидности. Вместе с тем золото служит важным военно-финансовым ресурсом, а борьба за золото является одним из элементов борьбы империалистических государств за мировое господство. Подготовка к империалистическим войнам побуждает буржуазные правительства сосредоточивать золото в тесно связанных с ними центральных банках и казначействах, откуда оно в любой момент может быть направлено на финансирование войны.

Часть банкнотной эмиссии, как правило, подлежит обеспечению металлическим запасом эмиссионного банка, остальная же часть обеспечивается долговыми обязательствами, находящимися в портфеле эмиссионного банка, и образует так называемую фидуциарную эмиссию, т.е. эмиссию, не покрытую металлом. В зависимости от установленного законодательством порядка обеспечения банкнот различают несколько систем банкнотной эмиссии.

Английская система банкнотной эмиссии, введенная банковым актом 1844 г., характеризовалась следующими чертами:

1. Законодательство фиксировало определенный максимальный контингент эмиссии, не обеспеченной металлическим покрытием. Согласно акту 1844 г. этот контингент был установлен для Английского банка в сумме 14 млн. ф. ст., причем в случае прекращения эмиссии другими банками он мог быть в известной мере увеличен.

2. Для остальной банкнотной эмиссии требовалось полное (100-процентное) металлическое покрытие, причем общая сумма банкнотной эмиссии законом не лимитировалась.

Французская система банкнотной эмиссии, введенная в 1870 г., отличалась от английской следующим:

1. Законодательство устанавливало общий максимум банкнотной эмиссии (покрытой и не покрытой металлом), который время от времени увеличивается: в 1870 г. он был определен в 1,8 млрд. франков, а перед первой мировой войной достиг 6,8 млрд. франков.

2. Никаких обязательных норм металлического обеспечения не устанавливалось, так что в пределах общего максимума банк сам регулировал соотношение между фактическими размерами эмиссии и своим металлическим запасом.

Германская система банкнотной эмиссии, введенная по закону 1875 г., сводилась к следующему:

1. В законодательном порядке фиксировался максимальный контингент не обеспеченной золотом эмиссии, подобно тому, как это имело место в Англии. По закону 1875 г. этот контингент был установлен для Рейхсбанка в 250 млн. марок, а для остальных эмиссионных банков-в 135 млн. марок. Впоследствии эмиссия других банков все более уменьшалась, а эмиссионный контингент Рейхсбанка увеличивался и в 1911 г. был доведен до 550 млн. марок.

2. Этот контингент не являлся абсолютным пределом фидуциарной эмиссии, что существенно отличало германскую систему от английской. Законодательство разрешало выпуск не покрытых золотом банкнот и сверх установленного максимума, но такая дополнительная эмиссия облагалась налогом в размере 5%.

3. В законе указывалась минимальная норма металлического обеспечения всей банкнотной эмиссии: не менее 1/3 общей суммы выпущенных банкнот должно было обеспечиваться золотым запасом эмиссионного банка. Этот принцип “третного покрытия” — одна из особенностей германской системы.

В отличие от других стран, в США банкнотная эмиссия до 1913 г. носила децентрализованный характер и осуществлялась множеством так называемых национальных банков, являвшихся одновременно и коммерческими, и эмиссионными банками. По законам 1863-1864 гг., изданным в период гражданской войны, когда правительство США сильно нуждалось в средствах и широко прибегало к выпуску государственных займов, каждому национальному банку было предоставлено право выпускать банкноты на сумму приобретенных им облигаций государственных займов США. При этой системе банкнотной эмиссии главным обеспечением банкнот служили не золото и коммерческие векселя, а государственные ценные бумаги. Но такое обеспечение банкнот не соответствовало самой природе банкнотной эмиссии: ведь банкнотная эмиссия имеет своим назначением замещать коммерческие векселя векселями эмиссионных банков, выпускаемыми в соответствии с потребностями товарооборота в деньгах; между тем размеры эмиссии банкнот национальных банков США ставились в зависимость не от вексельного портфеля, а от суммы государственных ценных бумаг у этих банков, которая не находится ни в какой связи с потребностями товарооборота в деньгах.

Незадолго перед первой мировой войной система банкнотной эмиссии США была преобразована. Согласно федеральному резервному акту 1913г. было учреждено 12 федеральных резервных банков (по одному в каждом из 12 округов); новая система банкнотной эмиссии характеризовалась следующими чертами:

1. Устанавливалась минимальная норма металлического покрытия всей банкнотной эмиссии в 40 %, остальная же часть эмиссии подлежала обеспечению коммерческими векселями.

2. Допускалось снижение этой нормы, но с обложением добавочной фидуциарной эмиссии налогом, увеличивающимся по мере снижения нормы металлического покрытия (так, при снижении золотого обеспечения банкнот до 32,5% добавочная эмиссия облагалась налогом в 1%, при снижении до 30% -налогом в 2,5% и т.д.).

3. Не предусматривалось никакого определенного контингента ни для фидуциарной эмиссии, ни для банкнотной эмиссии в целом.

Первые два признака сближали американскую систему эмиссии с германской, последний же отличал ее от всех других систем.

Сопоставление описанных выше довоенных систем банкнотной эмиссии показывает, что английская система была крайне неэластичной, ибо ставила расширение или сокращение банкнотного обращения в прямую зависимость от увеличения или уменьшения металлической наличности банка, а не от изменявшихся потребностей товарооборота в деньгах.

Другие системы банкнотной эмиссии были более или менее эластичными, так как предусматривали не столь жесткие нормы металлического покрытия и позволяли расширять банкнотное обращение в соответствии с потребностями оборота в деньгах.

Разумеется, законодательная регламентация банкнотной эмиссии отнюдь не означает планового регулирования денежного обращения при капитализме. Устанавливая нормы золотого обеспечения банкнот и известные пределы для не покрытой золотом эмиссии, буржуазное государство этим вовсе не определяет ни уровня товарных цен, ни динамики товарной и денежной массы. При любой из охарактеризованных выше эмиссионных систем размеры банкнотной эмиссии обусловливаются не волей государства, а стихийными законами товарного и денежного обращения, присущими капиталистическому способу производства, причем никакая система банкнотной эмиссии не может служить абсолютной гарантией устойчивости денежного обращения при капитализме.

В период первой мировой войны размен банкнот на золото в европейских странах был прекращен, а эмиссия их стала служить главным образом для финансирования военных расходов государства, что вызвало инфляцию. Только в период частичной, относительной стабилизации капитализма (1924-1928 гг.) размен банкнот был на короткое время восстановлен.

Самая система обеспечения банкнотной эмиссии в Англии не подверглась коренным изменениям: был сохранен принцип твердого контингентирования фидуциарной эмиссии с обязательным 100-процентным металлическим покрытием всей остальной суммы эмиссии. Но в связи с тем, что во время и после войны было выпущено большое количество банкнот и казначейских билетов, контингент фидуциарной эмиссии Английского банка по закону 1928 г. был значительно увеличен (по сравнению с пределом, установленным актом 1844 г.) и определен в 260 млн. ф. ст. Кроме того, некоторым отступлением от акта Пиля явилось то, что закон 1928 г. предоставил право казначейству, по представлению Английского банка, временно (на срок до шести месяцев с возможным последующим продлением до двух лет) расширять или сокращать размеры фидуциарной эмиссии.

Во Франции установленная после первой мировой войны законом 1928 г. система банкнотной эмиссии отличалась от довоенной. Во-первых, было отменено лимитирование общей суммы банкнотной эмиссии. Во-вторых, было введено обязательное 35-процентное обеспечение всей суммы выпущенных банкнот золотом. Оба эти изменения означали приближение французской системы к американской, введенной федеральным резервным актом 1913 г.

Влияние этого акта сказалось и на германской системе банкнотной эмиссии. По закону 1924 г. банкноты Рейхсбанка подлежали обеспечению золотом и разменной на золото иностранной валютой в размере 40% вместо третного покрытия их только золотом. При этом допускалось и снижение этой нормы при условии уплаты Рейхсбанком специального налога с суммы дополнительной эмиссии, который должен был прогрессивно повышаться по мере снижения золотого обеспечения. Оба эти нововведения (40-процентное золотое обеспечение и прогрессивный налог с дополнительной эмиссии) следовали примеру федерального резервного акта. Однако особенность новой германской системы банкнотной эмиссии заключалась в том, что в состав 40-процентного обеспечения включалось не только золото, но и иностранная валюта, что ставило германскую валюту в зависимость от валют других стран.

Какие бы нормы золотого обеспечения банкнотной эмиссии ни устанавливало законодательство капиталистических государств, это не может полностью гарантировать устойчивости банкнот, так как в критические периоды даже самое большое золотое обеспечение становится недостаточным для поддержания размена банкнот. Это ярко показал кризис 1929-1933 гг., когда одна капиталистическая страна за другой при всем различии их систем банкнотной эмиссии вынуждены были прекратить размен банкнот на золото и вступить на путь обесценения своих валют.

Коренной недостаток всех охарактеризованных выше систем банкнотной эмиссии состоит в том, что устойчивость денежного обращения ставится в той или иной форме в зависимость от размеров металлического запаса эмиссионного банка, и резкое сокращение этого запаса (вызванное неблагоприятным платежным балансом или экономическим кризисом) создает угрозу нормальному состоянию всей денежной системы страны.

Недостаток этот неслучаен и неустраним при капитализме. В анархическом капиталистическом хозяйстве обеспечением устойчивости банкнот может быть в конечном счете только металл. Напротив, в плановом социалистическом хозяйстве СССР устойчивость валюты обеспечивается не только золотым запасом Государственного банка, но и, притом в первую очередь, массой товаров, находящихся в руках государства и пускаемых в товарооборот по устойчивым ценам. Такое обеспечение валюты существует лишь в странах социалистического лагеря и является несравненно более надежным, чем любой золотой запас.

Мировой экономический кризис 1929-1933 гг., вызвав крах золотого стандарта, привел к тому, что золотое обеспечение банкнот утратило свое прежнее значение. При наличии золотого стандарта золотое обеспечение банкнотной эмиссии предназначено для поддержания свободного размена банкнот на золото, а пока такой размен существует, банкнотная инфляция невозможна. Напротив, с прекращением размена банкнот связь между золотом, лежащим в подвалах эмиссионных банков (или казначейств), и банкнотами, находящимися в обращении, разрывается: сколько бы золота ни находилось в эмиссионном банке (или казначействе), держатели банкнот не могут получить его в обмен на свои банкноты. Поэтому при отсутствии размена золотое обеспечение банкнот перестает быть препятствием к инфляции. Неразменные банкноты могут выпускаться в избыточном количестве даже при крупных размерах золотого запаса. Например, большие размеры золотого запаса не оградили США от инфляции в период и после второй мировой войны.

Что касается кредитного обеспечения, то у современных банкнот в капиталистических странах оно имеет фиктивный характер, ибо долговыми обязательствами, находящимися в портфелях эмиссионных банков и служащих “обеспечением” банкнот, являются не коммерческие векселя, а государственные ценные бумаги. При таком характере “обеспечения” неразменные банкноты фактически перерождаются в бумажные деньги.

5. Эмиссионные банки как центральные банки

Особое место эмиссионных банков в кредитной системе состоит не только в том, что они обладают монопольным правом банкнотной эмиссии, но и в том, что главной их клиентурой как по пассивным, так и по активным операциям являются коммерческие банки, а не промышленники и торговцы.

Коммерческие банки не могут помещать все свои ресурсы в кредитные операции. Часть этих средств они вынуждены хранить в виде свободной денежной наличности (кассовых резервов) для того, чтобы в любое время выдавать наличные деньги по требованию вкладчиков. В связи с тем, что коммерческие банки осуществляют безналичные расчеты при посредстве эмиссионного банка, они обычно хранят в собственной кассе только часть денежной наличности, а остальную — помещают на текущий счет в эмиссионном банке. В результате происходит концентрация кассовых резервов кредитной системы в эмиссионном банке. Вместе с тем в составе его депозитов начинают все более преобладать банковские вклады.

Так, из общей суммы вкладов Английского банка, составлявшей в апреле 1955 г. 354 млн. ф. ст., 269 млн. ф. ст., т.е. 76%, приходилось на вклады коммерческих банков. В США, где хранение резервов коммерческих банков (членов Федеральной резервной системы) в эмиссионных банках обязательно по закону, из общей суммы вкладов федеральных резервных банков, составлявшей в марте 1955 г. 19,8 млрд. долл., на резервы коммерческих банков приходилось 18,3 млрд. долл., т.е. 92%.

Система единого резерва, при которой средоточием денежных резервов коммерческих банков служит центральный эмиссионный банк, способствует значительной экономии наличных денег, но в то же время она делает ликвидность всей банковой системы крайне неустойчивой, так как громадная кредитная надстройка покоится на незначительных наличных ресурсах центрального эмиссионного банка. В случае внезапного массового истребования денег вкладчиками резко обнаруживается нехватка денежных резервов коммерческих банков и ограниченность резерва эмиссионного банка.

Превращение эмиссионных банков в “банки банков” проявляется не только в сосредоточении у них денежных резервов кредитной системы, но и в том, что эмиссионные банки осуществляют кредитование коммерческих банков. В периоды напряженного положения на денежном рынке коммерческие банки обычно прибегают к кредитной поддержке эмиссионных банков, получая от них ссуды в следующих формах:

1. Переучет векселей. Центральные эмиссионные банки учитывают обычно векселя, предъявляемые другими банками, а не прочей клиентурой. В ряде стран это предусмотрено даже уставами эмиссионных банков, допускающими учет лишь векселей, снабженных тремя подписями (третьей должна быть подпись банка, который переучитывает вексель в эмиссионном банке).

2. Перезалог векселей, т.е. краткосрочные ссуды под векселя, предъявленные коммерческими банками. К такого рода ссудам последние прибегают в тех случаях, когда деньги нужны им на короткий срок и пользоваться переучетом невыгодно, поскольку он оплачивается более высокой по сравнению с краткосрочными ссудами процентной ставкой.

3. Перезалог ценных бумаг, т.е. выдача банковских ссуд под ценные бумаги. Обычно эмиссионные банки выдают такие ссуды коммерческим банкам под обеспечение государственными ценными бумагами, но в некоторых странах допускается также выдача ссуд под другие виды ценных бумаг.

Устанавливая процентные ставки, по которым они переучитывают векселя и выдают ссуды коммерческим банкам, эмиссионные банки проводят определенную дисконтную (или учетную) политику. Одной из целей этой политики является охрана металлических резервов. Так, если происходит утечка золота из страны, угрожающая эмиссионным банкам истощением их резервов, то эти банки повышают свои процентные ставки в целях привлечения иностранных капиталов (которые ищут наиболее доходного помещения) и пополнения своих золотых запасов.

При помощи дисконтной политики центральные эмиссионные банки пытаются также оказывать воздействие на размеры кредитов, предоставляемых коммерческими банками своей клиентуре. Повышая свои учетные ставки, эмиссионные банки удорожают кредит для коммерческих банков, ограничивают для них возможность использования этого кредита и тем самым стараются побудить их в свою очередь сократить кредит клиентуре. Таким образом, повышение учетных ставок центральными эмиссионными банками является способом проведения политики кредитной рестрикции, т.е. ограничения кредита. С другой стороны, путем понижения учетных ставок центральные эмиссионные банки стремятся осуществлять политику кредитной экспансии, т.е. расширения кредита.

В эпоху домонополистического капитализма учетная политика эмиссионных банков была подчинена в первую очередь интересам денежных капиталистов и банкиров. Банки, являвшиеся тогда в основном лишь посредниками в кредите, были заинтересованы в высоких учетных ставках, дававших им возможность увеличивать свои прибыли за счет промышленников и торговцев.

В эпоху империализма учетная политика центральных эмиссионных банков претерпевает существенные изменения. Коммерческие банки становятся прямыми участниками промышленных предприятий и центрами финансового капитала, а эмиссионные банки, ставшие “банками банков”, в свою очередь превращаются в орудие финансовой олигархии. Важнейшей операцией финансового капитала является выпуск ценных бумаг, а чем ниже уровень процента, тем выше курсы ценных бумаг и тем благоприятнее возможности их эмиссии. С этим связана нередко проводимая центральными эмиссионными банками политика “дешевых денег”, т.е. низких учетных ставок.

Эта политика имеет своей целью кредитную экспансию, повышение курсов ценных бумаг и тем самым содействие финансовой олигархии в осуществлении ее важнейших и наиболее прибыльных эмиссионно-учредительских операций.

При этом выгоды от понижения учетных ставок и удешевления кредита достаются отнюдь не всем промышленникам, а только монополистическому капиталу: если коммерческие банки и понижают свои официальные процентные ставки вместе с эмиссионными банками, то лишь для тесно связанных с ними крупных промышленных предприятий, мелкие же предприятия вынуждены пользоваться дорогим кредитом или вообще лишены доступа к кредиту.

Кредитная политика центральных эмиссионных банков выражается не только в их дисконтной политике, но и в так называемых операциях на открытом рынке. Последние заключаются в купле-продаже этими банками ценных бумаг, преимущественно облигаций государственных займов.

Примером широкого использования операций на открытом рынке может служить деятельность федеральных резервных банков США во время кризиса 1929-1933 гг. Покупая государственные ценные бумаги на огромные суммы, эти банки оказывали большую поддержку финансовому капиталу и правительству. С одной стороны, федеральные резервные банки помогали своей кредитной экспансией крупным коммерческим банкам, перенимая часть их портфеля ценных бумаг и вливая денежные средства в эти банки, что до некоторой степени облегчало положение последних, сильно пошатнувшееся под ударами кризиса. С другой стороны, своими операциями на открытом рынке федеральные резервные банки финансировали государство, скупая правительственные ценные бумаги, выпуск которых сильно возрос в связи с дефицитом государственного бюджета в годы кризиса.

Буржуазные апологеты превозносят дисконтную политику эмиссионнных банков и их операции на открытом рынке. Они утверждают, будто путем понижения учетных ставок и скупки ценных бумаг эмиссионные банки могут осуществлять кредитную экспансию в любых размерах и этим поддерживать вечное процветание капиталистического хозяйства. Вместе с тем многие буржуазные экономисты заявляют, что центральные эмиссионные банки в состоянии путем повышения учетных ставок и продажи ценных бумаг ограничивать размеры кредита по своему усмотрению и этим якобы могут предотвращать перепроизводство и кризисы. Такая оценка роли кредитной политики эмиссионных банков является вопиющим извращением действительности в буржуазно-апологетических целях.

Прежде всего норма процента определяется не произволом банков, а стихийно складывающимся на денежном рынке соотношением между предложением ссудных капиталов и спросом на них. Сами центральные эмиссионные банки вынуждены изменять свои учетные ставки в зависимости от изменения стихийных условий денежного рынка: в разгар денежно-кредитных кризисов, когда спрос на ссудный капитал резко превышает его предложение, они повышают учетные ставки, а при изобилии денежных капиталов на рынке они понижают их. Своей кредитной политикой эмиссионные банки лишь в известной мере форсируют повышение или понижение нормы процента, но они не могут отменить объективный экономический закон, определяющий норму процента, и не в состоянии регулировать процентные ставки по своему произволу.

Далее, объем кредита определяется не кредитной политикой банков, а ходом капиталистического воспроизводства. Например, во время упадка капиталистического производства никакое понижение учетных ставок эмиссионными банками и никакое расширение ими операций на открытом рынке по покупке ценных бумаг не побудят капиталистов предъявлять большой спрос на кредит, ибо при низкой норме прибыли и ограниченных размерах воспроизводства они не могут полностью использовать даже собственные капиталы. С другой стороны, в фазе промышленного подъема, когда норма прибыли очень высока, повышение учетных ставок эмиссионными банками и продажа ими ценных бумаг не могут обуздать кредитную экспансию, спекуляцию и перепроизводство.

Наглядным доказательством этого может служить пример мирового экономического кризиса 1929-1933 гг. Хотя учетная ставка Нью-йоркского федерального резервного банка перед кризисом, в 1927-1929 гг., была повышена с 31/2 до 6%, а сумма государственных ценных бумаг в портфеле федеральных резервных банков уменьшилась с 617 млн. долл. в конце 1927 г. до 228 млн. долл. в конце 1929 г., это отнюдь не прекратило кредитной экспансии. Сумма ссуд, выданных коммерческими банками, увеличилась за тот же период на 1,3 млрд. долл. С другой стороны, с конца 1929 г. по конец 1933 г. учетная ставка Нью-йоркского федерального резервного банка была снижена с 6 до 2%, а портфель государственных ценных бумаг федеральных резервных банков возрос на 1,9 млрд. долл.; тем не менее в результате кризиса сумма ссуд, выданных коммерческими банками, сократилась более чем вдвое — с 26,2 до 12,8 млрд. долл.

Итак, стихийные законы капитализма ставят объективные границы кредитной политике банков, и никакая кредитная политика не в состоянии предотвратить неизбежные в условиях капиталистического способа производства экономические кризисы.

Своими операциями на открытом рынке центральные эмиссионные банки отнюдь не в состоянии ни предотвратить, ни преодолеть экономические кризисы. Но отсюда, конечно, не следует, что такие операции не играют никакой роли. В действительности значение их состоит вовсе не в “регулировании” объема кредита и динамики всего капиталистического хозяйства, а в том, что при помощи этих операций центральные эмиссионные банки оказывают большую поддержку крупным коммерческим банкам, форсируют снижение нормы процента в интересах монополистического капитала и финансируют государство.

6. Эмиссионные банки и государство

Свою свободную денежную наличность казначейство помещает на текущий счет в центральном эмиссионном банке, откуда оно берет часть сумм, чтобы по мере необходимости покрывать те или иные расходы. Таким образом, эмиссионные банки становятся средоточием денежной наличности не только коммерческих банков, но и казначейства, причем в составе их депозитов крупные суммы приходятся на вклады государства.

Храня свои денежные резервы на текущем счете в эмиссионном банке, казначейство расплачивается с государственными поставщиками чеками на этот банк. Следовательно, эмиссионные банки выполняют роль кассира по отношению к государству.

Пользуясь беспроцентно свободными денежными средствами казначейства, эмиссионные банки вместе с тем бесплатно выполняют для него ряд операций по исполнению государственного бюджета. Так, они принимают по поручению казначейства налоговые платежи, которые зачисляют на его текущий счет, а с другой стороны, производят за счет казначейства платежи процентов и погашений по государственным займам. Самый выпуск государственных займов осуществляется обычно при посредстве эмиссионных банков, которые организуют подписку на эти займы, размещают облигации займов среди коммерческих банков и других подписчиков и т.д.

Не ограничиваясь выполнением всех этих посреднических функций для казначейства, эмиссионные банки осуществляют кредитование государства за счет собственных ресурсов.

При устойчивом состоянии государственных финансов кредитование государства эмиссионными банками ограничивается предоставлением краткосрочных кредитов (в форме учета казначейских векселей или выдачи краткосрочных ссуд под государственные ценные бумаги), предназначенных для покрытия сезонного разрыва между бюджетными доходами и расходами. До тех пор, пока кредитование государства эмиссионным банком не выходит за эти рамки, оно не представляет угрозы для денежного обращения, так как выданные банком ссуды вскоре погашаются.

Дело принимает иной оборот, когда дефицит государственного бюджета становится хроническим и правительство систематически и длительно использует кредиты эмиссионного банка для покрытия этого дефицита. В таком случае ссуды эмиссионных банков государству становятся фактором инфляции.

Широкое использование ресурсов эмиссионных банков государственной властью характерно для периода общего кризиса капитализма. В этот период имеет место громадный рост государственных расходов, вызываемый увеличением правительственного аппарата, ростом армий, подготовкой и ведением империалистических войн. В связи с этим буржуазные государства начинают во все большей мере обращаться к государственным займам, опираясь на центральные эмиссионные банки, которые не только размещают государственные облигации на денежном рынке, но и сами вкладывают значительные средства в их покупку. Кроме того, казначейства выпускают краткосрочные векселя, значительная часть которых также покупается эмиссионными банками. Эмиссионные банки используются финансовой олигархией и подчиненным ей буржуазным государством для подготовки и ведения грабительских империалистических войн, которые служат для монополий одним из средств обеспечения максимальной прибыли.

Связь между эмиссионными банками и государством не ограничивается тем, что эмиссионные банки широко финансируют буржуазное государство; она проявляется также в переходе центральных эмиссионных банков в некоторых капиталистических странах в руки государства. Так, по закону, вступившему в силу с 1 марта 1946 г., была проведена национализация Английского банка. При этом все акции банка были выкуплены государством у частных акционеров, а директора Английского банка и его управляющий, которые ранее выбирались собранием акционеров, стали назначаться королем. Французский банк был национализирован по закону от 2 декабря 1945 г., причем акции его также были выкуплены государством.

Национализация эмиссионных банков в капиталистических странах отнюдь не является социалистическим мероприятием, как это пытаются изобразить правые социалисты в целях демагогии и обмана трудящихся масс; это не более как буржуазная реформа, проведенная в интересах самой финансовой олигархии.

Во-первых, при оценке национализации решающее значение имеет классовая природа государства. Так как господствующим классом и в Англии и во Франции является буржуазия, то национализация эмиссионных банков означает лишь передачу их в собственность буржуазного государства, служащего орудием господства финансовой олигархии и аппаратом для подавления трудящихся масс.

Во-вторых, национализация эмиссионных банков в этих странах проведена при сохранении капиталистической частной собственности на главнейшие средства производства и не вносит принципиальных изменений в экономический строй общества.

В-третьих, национализация эмиссионных банков в Англии и Франции не внесла существенных изменений и в самую кредитную систему. В Англии национализации подвергся только Английский банк, депозитные же банки, в руках которых сосредоточено кредитование промышленности и торговли, остались собственностью частных капиталистов, так что национализация ни в коей мере не затронула центры финансового капитала-крупные коммерческие банки. Во Франции вместе с Французским банком было национализировано и несколько депозитных банков, однако и здесь большинство коммерческих банков осталось в руках их прежних собственников-капиталистов.

В-четвертых, буржуазная национализация банков осуществляется таким способом, при котором полностью обеспечиваются интересы бывших акционеров-капиталистов, продолжающих и после национализации присваивать не меньшую прибавочную стоимость, чем до нее. Более того, государство закрепляет за ними право на получение высоких прибылей. Дело в том, что прежние владельцы акций Английского и Французского банков получили солидное “вознаграждение” от государства, так как акции были выкуплены по высокому курсу и обменены на государственные облигации, приносящие твердый доход.

Например, за каждую акцию Английского банка номинальной стоимостью в 100 ф. ст. владелец ее получил от государства 3-процентные облигации на сумму в 400 ф. ст., весь же акционерный капитал Английского банка, составлявший 14,5 млн. ф. ст., выкуплен за сумму в 58 млн. ф. ст. Но так как дивиденд по акциям Английского банка в течение 20 лет до его национализации составлял 12% в год, то, следовательно, капиталист, получивший за 100-фунтовую акцию 400 ф. ст. 3-процентными облигациями, продолжает получать по 12 ф. ст. годового дохода, причем этот доход гарантируется капиталистам государством независимо от того, каковы будут в дальнейшем действительные прибыли банка.

Наконец, в-пятых, буржуазная национализация не внесла принципиальных изменений и в положение самих эмиссионных банков. Английский и Французский банки и до их национализации были тесно связаны с государством, а их кредитная политика согласовывалась с финансовой политикой казначейства. Акты о национализации лишь формально узаконили эту связь. Что касается управления этими банками, то оно фактически тоже не изменилось.

Итак, вопреки утверждениям правых социалистов, “национализаторские” мероприятия в буржуазных странах представляют собой не “демократический социализм”, а усиление государственно-монополистического капитализма.

Глава 7. Денежные системы

1. Понятие денежной системы и её элементы

В условиях феодализма денежное обращение было неупорядоченным. В период феодальной раздробленности чеканкой монет занимались не только короли, но и многочисленные светские и духовные феодалы, а также ряд городов. Стремясь к увеличению своих доходов, короли и феодалы систематически прибегали к порче монет, т.е. чеканили неполновесные и низкопробные монеты.

С развитием торговли, образованием национального рынка и возникновением капиталистического производства появилась необходимость в известном упорядочении денежного обращения. Нарождавшаяся буржуазия нуждалась для успешного ведения своих торговых операций в точном определении денежной единицы и в установлении твердого порядка чеканки монет при централизации всего монетного дела в руках высших органов государственной власти с тем, чтобы в масштабе всего национального рынка имели хождение единообразные средства обращения. Требовалось привести различные элементы денежного обращения в определенную систему, притом такую, которая могла бы удовлетворять потребности возникавшего и развивавшегося капиталистического способа производства.

Денежная система — это устройство денежного обращений в данной стране, закрепленное в законодательном порядке и предусматривающее приведение различных элементов денежного обращения в определенное единство. Денежная система включает в себя установление: 1) валютного металла; 2) денежной единицы; 3) порядка чеканки монет; 4) порядка обращения знаков стоимости.

Основой денежной системы является тот или иной благородный металл. Валютным металлом называется благородный металл, который играет в данной стране роль всеобщего эквивалента и на котором базируется все ее денежное обращение. Валютный металл определяется объективными экономическими условиями той или иной исторической эпохи, а не произволом государственной власти. Так, к началу XX века во всех капиталистических странах серебро было вытеснено в роли валютного металла золотом как благородным металлом, наиболее соответствующим потребностям высокоразвитого капитализма.

Денежная система предполагает, далее, определение денежной единицы, т.е. того весового количества золота или серебра, которое принимается в данной стране за масштаб цен. Коль скоро такая денежная единица установлена, то любое количество золота или серебра, к которому приравниваются по своей стоимости товары, будет выражаться в этих единицах в виде кратных величин или долей. Выбор денежной единицы и ее наименование — вещи более или менее условные и находятся в известной зависимости от государства. При одном и том же валютном металле в различных странах существуют различные денежные единицы, фиксируемые законодательством. Например, в XX в. во всех главных странах капиталистического мира роль валютного металла стало играть золото, но при этом каждая страна имела свою денежную единицу: Англия — фунт стерлингов, Россия — рубль, Германия — марку и т.д.

Валютный металл вступает в обращение в монетной форме. Национальные различия масштаба цен обусловливают и национальные различия монет: в пределах каждого государства чеканятся и обращаются его монеты, обязательные к приему для его граждан. Но при выходе за пределы национального рынка монеты утрачивают свою силу и принимаются лишь как слитки золота или серебра, т.е. не по счету, а по весу.

Содержание металла в монете определяется не только весом монеты, но и ее пробой. По техническим причинам монеты из благородных металлов чеканятся не из чистого золота или серебра, а с примесью других металлов, что придает им надлежащую твердость. Содержание чистого золота в золотой монете или чистого серебра в серебряной монете называется пробой, а примесь других металлов — лигатурой.

Различные монеты играют неодинаковую роль в денежном обращении страны. Следует различать полноценные монеты, т.е. такие, покупательная сила которых соответствует стоимости содержащегося в них металла, и неполноценные монеты, т.е. такие, покупательная сила которых превышает стоимость содержащегося в них металла. Полноценные монеты являются действительными деньгами, тогда как неполноценные монеты — это лишь знаки или представители действительных денег. Например, в царской России в XX в. чеканились полноценные 5- и 10-рублевые золотые монеты и неполноценные монеты достоинством в 1 рубль и ниже из более дешевых металлов — серебра и меди. При этом в серебряном рубле содержалось серебра лишь на 70 коп. золотом (по рыночной стоимости), в мелких серебряных монетах (от 5 до 20 коп.) на общую сумму в 1 рубль содержалось серебра только на 36 коп. золотом, а в медных монетах на общую сумму в 1 рубль заключалось меди всего лишь на 24 коп. золотом. Тем не менее все эти серебряные и медные монеты обращались как представители золота по своей номинальной стоимости, т.е. в соответствии со стоимостью того количества золота, которое было на них обозначено.

Для полноценных и неполноценных монет устанавливается обычно различный порядок чеканки, причем к полноценным монетам применяется система свободной чеканки, а к неполноценным — система закрытой чеканки.

Система свободной чеканки означает, что каждое лицо имеет право представить на государственный монетный двор металл в слитках для перечеканки его в монеты; при этом либо чеканка производится бесплатно (такова была, например, чеканка золота в Англии до первой мировой войны), либо же за нее взимается лишь незначительная монетная пошлина на покрытие издержек чеканки (так, в царской России за чеканку из пуда золота монет на сумму 21 157 руб. взималось 42 руб. 321/2 коп., т.е. 1/5 %).

Экономическое значение системы свободной чеканки состоит в том, что: а) она обеспечивает валютному металлу неограниченную возможность служить не только мерой стоимости, но и средством обращения и платежа; б) благодаря свободной чеканке стоимость монеты не может превышать стоимости содержащегося в ней металла; в) свободное превращение валютного металла из сокровища в средства обращения и платежа позволяет сокровищу осуществлять свою роль стихийного регулятора количества денег в обращении.

В процессе их обращения монеты постепенно стираются. В целях недопущения в оборот стершейся, неполновесной монеты государство устанавливает ремедиум, т.е. предел допустимого отклонения фактического веса (и пробы) монеты от законной нормы; при стирании же, превышающем ремедиум, монеты становятся необязательными к приему. В России, например, при нормальном лигатурном весе 5-рублевой золотой монеты в 1 золотник 0,18 доли закон признавал необязательным прием в платежи монет весом менее 1 золотника, т.е. ремедиум был установлен в 1/121.

В то время как свобода чеканки (а также ремедиум) предотвращает возможность того, чтобы стоимость монеты отклонялась от стоимости содержащегося в ней металла вверх (ибо каждый владелец металла в слитках всегда может превратить его в монеты), свобода переплавки монет в слитки исключает возможность отклонения стоимости монеты от стоимости заключенного в ней металла вниз (поскольку каждый держатель монет может в любое время превратить их в слитки).

Для мелких сделок необходимы монеты небольшой стоимости, чеканка которых из золота невозможна. Поэтому для обслуживания мелкого оборота чеканятся так называемые бидонные, т.е. неполноценные, монеты из более дешевых металлов. От чеканки неполноценных монет государство получает доход в размере разницы между номинальной стоимостью этих монет и действительной стоимостью содержащегося в них металла.

К неполноценным монетам применяется система закрытой чеканки, т.е. они чеканятся государством только из принадлежащего казне металла. В то время как открытая чеканка монет из валютного металла обеспечивает равную стоимость этого металла в слитках и в монете, закрытая чеканка делает возможным то, что относительная стоимость неполноценной монеты превышает действительную стоимость заключенного в ней металла.

Закрытая чеканка имеет следующее значение: а) она обеспечивает получение монетного дохода исключительно государством; б) она дает возможность ограничить выпуск неполноценных монет и предотвратить переполнение ими каналов обращения; в) тем самым она препятствует вытеснению полноценных монет из обращения неполноценными.

Государство устанавливает различный порядок обращения для полноценных и для неполноценных монет. Полноценные монеты наделяются силой законного платежного средства в неограниченных масштабах, т.е. они обязательны по закону к приему продавцами и кредиторами на любую сумму; напротив, неполноценные монеты государство наделяет платежной силой лишь в ограниченных рамках. Например, в России серебряные монеты достоинством от 25 коп. до 1 рубля подлежали приему на сумму до 25 руб. при каждом платеже; более мелкие же серебряные монеты, а также медные монеты — до 3 рублей.

В условиях развитого капиталистического хозяйства невозможно чисто металлическое обращение, так как рост производства и товарооборота опережает увеличение добычи благородных металлов. Выпуск кредитных орудий обращения — векселей, чеков и банкнот — дает возможность обслуживать растущий оборот средствами обращения и платежа без соответственного увеличения производства денежного металла.

Кредитные орудия обращения являются важным элементом денежных систем капиталистических стран.

2. Типы денежных систем в эпоху домонополистического капитализма

Различные элементы денежного обращения образуют известное единство в денежной системе. При этом для процесса капиталистического воспроизводства имеет существенное значение относительная устойчивость денежной системы. Под относительно устойчивой денежной системой следует понимать такую, при которой размеры денежного обращения стихийно приспособляются к потребностям оборота, причем исключается обесценение находящихся в обращении денег по отношению к валютному металлу. Следует, однако, иметь в виду, что абсолютно устойчивых валют при капитализме быть не может. Покупательная сила денег по отношению к товарам в условиях буржуазного общества неизбежно подвержена стихийным колебаниям, которые порождаются действием закона стоимости и циклическим движением капиталистического производства.

Двумя основными типами денежных систем являются монометаллизм и биметаллизм.

Монометаллизм — это такая денежная система, при которой роль всеобщего эквивалента играет один какой-нибудь металл, причем в обращении функционируют монеты из данного металла или денежные знаки, разменные на него. В зависимости от того, какой именно металл играет эту роль, монометаллизм может быть медным, серебряным или золотым. Медный монометаллизм существовал лишь до капитализма (например, в древнем Риме в V- III вв. до н. э.), в условиях же капитализма монометаллизм выступает в форме серебряного или золотого монометаллизма. Серебряный монометаллизм имел место в России в 1843-1852гг., Голландии-в 1847-1875 гг., Индии-в 1852-1893 гг. Золотой монометаллизм возник в Англии еще в конце XVIII в., но получил широкое распространение в капиталистическом мире лишь с конца XIX в.

Монометаллизм не означает, что вся сфера денежного обращения обслуживается монетами из того материала, который является всеобщим эквивалентом. При сохранении роли всеобщего эквивалента за одним металлом в сфере обращения могут находиться монеты из различных металлов, а также кредитные орудия обращения, в частности банкноты. Например, в Германии в 1912г. находилось в обращении золотых монет на 2 984 млн. марок, прочих монет-на 891 млн. марок, банкнот-на 2 638 млн. марок; тем не менее германская денежная система представляла собой в то время золотой монометаллизм.

Дело в том, что при монометаллизме путем определенного устройства денежного обращения главенствующее положение во всей денежной системе страны обеспечивается только одному металлу, несмотря на наличие разнообразных средств обращения. Так, при золотом монометаллизме господствующая роль золота закрепляется путем: 1) установления свободной чеканки только для золота, в то время как монеты из других металлов подлежат закрытой чеканке; 2) наделения золотых монет силой законного платежного средства в неограниченных размерах при одновременном ограничении платежной силы серебряных и медных монет; 3) установления свободного размена неполноценных монет и банкнот на золотые монеты, в силу чего серебряные и медные монеты, а также банкноты, служат лишь знаками определённого количества золота.

Биметаллизм — это такая денежная система, при которой роль всеобщего эквивалента присваивается двум металлам — золоту и серебру, причём монеты из обоих металлов допускаются к обращению на равных правах.

Биметаллизм делится в свою очередь на две разновидности: а) система параллельной валюты, при которой золотые и серебряные монеты обращаются по действительной стоимости содержащихся в них золота и серебра; б) система двойной валюты, при которой государство устанавливает в законодательном порядке обязательное ценностное соотношение между золотом и серебром.

Биметаллическая денежная система не соответствует потребностям развитого капиталистического хозяйства. Во-первых, использование в качестве меры стоимости одновременно двух металлов — золота и серебра — противоречит самой природе этой функции денег: всеобщей мерой стоимости может служить только один товар. Во-вторых, законодательная фиксация соотношения между золотом и серебром противоречит стихийному закону стоимости.

Если соотношение рыночных стоимостей золота и серебра отклонится от установленного законом, то оба металла не смогут одновременно удержаться в обращении: тот металл, который оценён законом чересчур низко по сравнению с его рыночной стоимостью, уйдёт из обращения, и последнее окажется заполненным лишь тем металлом, который оценён чересчур высоко. Допустим, что 1 кг золота равен по рыночной стоимости 20 кг серебра, по закону же 1 кг золота приравнен к 15 кг серебра. В таком случае перечеканка золота в монеты будет лишена смысла для его владельцев, но зато им будет выгодно переплавлять золотые монеты в слитки, обменивать последние на рынке на серебро, получая за 1 кг золота 20 кг серебра, а серебро перечеканивать в монеты, имеющие обязательное хождение в обороте по соотношению 1:15. Наоборот, в случае понижения действительной стоимости золота и установлении рыночного соотношения между серебром и золотом в 1:14, 1:13 и т.д., окажется выгодным чеканить золотые монеты (официальный курс которых превышает их рыночную стоимость), а серебряные монеты переплавлять в слитки.

Таким образом, монеты из обесценившегося металла вытесняют из обращения монеты из того металла, относительная стоимость которого в данное время повысилась. Это положение известно в литературе под названием “закона Грэшама”, по имени английского государственного деятеля и финансиста XVI в. Томаса Грэшама, который указал на то, что “худшие деньги вытесняют из обращения лучшие”.

Итак, действие стихийного закона стоимости, против которого бессильно буржуазное государство, подрывает систему биметаллизма, а потому с развитием капиталистического хозяйства биметаллизм уступает место монометаллизму.

В эпоху первоначального накопления капитала (XVI- XVIII вв.) типичной денежной системой был биметаллизм, унаследованный еще от средневековья.

С возникновением капитализма росли потребности обращения в обоих металлах: золото было необходимо для крупного оборота, размеры которого увеличивались по мере роста крупной капиталистической промышленности и оптовой торговли; серебро же требовалось для обслуживания мелкого розничного оборота, который также все более возрастал в результате развития товарно-денежных отношений в городе и деревне.

Существованию биметаллизма способствовал одновременный приток в Европу из Америки золота и серебра. На протяжении XVI-XVIII вв. было добыто в Америке и привезено в Европу большое количество обоих благородных металлов, но преимущественно серебра. Много серебра было добыто и в самой Европе — в Саксонии, Богемии и Тироле. Все это способствовало преобладанию в обращении серебряной монеты.

Переход к золотому монометаллизму был совершен в Англии в конце XVIII — начале XIX в. В то время на мировом рынке наблюдалось обесценение серебра, и отношение рыночной стоимости серебра к золоту упало до 1 : 15,5, т.е. оказалось ниже законного соотношения (1 : 15,2). При таких условиях становилось выгодным ввозить серебро в Англию и перечеканивать его в монету, золотые же монеты переплавлять в слитки и вывозить золото за границу. В целях воспрепятствования этому в 1798 г. был издан закон, запретивший чеканку серебра и ограничивший платежную силу серебряных монет суммой в 25 ф. ст. при каждом платеже.

Однако в этот период Англия вступила в длительную войну с Францией. Связанное с этим напряженное финансовое положение Англии привело к приостановке размена банкнот на золото, и в течение двух десятилетий ее денежное обращение состояло из неразменных и заметно обесценившихся банкнот. Размен был восстановлен только в 1821 г., но еще за несколько лет до этого — в 1816 г.-был издан закон, который официально провозгласил золото основой денежной системы Англии. По закону 1816 г. золото подлежало свободной чеканке без всякой пошлины из расчета 3 фунта 17 шилл. и 101/2 пенсов за тройскую унцию.

Значительно дольше, чем в Англии, биметаллизм просуществовал в других европейских странах и в США. Во Франции по закону 1803 г., а в США по закону 1792 г. золото и серебро подлежали свободной чеканке, и монеты из обоих металлов признавались законным платежным средством без всяких ограничений. При этом во Франции из 1 кг золота чеканилось 3 100 франков, а из 1 кг серебра — 200 франков, т.е. было признано в качестве законного ценностного соотношения между серебром и золотом отношение 1 : 15,5; в США же это соотношение равнялось сначала 1 : 15, а затем (по закону 1832 г.) 1:16.

Биметаллизм был непрочной денежной системой: как только установленное государством ценностное соотношение между золотом и серебром вступало в противоречие со стихийным законом стоимости, двойное металлическое обращение становилось невозможным, и один металл вытеснял из обращения другой.

Тем не менее в начале второй половины XIX в. несколько европейских государств сделали попытку сохранить биметаллизм при помощи международного соглашения — так называемого Латинского монетного союза. На конференции 1865 г. Франция, Бельгия, Швейцария и Италия заключили монетную конвенцию сроком на 15 лет, согласно которой:

а) во всех этих странах было установлено одинаковое металлическое содержание денежной единицы, равное содержанию французского франка, который заключал в себе 4,5 г чистого серебра или 0,29 г чистого золота;

б) была объявлена свободная чеканка монет из обоих металлов достоинством от 5 франков и выше с установлением законного ценностного соотношения между серебром и золотом 1:15,5;

в) эти монеты подлежали приему в государственные кассы всех стран, вошедших в монетный союз;

г) для более мелких, неполноценных серебряных монет была введена система закрытой чеканки; выпуск их не должен был превышать 6 франков на душу населения, а их платежная сила ограничивалась суммой в 50 франков при каждом платеже.

Во второй половине XIX в. назрели условия для широкого распространения золотой валюты. С развитием капитализма и укрупнением торгового оборота серебряные монеты становились все менее удобным средством обращения, так как при сделках на крупные суммы требовалось огромное количество таких монет, что затрудняло оборот. Во Франции, например, в середине XIX в. получателю суммы в 1 000 франков серебром приходилось класть монеты в холщёвые мешки и нанимать для переноски их носильщиков или извозчиков. Напротив, золотые монеты благодаря более высокой их стоимости имели значительно меньший вес и потому были портативными и удобными для обращения. Далее, из двух благородных металлов золото имело относительно более устойчивую стоимость, серебро же быстро обесценивалось.

По своей рыночной стоимости золото превосходило серебро в 1866-1870 гг. в 15,5 раза, в 1876-1880 гг.-в 17,8, в 1889 г.-в 22,1, в 1898 г.- в 35, в 1909 г. — в 39,7 раза. Это явилось результатом того, что производительность труда при добыче серебра возрастала быстрее, чем при добыче золота.

Превращению золота в мировые деньги способствовало также то, что главную роль в международной торговле и международном кредите играла в то время Англия, у которой уже давно утвердилась золотая валюта. Борьба за рынки побуждала другие страны накоплять золотой запас и последовать примеру Англии.

Из стран европейского континента первая к золотому монометаллизму перешла Германия, где со времени ликвидации феодальной раздробленности и образования Германской империи развитие капитализма шло более быстрыми темпами, чем в других европейских странах. Германская буржуазия и прусская военщина видели в золотой валюте также средство усиления военной мощи Германии и орудие борьбы за мировые рынки. Переходу Германии к золотой валюте в большой мере способствовало накопление ею крупного золотого запаса за счет ограбления Франции (5-миллиардная контрибуция, наложенная Германией на Францию после франко-прусской войны 1870- 1871гг.).

Денежная реформа была проведена в Германии по законам 1871 и 1873 гг. и выразилась в том, что: а) серебряный талер был заменен новой денежной единицей-золотой маркой (заключавшей в себе 0,36 г чистого золота); б) свободная чеканка и сила законного платежного средства без всяких ограничений были присвоены только золоту; в) чеканка серебра была сделана закрытой и ограничена нормой не свыше 10 марок на душу населения (законом 1908 г. эта норма была увеличена до 20 марок), а платежная сила разменной серебряной монеты ограничена суммой в 20 марок.

За Германией последовали Дания, Швеция, Норвегия и Голландия, в которых золотой монометаллизм был введен в 1873- 1876 гг.

Прогрессирующее обесценение серебра и распространение в Европе золотого монометаллизма поставили под удар Латинский монетный союз с его системой биметаллизма и в конечном счете привели к его распаду. Так как рыночная стоимость серебра упала по сравнению с установленным Латинским монетным союзом соотношением между серебром и золотом (1 : 15,5), то стало выгодным переплавлять золотые монеты в слитки, вывозить их из стран Латинского союза за границу и обменивать по рыночному соотношению на серебро, серебро же ввозить и перечеканивать в монету. Демонетизация серебра в ряде европейских стран, перешедших к золотой валюте, в свою очередь способствовала притоку его в страны Латинского монетного союза.

Однако буржуазия стран Латинского союза не была намерена возвращаться к серебряному обращению, не соответствовавшему нуждам развивавшегося капитализма, и потребовала от своих правительств ограничения чеканки серебра и перехода к золотой валюте. Сначала были установлены определенные ежегодные контингенты для чеканки серебра, а затем, в 1878 г., свободная чеканка серебра в странах Латинского союза была совсем прекращена. Тем самым и эти страны перешли к золотому монометаллизму.

Впрочем, золотой монометаллизм в странах бывшего Латинского союза имел ту особенность, что, хотя свободной чеканке подлежало только золото, неограниченную платежную силу сохраняли и оставшиеся в обращении серебряные монеты достоинством в 5 франков. Это был золотой монометаллизм хромающего типа.

К концу XIX в. золотой монометаллизм утвердился и в ряде других стран. В США законом 1873 г. денежной единицей был признан золотой доллар в 1,5 г чистого золота, свободная чеканка серебра была запрещена, а платежная сила серебряных монет ограничена суммой в 5 долл. Однако в 1878 г. биметаллисты, среди которых главную роль играли серебропромышленники, заинтересованные в увеличении спроса на серебро, провели закон Блэнда, согласно которому серебро подлежало чеканке в пределах от 2 до 4 млн. долл. в месяц. В 1890 г. в США был издан новый закон (акт Шермана), по которому чеканка серебра была прекращена, но правительство было обязано ежегодно покупать по 54 млн. унций серебра, выпуская для этого казначейские билеты. Акт Шермана вызвал кратковременное искусственное повышение цен на серебро и был в интересах владельцев серебряных рудников. Но вскоре серебро стало снова обесцениваться, и в 1893 г. акт Шермана был отменен, а закон 1900 г. окончательно провозгласил золото единственным валютным металлом.

В России после длительной полосы бумажно-денежного обращения была проведена денежная реформа 1897 г., означавшая переход к золотому монометаллизму (см. главу XII). В том же году к золотому монометаллизму перешла и Япония.

В общем, к началу XX в. золотой монометаллизм утвердился почти повсеместно. Только в некоторых отсталых странах основой денежной системы оставалось серебро.

Классической формой золотого монометаллизма явилась система золото-монетного стандарта.

Первым необходимым условием функционирования этой системы была свободная чеканка золотых монет при определенном и неизменном золотом содержании денежной единицы. Золотое обращение имело положительное значение для капиталистического хозяйства, способствуя стихийному регулированию количества денег в обращении. При наличии свободной чеканки золотых монет дополнительные потребности обращения в монете могут быть удовлетворены путем перечеканки части золотого запаса (сокровища); в случае же, если для обращения понадобится меньшее количество денег, то часть монет, ставшая ненужной для обращения, автоматически уходит из него, превращаясь в сокровище.

Вторым условием нормального функционирования золотого монометаллизма является свободный размен знаков стоимости на золотые монеты. Поскольку различные виды знаков стоимости (неполноценные монеты, бумажные деньги и банкноты) остаются разменными на золотые монеты по своей номинальной стоимости, постольку они выступают в качестве представителей фиксированного количества золота и не могут обесцениться по сравнению с ним.

Третье условие нормального функционирования золотого монометаллизма — свободное движение золота между странами, т.е. свобода вывоза и ввоза золота. Мировой рынок для своего свободного функционирования требует свободного передвижения золота в международном масштабе и обеспечения относительной устойчивости валютных курсов.

Золото-монетный стандарт способствовал развитию капиталистического производства, так как он представлял собой относительно устойчивую денежную систему, не подверженную инфляции, а чем устойчивее денежная система, тем благоприятнее условия для роста капиталистического производства.

Золотой монометаллизм в немалой мере способствовал также развитию капиталистической кредитной системы. Кредит может нормально развиваться лишь при условии, если прочности долговых обязательств не угрожает опасность внезапного и катастрофического обесценения денег. В свою очередь рост кредита на базе устойчивой золотой валюты представлял собой мощный рычаг развития капиталистического хозяйства.

Наконец, золотой монометаллизм способствовал росту международной торговли и вывоза капитала. Золото в качестве мировых денег свободно функционировало на международной арене, а национальные валюты, базируясь на едином для всего капиталистического мира всеобщем товаре — золоте, находились в тесной взаимосвязи друг с другом. Это весьма облегчало развитие .международной торговли. Международный кредит и вывоз капитала также могли получить широкое развитие лишь на базе распространения золотой валюты в мировом масштабе, так как сравнительная устойчивость валют давала капиталистам стран-кредиторов относительную гарантию в сохранности их капиталовложений за границей.

Содействуя развитию крупной капиталистической промышленности и банков, а также быстрому росту вывоза капитала, золото-монетный стандарт вместе с тем содействовал созданию предпосылок для перехода к высшей стадии капитализма — империализму.

3. Денежные системы в эпоху империализма и общего кризиса капитализма

В то время как в эпоху домонополистического капитализма в различных капиталистических странах существовали разнотипные денежные системы, в эпоху империализма во всех главнейших капиталистических странах установилась однотипная денежная система — золотой монометаллизм. В новых исторических условиях золотой монометаллизм был поставлен на службу требованиям основного экономического закона монополистического капитализма.

Золотой монометаллизм отнюдь не препятствовал монополиям повышать цены на свои товары и через механизм монопольных цен извлекать максимальные прибыли. Как указывал еще Маркс, “.. .возможность количественного несовпадения между ценою и величиною стоимости, или возможность отклонения цены от величины стоимости, заключена уже в самой форме цены” . При господстве монополий это отклонение выражается в систематическом повышении цен на монополизированные товары над их стоимостью, что ведет к падению реальной заработной платы рабочих, к уменьшению реальных размеров доходов мелких производителей и к росту прибылей монополистов путем эксплуатации, разорения и обнищания трудящихся масс своих стран.

Золотой монометаллизм был использован для закабаления и систематического ограбления народов колониальных и зависимых стран. Как было уже отмечено выше, золотой монометаллизм в немалой мере способствовал развитию международной торговли и росту вывоза капитала, но как через механизм внешней торговли, так и через механизм вывоза капитала монополии империалистических стран подвергают эксплуатации и ограблению трудящиеся массы колониальных и зависимых стран.

В эпоху империализма мир делится на горстку империалистических держав и громадное большинство эксплуатируемых и порабощенных колониальных и зависимых стран. Результатом этого явилось деление денежных систем на империалистические и колониально-зависимые. Империалистические державы навязывают колониям такие денежные системы, которые служат средством установления валютной гегемонии метрополий над колониями и орудием ограбления последних. Типичными чертами колониально-зависимых типов денежных систем являются: 1) прикрепление валют колониальных стран к валютам метрополий; 2) установление курса валют колониальных стран на уровне, выгодном для иностранных монополий; 8) монополизация выпуска знаков стоимости иностранными банками.

Прикрепление колониальных валют к валютам метрополий выражается в том, что для колониальных валют вводится размен на валюты империалистических стран. Так, например, в 1893 г. Англия навязала Индии переход от серебряного монометаллизма к золотому, но при одновременном прикреплении индийской рупии к английскому фунту стерлингов: находившиеся в обращении серебряные рупии стали подлежать свободному обмену на фунты стерлингов. Для поддержания этого размена Индии пришлось держать в Лондоне “резерв золотой валюты”, а для накопления такого резерва она была вынуждена форсировать вывоз сырья и продовольствия по низким ценам, что способствовало извлечению максимальных прибылей английскими монополиями.

Превращая колониальные валюты в вассальные по отношению к валютам метрополий, империализм берет в свои руки “регулирование” курсов колониальных валют, причем устанавливает их на таком уровне, чтобы облегчить своим монополиям вывоз товаров и капиталов в колониальные и зависимые страны и получение максимальной прибыли.

Одним из способов обеспечения господства метрополий над денежными системами колоний явился захват в руки иностранных банков монопольного права на выпуск банкнот в колониях. Так, например, исключительное право выпуска банкнот в Индо-Китае присвоил себе французский Индо-Китайский банк. Запрет учреждения в колониях собственных центральных банков и монополизация выпуска банкнот колониальными банками империалистических держав ставят денежное обращение колоний под иностранный контроль и способствуют эксплуатации колониальных народов иностранными монополиями.

Система золотого монометаллизма была использована монополистическим капиталом также в качестве одного из орудий подготовки мировой империалистической войны 1914-1918 гг., на которой монополии нажили громадные прибыли. Золотая валюта послужила одним из орудий борьбы за передел уже поделенного мира. Готовясь к первой мировой войне, капиталистические страны стали усиленно накоплять и централизовать золотые запасы, предназначенные служить в качестве военного фонда. Борьба за золото была составной частью борьбы империалистических держав за передел мира.

Особенно активную политику в этой области проводил тогда молодой империалистический хищник-Германия: с 1900 по 1913 г. золотой запас Рейхсбанка возрос более чем вдвое (с 501 до 1 170 млн. марок). Значительно увеличились также золотые запасы центральных эмиссионных банков Франции (с 2339 до 3517 млн. франков)” России (с 843 до 1556 млн. руб.) и Японии (с 65 до 224 млн. иен).

Противоречивый характер развития денежных систем в эпоху империализма выражается в том, что, с одной стороны, с переходом к империализму система золотого монометаллизма получает распространение в мировом масштабе, а с другой — создаются и развиваются предпосылки для подрыва устойчивости денежных систем.

Одним из устоев золото-монетного стандарта является свободная чеканка золота и наличие в обращении золотых монет. Однако все усиливающаяся неравномерность развития капиталистических стран приводит к все возрастающей неравномерности распределения мировых золотых запасов. Уже к концу 1913 г. 2/3 всего мирового запаса монетарного золота, составлявшего свыше 10 млрд. долл., приходилось на долю 5 стран — США, Англии, Франции, Германии и России. Но сосредоточение подавляющей доли мировых золотых запасов у небольшой кучки крупных империалистических держав означало одновременно узость золотой базы денежного обращения в ряде других стран, что ослабляло их денежные системы.

В самих крупнейших капиталистических странах в эпоху империализма наблюдается относительное сокращение золотого обращения при всё большем сосредоточении золотых запасов в центральных эмиссионных банках.

Так, в Германии количество золотой монеты в обращении с 1906 г. до первой мировой войны оставалось почти на неизменном уровне, несмотря на заметный прирост всей денежной массы; в то же время золотой запас Рейсх-банка возрос более чем вдвое. Во Франции с 1900 по 1913 г. количество золота в обращении увеличилось на 21%, а золотой запас Французского банка- на 50%.

Монополистический капитализм порождает тенденцию к централизации золотых запасов, так как обострение экономических кризисов и подготовка к империалистическим войнам усиливают борьбу за золото, побуждают стягивать золото из обращения в целях как укрепления финансовой базы центральных банков, так и создания золотых резервов для военных целей. В 1913 г. из всего мирового запаса монетарного золота уже около 60% приходилось на централизованный запас, сосредоточенный в эмиссионных банках и казначействах. Сужение базы золотого обращения подтачивает один из устоев золото-монетного стандарта.

Другим его устоем являлся беспрепятственный размен знаков стоимости на золотые монеты. Условием поддержания такого размена служит наличие достаточного золотого запаса и выпуск знаков стоимости в ограниченном количестве, соответствующем потребностям оборота в деньгах. Но борьба империалистических держав за передел мира, бешеный рост милитаризма, подготовка и ведение мировых войн вызывают колоссальное увеличение государственных расходов и государственных долгов. В связи с этим буржуазные государства прибегают к использованию эмиссии бумажных знаков как средства финансирования военных расходов, что подрывает возможность свободного размена знаков стоимости на золото.

Наконец, и свободное международное передвижение золота — третий устой золотого монометаллизма — наталкивается в эпоху империализма на все большие препятствия. Характерный для этой эпохи картельный протекционизм, приходящий на смену свободной торговле, препятствует выравниванию цен на мировом рынке. Высокие таможенные барьеры ставят преграды свободному ввозу и вывозу товаров, что ограничивает в известной мере и свободное передвижение золота на мировом рынке. Создаются все большие предпосылки для превращения валют отдельных стран в “замкнутые” валюты, не могущие свободно превращаться в мировые деньги.

Фактором, препятствующим нормальному функционированию системы золотого монометаллизма, является крайняя неустойчивость платежных балансов в эпоху империализма. Рост внешней задолженности колониальных и зависимых стран увеличивает бремя их платежей империалистическим странам и ведет к дефицитности их платежных балансов, а крайне неравномерное распределение мировых золотых запасов препятствует покрытию этого дефицита вывозом золота. Резкое обострение экономических кризисов в эпоху империализма отражается и на платежных балансах империалистических стран, которые в периоды острых кризисов внезапно лишаются большой части своих золотых запасов, что подрывает возможность бесперебойного размена знаков стоимости на золото и порождает тенденцию воспрепятствовать свободному вывозу золота или даже совершенно запретить его.

Итак, все устои золотого монометаллизма подтачиваются в эпоху империализма. Однако в течение некоторого периода факторы, подрывавшие денежную систему капитализма, еще не действовали с такой силой, чтобы привести ее к краху: до первой мировой войны система золото-монетного стандарта продолжала функционировать. Общий кризис капитализма привел к краху золото-монетного стандарта. Прекращение размена банкнот на золото и запрещение свободного вывоза его, широкое использование буржуазными государствами бумажно-денежной эмиссии, громадная инфляция в период и после первой мировой войны — таковы были первые проявления краха золото-монетного стандарта, порожденного общим кризисом капитализма.

Только с наступлением кратковременного этапа относительной, частичной стабилизации капитализма (1924-1928 гг.) в ряде европейских стран были предприняты попытки возврата к золотому стандарту. Но в условиях общего кризиса капитализма восстановление прежней, “классической” формы золотого монометаллизма со свободной чеканкой золота и свободным разменом знаков стоимости на золотые монеты оказалось невозможным. Вместо довоенного золото-монетного стандарта были введены новые формы золотого стандарта: 1) золото-слитковый стандарт, при котором банкноты подлежат размену только на золото в слитках (а не на золотые монеты), к тому же с существенными ограничениями; 2) золото-девизный стандарт, при котором банкноты размениваются не непосредственно на золото, а на валюту других стран, могущую в свою очередь быть обмененной на золото. Золото-слитковый стандарт был введен в Англии (в 1925 г.) и во Франции (в 1928 г.), большинство же стран, включая Германию (в 1924 г.), Австрию, Данию, Норвегию и др., ввело у себя золото-девизный стандарт.

Одной из причин перехода к новым формам золотого стандарта явилась крайне обострившаяся после первой мировой войны неравномерность распределения мировых запасов золота. В то время, как доля США в мировом централизованном золотом запасе за период 1913-1924 гг. возросла с 31,7 до 46%, доля европейских стран упала с 49,3 до 34%. Узость золотой базы денежного обращения в ряде капиталистических стран исключала возможность возобновления чеканки золотой монеты и восстановления золото-монетного стандарта. Это в особенности относится к таким странам, как Германия и Австрия.

Другой причиной перехода к новым формам золотого стандарта было стремление капиталистических государств к централизации золота как важного военно-финансового ресурса. Опыт первой мировой войны показал большое значение золота для финансирования войны и вместе с тем выявил трудности мобилизации золота государствами в ходе самой войны. Но международная обстановка в период общего кризиса капитализма отличалась крайней неустойчивостью и была чревата новыми войнами. Поэтому даже те европейские государства, которые к моменту проведения ими послевоенных денежных реформ обладали сравнительно крупными золотыми запасами (Англия и Франция), приняли меры к тому, чтобы заранее централизовать эти запасы, изъять золото из обращения и держать его в состоянии боевой готовности в центральных банках.

Новые формы золотого стандарта не имели той устойчивости, как довоенная система золото-монетного стандарта, и были проявлением глубокого кризиса денежной системы капиталистических стран, порожденного общим кризисом капитализма. Во-первых, золото-слитковый и золото-девизный стандарт представляли собой золотой стандарт без золотого обращения, следовательно, являлись урезанным золотым стандартом. В то время как при золото-монетном стандарте золото выполняло все функции денег, при золото-слитковом и золото-девизном стандартах оно было лишено возможности выполнять одну из важнейших функций — функцию средства обращения. При золотом обращении количество денег в обращении стихийно приспособляется к потребностям оборота в деньгах — путем перехода денег из обращения в сокровище и наоборот; ликвидация же свободной чеканки золота и отмена золотого обращения нарушили стихийный механизм регулирования денежного обращения.

Во-вторых, при новых формах золотого стандарта размен банкнот на золото был весьма ограничен. Так, при золото-слитковом стандарте банкноты подлежали размену лишь при условии предъявления их на крупную сумму: в Англии — на сумму эквивалентную 400 тройским унциям золота (т.е. 12,4 кг), что составляло около 1 700 ф. ст., во Франции — на сумму не менее 215 тыс. франков или около 12,7 кг чистого золота. Что касается золото-девизного стандарта, то при нем непосредственное превращение банкнот в золото становилось вообще невозможным, так как в качестве посредствующего звена между банкнотами и золотом выступала иностранная валюта. Таким образом, новые формы золотого стандарта урезали обратимость банкнот в золото, что ослабило устойчивость денежной системы.

В-третьих, широкое распространение золото-девизного стандарта означало установление валютной гегемонии одних капиталистических стран над другими: доллар и фунт стали основой ряда валют, что было в интересах американского и английского империализма. Однако вместе с тем система золото-девизного стандарта таила в себе большие опасности как для зависимых валют, так и для валют-гегемонов. С одной стороны, всякий подрыв устойчивости валют-гегемонов неизбежно вел и к подрыву валют стран золото-девизного стандарта, обеспечением которых служили эти валюты-гегемоны. С другой стороны, накопление резервов иностранной валюты в странах золото-девизного стандарта было потенциальной угрозой и для валют-гегемонов, поскольку эти страны могли истребовать часть золотого запаса Англии и США.

Неустойчивость новых форм золотого стандарта обнаружилась через несколько лет после их введения. Мировой экономический кризис 1929-1933 гг. породил мировой валютный кризис, в результате которого золото-слитковый и золото-девизный стандарты потерпели крах (см. главу IX, § 4).

С тех пор в капиталистических странах существуют системы банкнотного и бумажно-денежного обращения при отсутствии свободного размена знаков стоимости на золото. Разумеется, и при этих системах роль всеобщего эквивалента продолжает играть золото, а неразменные банкноты и бумажные деньги являются знаками золота, замещающими его только в функциях средства обращения и платежа. Однако в отличие от системы золотого монометаллизма, при которой знаки стоимости являются представителями фиксированного, обозначенного на них количества золота и всегда могут быть обменены на него, при системе неразменного банкнотного или бумажно-денежного обращения знаки стоимости являются представителями все уменьшающегося количества золота. Это связано с тем, что неразменные банкноты и бумажные деньги подвержены инфляции.

В отличие от относительно устойчивой системы золотого монометаллизма, системы неразменного банкнотного и бумажно-денежного обращения неустойчивы. При этих денежных системах количество денег в обращении превышает потребности оборота, причем деньги резко обесцениваются под влиянием их избыточного выпуска.

Итак, в то время как до эпохи империализма денежные системы развивались еще по восходящей линии (переход от бимеаллизма или серебряного монометаллизма к золотому монометаллизму), в эпоху империализма и общего кризиса капитализма они движутся по нисходящей линии: от золото-монетного стандарта к урезанному и непрочному золото-слитковому и золото-девизному стандартам и к системам неразменного банкнотного и бумажно-денежного обращения. Общий кризис капитализма привел к краху золотого монометаллизма и лишил капиталистическую денежную систему былой устойчивости.

Глава 8. Платёжный баланс и международный кредит

1. Платёжный баланс

Платежным балансом называется соотношение между суммой всех платежей, произведенных данной страной другим странам за определенный период, и суммой всех поступлений, полученных ею за тот же период от других стран.

Платежный баланс включает в себя прежде всего экспорт и импорт товаров, по которым за данный период произведены платежи.

Другой элемент платежного баланса — платежи и поступления по так называемым услугам. Когда какая-нибудь страна перевозит на своих судах или по своим железным дорогам товары и пассажиров из других стран, оказывает почтово-телеграфные и телефонные услуги иностранцам и т.д., то она получает определенную плату в размере суммы фрахтов и тарифов. Эта сумма входит в приходную часть платежного баланса. С другой стороны, если данная страна использует транспортные средства и средства связи других стран, то она уплачивает за это фрахты и тарифы, а потому соответствующие суммы входят в расходную часть ее платежного баланса.

Платежный баланс включает также разного рода некоммерческие платежи и поступления. Сюда относятся доходы и расходы, связанные с туризмом. Когда граждане одной страны совершают путешествия в другие страны, то сумма их расходов за границей входит в пассив платежного баланса данной страны и в актив платежного баланса тех стран, где туристы расходуют свои средства. К некоммерческим платежам и поступлениям относятся также расходы, связанные с содержанием иностранных представительств (посольств, консульств, делегаций и т.д., направляемых одними странами в другие), переводы денег эмигрантами своим родственникам на родину, наконец, платежи и поступления, вытекающие из политических обязательств, — контрибуции и денежные репарации.

Важный элемент платежного баланса в эпоху империализма — доходы и платежи по заграничным инвестициям. Капиталисты экономически развитых стран получают на вывезенные за границу капиталы огромные доходы в виде процентов и дивидендов, которые образуют большую часть актива платежного баланса этих стран. С другой стороны, бедные капиталами, экономически отсталые страны, в особенности колонии и полуколонии, вынуждены ежегодно уплачивать крупные суммы экономически развитым странам в форме процентов и дивидендов, и эти расходы составляют элемент пассива платежного баланса стран-должников. Таким образом, платежные балансы при империализме выражают эксплуатацию большинства экономически отсталых стран немногими империалистическими державами.

Доходы от судоходства и других услуг вместе с доходами от заграничных инвестиций нередко объединяют в общее понятие входов от “невидимого экспорта”.

Кроме указанных элементов (так называемых “основных статей”), в платежный баланс входит движение капиталов и кредитов между странами. Кредитные статьи платежного баланса включают поступления и платежи по кредитным и фондовым операциям — долгосрочным и краткосрочным.

К доходам от операций долгосрочного характера относятся суммы, поступающие в страну от продажи за границей ценных бумаг, предприятий, домов, земли и т.д., а также от вновь полученных внешних долгосрочных займов и от новых иностранных прямых инвестиций (покупка иностранцами предприятий, домов и земли в данной стране).

К доходам по краткосрочным операциям относятся: поступления от полученных за границей краткосрочных кредитов, приток иностранных ссудных капиталов (путем помещения их на текущие счета банков данной страны или путем покупки иностранцами краткосрочных векселей, банковских акцептов и т.п.), а также возврат ссудных капиталов, ранее помещенных данной страной за границей (путем истребования средств с текущих счетов в иностранных банках, продажи иностранных векселей и т.п.). Разумеется, все суммы, поступающие при совершении этих операций в актив платежного баланса одной страны, образуют часть пассива платежного баланса других стран.

Пассивное сальдо по “основным статьям” платежного баланса может быть покрыто при помощи “кредитных статей” (например, путем ввоза капитала из-за границы, получения внешних займов и т.д.). Но если весь платежный баланс в целом дает пассивное сальдо, то сальдирование его происходит путем вывоза мировых денег-золота. Поэтому пассивный платежный баланс порождает отлив золота за границу, активный же платежный баланс влечет за собой прилив золота из-за границы.

Сальдирование платежных балансов не всегда происходит только этим путем. В периоды мировых экономических кризисов значительная часть долговых обязательств одной страны по отношению к другим странам “погашается” путем банкротств капиталистов или даже целых государств (прекращение платежей по внешним займам).

Для домонополистического капитализма типичной формой международных экономических связей был вывоз товаров. Поэтому главная роль в платежном балансе принадлежала торговому балансу. В эпоху монополистического капитализма получает огромное развитие вывоз капитала, и в платежном балансе начинают играть крупную, а для ряда стран решающую роль доходы от заграничных капиталовложений, внешних займов и кредитов.

Например, в платежном балансе Англии в 1907 г. свыше 1/2общей суммы чистого дохода (160 млн. ф. ст. из 280 млн. ф. ст.), а в 1938 г.-уже около 2/3 (200 млн. ф. ст. из 335 млн. ф. ст.) составляли доходы от заграничных инвестиций. В 1953 г. активное сальдо платежного баланса Англии составило 109 млн. ф. ст., причем 47 млн. ф. ст. приходилось на чистый доход от заграничных инвестиций. В США в 1913 г. активное сальдо платежного баланса в основном вызывалось активным сальдо торгового баланса, которое составляло 592 млн. долл.; сальдо же поступлений и платежей процентов и дивидендов было пассивным (150 млн. долл.). После первой мировой войны, когда США превратились в крупнейшего мирового кредитора, сальдо процентов и дивидендов стало для США активным и заняло даже большее место в чистых доходах платежного баланса, чем активное сальдо торгового баланса: за период 1929-1937 гг. первое составило 3,9 млрд. долл., а последнее-3,5 млрд. долл. В 1952 г. активное сальдо торгового баланса США составило 2,3 млрд. долл., доходы же от заграничных инвестиций и кредитов — 2,7 млрд. долл.

В эпоху империализма мир делится на горстку богатейших стран-кредиторов и множество экономически отсталых и зависимых стран-должников. В связи с этим происходит резкая дифференциация платежных балансов. На одном полюсе-страны-кредиторы, в платежном балансе которых главным доходным источником служат поступления процентов по предоставленным другим странам займам и дивидендов на вложенные за границей капиталы. На другом полюсе — страны-должники, вынужденные уплачивать огромную дань странам-кредиторам в форме процентов и дивидендов.

Типичная иллюстрация такой дифференциации — платежные балансы Англии и Индии. До второй мировой войны Индия имела крупную задолженность по отношению к Англии. В то время как Англия получала колоссальные доходы от заграничных инвестиций (в 1929 г.-250 млн. ф. ст., в 1937 г.- 215 млн. ф. ст.), Индия была вынуждена выплачивать громадные проценты по внешним займам и дивиденды на иностранные капиталы (в 1929/30 г.—316 млн. рупий, в 1937/38 г.-302 млн. рупий). В то же время Англия имела пассивный торговый баланс, а Индия — активный: Индии приходилось добиваться превышения вывоза товаров над ввозом для того, чтобы иметь возможность уплачивать колониальную дань Англии, последняя же могла позволить себе роскошь — ввозить больше товаров, чем вывозить, поскольку излишек импорта над экспортом покрывался данью, которую она взимала с Индии и других колоний.

Активное сальдо торгового баланса служит колониальным и зависимым странам источником для уплаты процентов и дивидендов иностранным капиталистам; следовательно, оно является выражением эксплуатации колоний со стороны метрополий. Но так как страны-должники большей частью не в состоянии оплачивать свою огромную задолженность только за счет средств, получаемых от превышения экспорта товаров над импортом, то они вынуждены либо отдавать кредиторам золото, либо же попадать в ярмо все новых и новых долгов, обращаясь за займами к странам-кредиторам и тем отягощая свой платежный баланс на будущее время.

Для эпохи империализма и общего кризиса капитализма характерна неустойчивость платежных балансов.

Главнейшими факторами неустойчивости платежных балансов колониальных и зависимых стран являются неэквивалентный обмен между метрополиями и колониями и рост задолженности последних. Колониальные и зависимые страны вынуждены продавать сырье и продовольствие на мировом рынке по низким ценам и покупать промышленные изделия метрополий по высоким ценам; в то же время они обременены громадной задолженностью, по которой им приходится ежегодно уплачивать большую дань империалистическим странам-кредиторам. Все это подрывает устойчивость платежных балансов колониальных и зависимых стран.

Факторами неустойчивости платежных балансов самих империалистических стран являются крайнее обострение экономических кризисов, все усиливающиеся трудности сбыта товаров на внешних рынках и рост военных расходов в связи с подготовкой и ведением империалистических войн.

Обострение экономических кризисов в эпоху империализма введет к ухудшению платежных балансов капиталистических стран, так как кризисы влекут за собой: а) сокращение доходов от вывоза товаров и “невидимого экспорта”; б) уменьшение доходов от заграничных инвестиций вследствие банкротств иностранных заемщиков; в) утечку денежных капиталов за границу.

Но даже и независимо от экономических кризисов устойчивость платежных балансов капиталистических стран подрывается все обостряющейся конкуренцией на мировом рынке. Для того чтобы обеспечить монополиям поддержание высоких цен на внутреннем рынке, империалистические государства ограждают внутренний рынок от притока иностранных товаров стеной высоких таможенных пошлин, а это ограничивает мировую торговлю и ведет к ухудшению торговых и платежных балансов ряда стран. Большое значение в подрыве устойчивости платежных балансов имеет рост внешних военных расходов. Империалистические государства затрачивают громадные средства как на импорт вооружений и военных материалов, так и на содержание вооруженных сил за границей, что ухудшает их платежные балансы. Так, создание военных блоков под руководством США после второй мировой войны привело к росту внешних военных расходов западноевропейских государств и к ухудшению их платежных балансов.

Итак, равновесие платежных балансов в эпоху империализма и общего кризиса капитализма все более нарушается.

Следует подчеркнуть, что публикуемые ежегодно платежные балансы капиталистических стран являются весьма приблизительными, так как основная масса платежей производится частными предприятиями и не может быть точно учтена. Только в условиях планового, социалистического хозяйства, когда ведение внешней торговли и международных расчетов находится в руках государства, платежные балансы точно отражают денежные поступления страны и ее платежи за определенный период.

В отличие от платежного баланса, включающего в себя только сумму денежных платежей страны и ее денежных поступлений за определенный период времени, расчетным балансом за определенный период принято называть соотношение всех денежных требований и обязательств данной страны, возникших за данный период. В то время как в платежный баланс входят лишь фактически произведенные и полученные платежи, в расчетный баланс входят все требования и обязательства страны по отношению к другим странам, хотя бы по ним в данный период платежи еще не были произведены. Например, в расчетный баланс входит весь экспорт и импорт товаров, тогда как в платежный баланс входят лишь фактическая выручка от экспорта товаров за данный период и фактические расходы на оплату импортных товаров.

Расчетным балансом на определенную дату называется соотношение между общей суммой задолженности данной страны другим странам и общей суммой их задолженности данной стране на указанную дату. В отличие от расчетного баланса за год, в который входят только денежные требования и обязательства, возникшие в течение этого года, в расчетный баланс на определенную дату входят все имеющиеся к этому моменту требования и обязательства данной страны независимо от времени их возникновения.

Между текущим платежным и расчетным балансами и расчетным балансом на определенную дату могут быть большие расхождения. Например, в течение данного года страна может иметь пассивный платежный баланс вследствие ухудшения в этом году ее торгового баланса; тем не менее ее общая сумма накопившихся от прошлых лет долговых требований к другим странам может превышать ее долговые обязательства по отношению к ним, а, следовательно, ее расчетный баланс на конец года будет активным.

Но среди долговых требований и обязательств, которые имеет каждая страна, необходимо различать долгосрочные и краткосрочные. Поскольку в расчетном балансе на определенную дату суммируются те и другие, по сальдо этого баланса еще нельзя сделать правильного вывода о том, занимает ли данная страна в мировом хозяйстве положение кредитора или должника. Например, страна может иметь большие долгосрочные капиталовложения за границей, т.е. быть страной-кредитором, и в то же время в ее банках могут помещаться значительные иностранные капиталы, так что ее краткосрочная задолженность загранице может в цифровом выражении компенсировать или даже превышать долгосрочную задолженность ей других стран. Поэтому для суждения о том, является ли данная страна страной-кредитором или страной-должником, необходимо выявить баланс международных долгосрочных капиталовложений, т.е. соотношение между суммой инвестиций данной страны в заграничные предприятия и имущества плюс сумма долгосрочных займов, предоставленных ею другим странам, и суммой иностранных инвестиций в предприятия и имущества данной страны плюс сумма полученных ею долгосрочных внешних займов. Страны-кредиторы имеют активный, а страны-заемщики — пассивный баланс международных долгосрочных капиталовложений.

2. Кредитные орудия международных расчётов

Так как внешняя торговля обычно происходит в кредит и носит двусторонний характер, т.е. каждая страна одновременно экспортирует и импортирует товары, то между странами возникают взаимные долговые обязательства, расчеты по которым могут совершаться при помощи переводных векселей — тратт — без пересылки золота.

Допустим, что английский экспортер Смит продал машины на определенную сумму французскому купцу Леже и одновременно французский экспортер Дюбуа продал парфюмерные изделия на такую же сумму английскому купцу Джонсону, причем оба экспортера выставили тратты на своих иностранных контрагентов сроком на три месяца. В таком случае расчеты производятся слелующим образом. Вместо того чтобы к концу срока кредита Леже отправил Смиту определенную сумму денег в форме золота, а Джонсон — такую же сумму Дюбуа, что означало бы двойную пересылку золота (из Франции- в Англию и из Англии-во Францию), Леже покупает у Дюбуа его тратту на Джонсона, акцептованную последним, и посылает ее своему английскому кредитору-Смиту, который получает по ней деньги от Джонсона.

Однако функционирование коммерческих векселей в качестве кредитных орудий международных расчетов наталкивается на ряд препятствий. Во-первых, для перевода долга по векселю капиталистом одной страны на капиталиста другой необходимо полное совпадение сумм и сроков взаимных обязательств, что бывает отнюдь не всегда. Во-вторых, даже в случае такого совпадения коммерческие векселя не всегда могут служить орудием международных расчетов, ибо они способны к обращению лишь среди ограниченного круга лиц, осведомленных о кредитоспособности своих контрагентов.

С развитием капитализма коммерческие векселя все более вытесняются банковскими орудиями международных расчетов, к которым относятся: 1) банковские векселя, 2) банковские чеки; 3) платежные поручения банков.

Банковские векселя — это тратты, выставляемые банкам данной страны на своих заграничных корреспондентов, т.е. на иностранные банки. Покупая эти векселя у своих банков и пересылая их экспортерам, импортеры могут таким образом погашать долговые обязательства без пересылки золота.

Наиболее важными орудиями международных расчетов служат чеки и платежные поручения банков. Банки различных стран поддерживают друг с другом постоянные корреспондентские отношения, причем имеют так называемые авуары, т.е. денежные суммы на текущих счетах в банках других стран. В связи с этим банки различных стран выписывают друг на друга чеки и платежные поручения (переводы), а капиталисты, покупая банковские чеки и переводы, используют эти кредитные документы в качестве орудия расчетов с иностранными кредиторами.

Особенно широкое распространение в международном платежном обороте получили телеграфные переводы. Они позволяю произвести расчеты в кратчайший срок и ограждают от потерь из-за возможных колебаний валютных курсов за время пересылки векселя, чека или почтового перевода.

Долговые требования и обязательства (векселя, чеки и переводы), выраженные в иностранной валюте, называются девизами.

Экономическое значение кредитных орудий международных расчетов состоит в том, что они дают большую экономию издержек обращения, обслуживая взаимный зачет долговых обязательств между странами и сокращая расходы, связанные с пересылкой золота. Тем не менее, как бы ни были развиты кредитные орудия международных расчетов, они не могут полностью устранить необходимость функционирования золота на мировом рынке. Та часть долговых обязательств и требований, которая не покрывается путем взаимного зачета, подлежит оплате действительный деньгами — золотом. В периоды кризисов масса кредитных орудий международных расчетов рушится из-за банкротств предприятий и банков, а погоня за золотом как мировыми деньгами резко усиливается.

Глава 12. Денежно-кредитная система дореволюционной России

1. Денежное обращение и кредитная система России до реформы 1861 г.

Древнейшими денежными товарами в России, как и во многих других странах, являлись скот и меха. Однако еще в Киевской Руси совершился переход от этих первобытных видов денег к металлическим деньгам, причем чеканка монет киевскими князьями началась в конце Х в. Монеты чеканились из серебра и золота, но главным денежным металлом служило серебро.

Русской денежной единицей являлась гривна, которая представляла собой одновременно и весовую единицу, первоначально равнявшуюся фунту серебра. В качестве денежной единицы она называлась гривной кун. Это было связано с тем, что к новой, серебряной денежной единице перешло наименование денежной единицы прежних времен, когда в роли денег выступали меха, в том числе мех куницы. В XII в. вес гривны уменьшился с 96 до 48 золотников. Слитки серебра, равные половине гривны, назывались рублевыми гривенками, или рублями. В XV в. гривна в качестве денежной единицы была вытеснена рублем.

В период феодальной раздробленности чеканка монет производилась на Руси многочисленными князьями — московскими, тверскими, рязанскими, ростовскими, ярославскими, киевскими и др., а также городами Новгородом и Псковом. Возникновение в XV-XVI вв. централизованного русского государства привело к централизации и монетного дела.

Русские цари, как и феодальные властители в других странах, в целях увеличения доходов своей казны неоднократно прибегали к порче монеты, уменьшая количество серебра в ней. Уже в конце XV в. содержание серебра в рубле было не 48 золотников, а 17 золотников 28 долей, в конце XVI в. оно снизилось до 15 золотников, в первой половине XVII в. -до 8 золотников 32 долей, в XVIII в. -до 4 золотников 21 доли. В течение длительного времени рубль был лишь счетной денежной единицей, монеты же чеканились меньшего достоинства под названиями “деньга” (в московском рубле XV в. считалось 200 денег), “копейка”, “гривенник” (10 копеек) и т.д. При Петре I впервые стали чеканиться и рублевые монеты.

Порча монет выражалась не только в систематическом уменьшении количества серебра в серебряных монетах, но и в чеканке неполноценных медных монет. Царь Алексей Михайлович, нуждаясь в средствах для ведения войн против Польши и Швеции, использовал чеканку медных монет, которые по указу 1657 г. должны были иметь обращение внутри государства наравне с серебряными монетами. Чеканка медных монет была очень выгодна для царской казны, так как из пуда меди, стоившего 5 руб. серебром, чеканилось медных монет на 312 руб. К 1663 г, медных монет было начеканено уже до 20 млн. руб., что значительно превосходило потребности оборота в деньгах. Это привело к резкому обесценению медных монет: в 1663 г. в Москве за 1 серебряный рубль платили 15 руб. медной монетой. Цены всех товаров, выраженные в медных деньгах, значительно поднялись, серебряные же монеты ушли из обращения. Обесценение денег привело не только к повышению товарных цен, но и к расстройству товарооборота.

По словам одного современника, “крестьяне, увидев такие в одну пору худые деланные деньги, не почали в городы возить сена, и дров, и съестных припасов, и почала быть от тех денег на всякие товары дороговь великая … и скудость почала быть большая”.

Сильное ухудшение положения масс в результате порчи денег вызвало в 1662 г. народное восстание в Москве, известное под названием “медного бунта”. Это восстание было жестоко подавлено царем: более 7 тысяч человек было казнено и 15 тысяч отправлено в ссылку. Однако, опасаясь дальнейшего роста недовольства масс и усиления хозяйственной разрухи, царская власть была вынуждена отказаться от медных денег. Согласно указам, изданным в 1663 г., “медного дела дворы” были уничтожены, возобновлена чеканка серебряных монет, а медные монеты подлежали выкупу по курсу: 1 копейка серебром за медный рубль.

При Петре I с 1701 г. была начата чеканка золотых монет-червонцев и двухрублевиков, но широких размеров обращение золотых монет не получило. При Петре же была возобновлена чеканка медных монет. Сначала это диктовалось необходимостью снабдить оборот разменной, мелкой монетой, но в дальнейшем чеканка медной монеты все более использовалась в фискальных целях, т.е. для получения казной монетного дохода.

Медные монеты чеканились с 1700 г. по 12 руб. 80 коп. из пуда меди (при цене меди в 5-6 руб. за пуд), с 1702 г.-по 15 руб. 44 коп., с 1704 г.- по 20 руб., а с 1718 г. -по 40 руб.

Однако такого злоупотребления чеканкой медных монет, как при Алексее, при Петре I не было: за все его царствование медных монет было отчеканено на 4,3 млн. руб. Петр I заботился об усовершенствовании техники чеканки во избежание подделки монет. Он также впервые установил единообразную пробу монет.

Для рублей, полтинников, четвертаков и гривенников была введена 70-я проба, а для алтынов (3 коп.) и копеек- сначала 70-я, а впоследствии -38-я.

При преемниках Петра I продолжалась чеканка серебряных, медных и золотых монет, причем удельный вес медных монет значительно возрос, хотя первое место продолжали занимать серебряные монеты. С 1755 г. была начата чеканка новых золотых монет под названием империалов и полуимпериалов достоинством в 10 и 5 руб. и с содержанием сначала в 34,2 доли, а с 1764 г. — 27 долей чистого золота в рубле. Указом 1763 г. было установлено твердое отношение золота к серебру как 15 : 1.

С 1769 г. в денежном обращении России появился новый элемент — бумажные деньги под названием ассигнаций. Они выпускались ассигнационными банками, причем предел их эмиссии был сначала установлен в 1 млн. руб., а затем неоднократно повышался. Выпуск ассигнаций в связи с использованием его в широких масштабах для финансирования военных расходов и покрытия бюджетных дефицитов все увеличивался. В 1817 г. бумажно-денежное обращение достигло максимума: оно составило 836 млн. руб. Выпуск такого количества бумажных денег значительно превышал потребность оборота в деньгах и носил инфляционный характер (см. главу II, § 4).

За длительной инфляцией, во время которой ассигнационный рубль обесценился до 20 коп. серебром, последовала кратковременная стабилизация валюты в результате денежной реформы 1839-1843 гг., проведенной министром финансов Канкриным. Предпосылками этой реформы явились временное сбалансирование государственного бюджета путем увеличения налогов с крестьянства и рост металлического запаса в результате притока золота и серебра из-за границы в связи с благоприятным торговым балансом России (с 1837 по 1839 г. вывоз товаров превысил ввоз на 169 млн. руб.), а также в результате увеличения добычи благородных металлов внутри страны.

Начало денежной реформе было положено манифестом от 1 июля 1839 г. об устройстве денежной системы. Этот манифест провозгласил основой денежной системы России серебро, а законной монетной единицей — серебряный рубль, государственные же ассигнации объявлялись вспомогательным знаком стоимости, причем для них был установлен официальный курс в 3 руб. 50 коп. за 1 серебряный рубль. Далее был издан указ об учреждении с 1840 г. депозитной кассы, которой предоставлялось право приема вкладов серебряной монетой и выпуска взамен нее депозитных билетов, приравнивавшихся к серебряной монете и подлежавших размену на нее. Затем согласно манифесту от 1 июля 1841 г. стали выпускаться новые денежные знаки под названием “кредитные билеты” в порядке выдачи ссуд под залог недвижимых имуществ, причем эти билеты подлежали свободному размену на звонкую монету. Наконец, манифестом от 1 июня 1843 г. было предписано произвести обмен ассигнаций, находившихся к тому времени в обращении в сумме 595,8 млн. руб., на 170,2 млн. руб. государственными кредитными билетами. Тот же манифест предусматривал постепенное извлечение из обращения депозитных билетов с заменой их кредитными билетами. Обмен ассигнаций на кредитные билеты был закончен в 1851 г., а обмен депозитных билетов — в 1853 г.

Со времени денежной реформы 1839-1843 гг. и до Крымской войны 1853-1856 гг. в России существовала устойчивая валюта в форме серебряного монометаллизма. Однако во время Крымской войны размен кредитных билетов был прекращен, и началась новая инфляция (см. главу II, § 4). “Крымская война,-отмечал В. И. Ленин, — показала гнилость и бессилие крепостной России”. Она обнаружила также гнилость денежной системы крепостной России, в которой инфляция была почти хроническим явлением.

Длительное существование в России феодально-крепостнического строя было главной причиной ее экономической отсталости. В свою очередь экономическая отсталость страны предопределила и отсталость ее кредитной системы. Основными особенностями русской кредитной системы до отмены крепостного права являлись: 1) большое развитие ростовщического кредита; 2) сосредоточение кредитных учреждений в руках царского правительства; 3) обслуживание казенными банками главным образом финансовых нужд помещиков и самодержавия.

В дореформенной России получила значительное развитие типичная для феодально-крепостнического строя форма кредита — ростовщический кредит. В недрах этого строя уже происходило разложение натурального хозяйства и развитие товарно-денежных отношений, что способствовало развитию ростовщичества. Питательной почвой для ростовщиков в деревне служило мелкое крестьянское хозяйство, задавленное помещичьей эксплуатацией и непосильными налогами. Для уплаты помещикам оброка, который с ростом товарно-денежных отношений принимал денежную форму, а также для уплаты денежных налогов государству крестьянам приходилось обращаться за ссудами к ростовщикам. Деревенские ростовщики взимали по ссудам 100-200% годовых и более.

Ростовщический капитал в России, как и в других странах, был тесно связан с торговым капиталом. Торговцы-ростовщики, предоставляя денежные ссуды мелким товаропроизводителям, получали одновременно и высокие ростовщические проценты по своим ссудам, и высокую торговую прибыль от скупки товаров мелких производителей по низким ценам.

В отличие от Западной Европы, где уже в XVIII в. и в первой половине XIX в. банковое дело развивалось на капиталистических началах в форме индивидуальных банкирских домов, а затем и акционерных банков, в России до отмены в 1861 г. крепостного права организация кредитных учреждений находилась почти всецело в руках царского правительства. Другим существенным отличием русской кредитной системы от кредитных систем западноевропейских стран являлось то, что банковские ресурсы направлялись в основном не на кредитование промышленности и торговли, а на кредитование крепостнического государства и помещичьего землевладения.

В 1754 г. правительство учредило Государственные заемные банки для дворянства в Петербурге и Москве. Эти банки просуществовали до 1786 г. и занимались выдачей ссуд дворянам, главным образом под залог имений, сел и деревень, населенных крепостными крестьянами. Кроме того, они выдавали ссуды под залог благородных металлов и драгоценностей, а также бланковые ссуды. Ссуды предоставлялись из 6% годовых. Однако помещики не только не возвращали в срок полученные от банков ссуды, но и зачастую не платили по ним процентов. Заморозив большие средства в просроченных и непогашенных ссудах, Дворянские банки были вынуждены в 1785 г. прекратить свои операции.

Одновременно с Дворянскими банками в 1754 г. правительством был учрежден “Банк для поправления при Санктпетербургском порте коммерции и купечества”, который предоставлял ссуды купцам из 6% годовых под залог товаров, благородных металлов и векселей сроком до одного года. Но деятельность этого банка не имела успеха и уже в 1770 г. он прекратил выдачу новых ссуд, а в 1782 г. был закрыт.

В 1758 г. в Петербурге и Москве были учреждены “банковые конторы вексельного производства для обращения медных денег”, сокращенно называвшиеся “медными банками”. Их деятельность заключалась в приеме вкладов, ведении переводных операций между Петербургом и 50 наиболее крупными городами, выдаче ссуд под векселя и учете векселей. Но широкого развития пассивные и активные операции медных банков не получили. Привлечению ими вкладов препятствовало то, что возврат вкладов производился лишь через год после заявления вкладчика; развитие же вексельных и переводных операций задерживалось тем, что не допускалось выдачи векселей и переводов на предъявителя (они были только именными).

В 1769 г. в Петербурге и Москве были учреждены Ассигнационные банки, объединенные в 1786 г. в один Государственный ассигнационный банк. Однако, в отличие от эмиссионных банков капиталистического типа, выпускающих банкноты в порядке учета коммерческих векселей, Ассигнационный банк был превращен в орган по финансированию царского правительства путем выпуска бумажных денег.

В 1797 г. при Ассигнационном банке были основаны учетные, или эсконтные, конторы, которые согласно их уставу учреждались “к усилению и вспомоществованию ремёсл и торговли преимущественно российским купцам, заводчикам и фабрикантам”. Задачей этих контор являлись учет векселей и выдача ссуд под товары. Но операции их не получили значительного развития, что объяснялось как недостаточным развитием в стране вексельного оборота, так и тем, что выделенные для них средства (15 млн. руб., полученных от дополнительного выпуска ассигнаций) в условиях все усиливавшегося обесценения денег вскоре по своей реальной ценности заметно сократились.

С 1786 г. в систему казенных кредитных учреждений вошел Государственный заемный банк, который был организован взамен ликвидированных дворянских банков. Этот банк принимал вклады и выдавал долгосрочные ссуды под залог: 1) помещичьих населенных имений; 2) населенных горнозаводских имений; 3) фабричных строений и приписанных к ним крестьян; 4) каменных домов в Петербурге.

Но основную массу своих средств Заемный банк помещал не в ссуды частным лицам, а в кредиты, предоставленные царскому правительству. В 1859 г. из общей суммы ссуд Заемного банка в 386 млн. руб. около 327 млн. руб. приходилось на ссуды, предоставленные “по особому высочайшему повелению” государственному казначейству, комиссии погашения государственных долгов и “разным казенным местам”, т.е. правительственным учреждениям. Таким образом, царизм широко использовал ресурсы Заемного банка.

Д В 1817 г. учетные конторы Ассигнационного банка были преобразованы в Государственный коммерческий банк, задачей которого считалось развитие краткосрочного кредита. Этот банк должен был принимать вклады, совершать безналичные расчеты и производить учетно-ссудные операции. Коммерческий банк открыл 11 контор в различных городах и к началу 1859 г. имел вклады на 240 млн. руб. серебром. Однако лишь небольшую долю своих средств он поместил в учетно-ссудные операции, подавляющую же часть их (в начале 1859 г. около 213 млн. руб.) держал в виде

вкладов в Заемном банке, т.е. фактически предоставил, через посредство последнего, царскому правительству и помещикам.

Вся система казенных кредитных учреждений была поставлена на службу царской казне и помещичьему землевладению. К началу 1858 г. все эти учреждения располагали вкладами на сумму в 1 013 млн. руб., из коих 521 млн. руб. был предоставлен в форме различных ссуд казне, а 427 млн. руб. — частным заемщикам, главным образом помещикам.

В кредитовании русской торговли и промышленности до отмены крепостного права главную роль играли банкиры и менялы. Среди банкирских фирм в первой половине XIX в. крупнейшим был банкирский дом Штиглица, имя которого пользовалось такой же всемирной известностью, как и имя Ротшильда. Штиглиц выступал в роли посредника при заключении русским правительством заграничных займов, принимал активное участие в учреждении крупных промышленных предприятий и совместно с несколькими иностранными банкирами учредил в 1857 г. “Главное общество российских железных дорог”. Состояние этого “короля петербургской биржи”, как его называли современники, оценивалось в 1859 г. в 72 млн. руб.

Но крупных банкирских фирм было немного; зато имелось большое количество менял, которых уже в 1823 г. насчитывалось 2 287 человек. Меняльное дело получило развитие в России в связи с расстройством денежной системы: в обращении находились наряду с металлическими монетами бумажные ассигнации, курс которых на серебро часто изменялся, а обмен ассигнаций на металлические монеты и монет на ассигнации стал специальностью денежно-торговых капиталистов- менял. В дальнейшем менялы стали сочетать торговлю деньгами с кредитными операциями, причем они были по существу ростовщиками и взимали по своим ссудам до 30 % годовых.

Кредитная система крепостнической России, состоявшая из казенных кредитных учреждений, немногих банкирских фирм и многочисленных ростовщиков, не удовлетворяла запросов капиталистической промышленности и торговли, которые начали развиваться в недрах феодального строя. Поэтому переход от крепостничества к капитализму делал необходимой реорганизацию кредитной системы.

Непосредственным толчком к реформе кредитной системы послужило то, что старые казенные кредитные учреждения в это время оказались в критическом положении. Указом 1857 г. процентная ставка, уплачивавшаяся казенными банками по вкладам, была снижена с 4 до 3. Проводя это мероприятие, министерство финансов стремилось, с одной стороны, удешевить кредит для помещиков и казны (вместе со снижением процента по вкладам были понижены с 5 до 4% ставки по ссудам), а с другой-побудить вкладчиков помещать свои средства в акции и облигации вновь учрежденного “Главного общества российских железных дорог”. Но последовавший за снижением процентных ставок массовый отлив вкладов из казенных банков поставил их под угрозу краха.

В 1860 г. старые кредитные учреждения-Государственный коммерческий банк и Государственный заемный банк — были ликвидированы, а вместо них был создан новый Государственный банк “для оживления торговых оборотов и для упрочения денежной кредитной системы” (как говорилось в его уставе).

2. Денежное обращение и кредитная система России в эпоху домонополистического капитализма

Почти до конца XIX в. денежное обращение России находилось в состоянии инфляции. Это объясняется тем, что эмиссия кредитных билетов Государственного банка долгое время использовалась для финансирования военных расходов царского правительства. Кредитные билеты только по своему наименованию являлись кредитными деньгами, фактически же они представляли собой неразменные бумажные деньги, выпускавшиеся не в порядке учета коммерческих векселей, а в порядке предоставления Государственным банком ссуд правительству. Избыточная эмиссия этих бумажных денег вела к их обесценению (см. главу II, § 4).

Только в течение кратковременного периода после организации Государственного банка его билеты были разменными. По указу от 25 апреля 1862 г. был установлен официальный курс кредитных билетов по отношению к золоту, и серебру (золотая пятирублевая монета была приравнена к 5 руб. 70 коп., а серебряный рубль-к 1 руб. 101/2 коп. кредитными билетами), и Государственный банк приступил к размену кредитных билетов на золото и серебро. Однако в результате массового предъявления кредитных билетов к размену металлический запас банка сильно сократился и уже в 1863 г. размен кредитных билетов был прекращен.

В 80-х годах XIX в. была предпринята попытка стабилизировать рубль. С этой целью указ 1881 г. предусматривал постепенное погашение долга казны Государственному банку и сокращение количества кредитных билетов в обращении. Министр финансов Бунге, выдвинувший проект постепенного повышения курса рубля и восстановления размена кредитных билетов на золото и серебро по паритету, стал проводить дефляционную политику: часть кредитных билетов была изъята из обращения и уничтожена.

Общее количество выпущенных в обращение кредитных билетов уменьшилось за период 1879-1886 гг. с 1 188 до 1 046 млн. руб., количество же кредитных билетов в кассах Государственного банка увеличилось с 36 до 140 млн. руб. Следовательно, сумма кредитных билетов в обращении вне Государственного банка сократилась с 1 152 до 906 млн. руб., или более чем на 21%.

Однако попытки стабилизировать рубль потерпели крах. В это время не было еще объективных экономических предпосылок для стабилизации валюты: государственный бюджет сводился с большим дефицитом, платежный баланс был пассивным, а золотой запас — незначительным. Бумажный рубль был обесценен более чем на 1/3 (в 1885 г. его курс составлял только 63 коп. золотом) и о восстановлении размена его по паритету не могло быть и речи. Вместе с тем дефляционная политика натолкнулась на сопротивление со стороны помещиков, которые получали большие выгоды от инфляции. Изъятие из обращения кредитных билетов было прекращено. Длительное существование в России неразменных бумажных денег определялось не только расстройством государственных финансов, но и прямой заинтересованностью помещиков в инфляции.

Однако в последние десятилетия XIX в. рост капитализма в России сделал необходимым переход от обесцененных бумажных денег к устойчивой золотой валюте. Развивавшиеся в это время быстрыми темпами промышленность и торговля требовали прочной валюты. В связи с этим происходила борьба между промышленной буржуазией, заинтересованной в переходе к золотой валюте, и помещиками, отстаивавшими бумажно-денежное обращение.

В стабилизации рубля была заинтересована не только русская, но и иностранная буржуазия, которая вывозила в Россию значительные капиталы. Тем не менее царское правительство, соблюдая интересы класса помещиков, долгое время сопротивлялось стабилизации валюты, а когда, наконец, встало на путь подготовки денежной реформы, оно прибегло к таким методам стабилизации валюты, которые тяжело отразились на положении трудящихся масс.

Во-первых, уменьшение бюджетного дефицита было достигнуто за счет значительного увеличения налогов, главным образом с крестьянства. При министрах финансов Вышнеградском и Витте (последний непосредственно проводил денежную реформу 1895-1898 гг.) были повышены косвенные налоги на многие предметы потребления (на водку, пиво, табак, сахар, керосин, спички), таможенная пошлина на хлопок и т.д. Сумма поступивших в казну косвенных налогов возросла с 328 млн. руб. в 1881 г. до 649 млн. руб. в 1897 г.

Во-вторых, одним из средств накопления золотого запаса служил вывоз хлеба за границу за счет недоедания народных масс. Для перехода к золотой валюте требовалось наличие достаточного золотого запаса. Действительно, золотой запас Государственного банка и казначейства увеличился за период 1883-1897 гг. с 217 до 814 млн. руб. Но такое накопление золотого запаса было достигнуто отчасти за счет усиленного экспорта хлеба в ущерб потреблению трудящихся масс. Именно в период подготовки денежной реформы царский министр финансов Вышнеградский пустил в ход крылатую фразу: “не доедим, но вывезем”.

В-третьих, важным источником накопления золотого запаса были внешние займы, что означало закабаление страны иностранным капиталом. Хотя торговый баланс России в период, предшествовавший денежной реформе, был активным, но его активное сальдо перевешивалось платежами процентов и дивидендов на иностранные капиталовложения и другими платежами России загранице. Тем не менее за период 1881-1897 гг. ввоз золота в Россию составил 257 млн. руб. Это объяснялось значительным импортом иностранных капиталов. За тот же период импорт капитала, вложенного в народное хозяйство, составил 650 млн. руб. и импорт капитала в форме внешних государственных займов России — 1 050 млн. руб.

Значительную часть накоплявшегося золотого запаса казначейство передавало Государственному банку в порядке погашения его долга по кредитным билетам. В связи с этим разменный фонд Государственного банка за период 1881-1897 гг. увеличился со 171 до 500 млн. руб. и составил около 45% по отношению к наводившимся в обращении кредитным билетам.

Проведя ряд подготовительных мероприятий, правительство в 1895-1898 гг. осуществило денежную реформу. В 1895 г. были разрешены сделки на золотую монету, причем курс полуимпериала (5-рублевой золотой монеты) был установлен в 7 руб. 50 коп., а империала (10-рублевой золотой монеты) -в 15 руб. кредитными билетами. 3 января 1897 г. был издан указ “О чеканке и выпуске в обращение золотых монет”, предписывавший чеканить золотые монеты с прежним золотым содержанием, но с обозначением на империалах 15 руб. и на полуимпериалах 7 руб. 50 коп. Это означало девальвацию рубля — снижение его золотого содержания на 1/3 -с 26,1 до 17,4 доли чистого золота. Затем (указами 1897 и 1898 гг.) было предписано чеканить 5 и 10-рублевые золотые монеты весом в 87,12 доли и 1 золотник, 78,24 доли чистого золота. 29 августа 1897 г. был издан указ об основах эмиссии кредитных билетов, предусматривавший определенные нормы обеспечения кредитных билетов золотом и выпуск их “в размере, строго ограниченном настоятельными потребностями денежного обращения”. Наконец, указом от 14 ноября 1897 г. был введен свободный размен кредитных билетов на золото и узаконен новый золотой рубль с содержанием чистого золота в 17,424 доли, а указом от 27 марта 1898 г. была ограничена чеканка и платежная сила серебряной монеты, сведенной к роли знака золота. Все это означало установление в России золотого монометаллизма.

Денежная реформа была проведена методом девальвации, что было выгодно господствующим классам и самодержавию. В результате девальвации помещики могли погашать свою ипотечную задолженность, капиталисты — платить заработную плату рабочим, а правительство — производить платежи по внутренним займам обесцененным на 1/3 рублем.

Переход к золотой валюте имел прогрессивное значение, поскольку он способствовал развитию промышленности и торговли в России, но вместе с тем он стимулировал ввоз иностранных капиталов, а следовательно, закабаление страны западноевропейским империализмом.

Если переход к золотой валюте совершился в России лишь к концу периода домонополистического капитализма, то капиталистическая банковая система возникла вскоре же после отмены крепостного права. С 60-х годов XIX в. стали учреждаться акционерные коммерческие банки.

Первым из них был учрежденный в 1864 г. Петербургский частный коммерческий банк. Далее, в 1866 г. был основан Московский купеческий банк, в 1867 г.-Харьковский торговый банк и Киевский частный коммерческий банк.

Кризис 1873 г. и последовавшая за ним длительная депрессия сопровождались крахом ряда банков: к концу 70-х годов были ликвидированы Московский коммерческий и ссудный банк, акционерные коммерческие банки в Ростове, Одессе и некоторых других городах. В результате этого общее число акционерных коммерческих банков сократилось за период 1873-1880 гг. с 39 до 33, а их ресурсы — с 378 млн. руб. до 292 млн. руб. Развитию акционерных банков в этот период препятствовала политика, которую проводило царское правительство, старавшееся обеспечить монопольное положение Государственного банка на денежном рынке. В 1872 г. был издан закон, запрещавший учреждение акционерных банков “в столицах и тех городах, в коих существует хотя один из этаких акционерных банков”, а с 1873 г. министерство финансов стало препятствовать и открытию банковских отделений. Закон 1872 г. был отменен лишь в 1883 г.

С 80-х годов развитие акционерных коммерческих банков возобновилось, но до 90-х годов оно происходило медленными темпами. 90-е годы характеризовались интенсивным ростом как сети, так и операций акционерных коммерческих банков, что было результатом промышленного подъема этого периода и в свою очередь способствовало последнему. О масштабах этого подъема, тесно связанного с большим железнодорожным строительством, свидетельствует тот факт, что с 1890 по 1900 г. стоимость продукции фабрично-заводской промышленности увеличилась вдвое, а выплавка чугуна — более чем в 3 раза. Вместе с тем быстро увеличивались ресурсы банков и их активные операции. В 1899 г. насчитывалось 38 акционерных коммерческих банков с 232 отделениями, их ресурсы составляли 816 млн. руб., а учетно-ссудные операции — 760 млн. руб. Именно в этот период акционерные коммерческие банки завоевали преобладающее положение на денежном рынке России.

Наряду с акционерными коммерческими банками получили развитие также городские банки и общества взаимного кредита. Городские банки существовали еще в крепостнической России; в пореформенный же период их количество и ресурсы значительно увеличились. Так, в 1875 г. насчитывалось 235 городских банков с ресурсами в 134 млн. руб., а в 1881 г.-281 банк с ресурсами в 240 млн. руб. Городские банки считались общественными кредитными учреждениями, находившимися при органах городского управления, но решающую роль в них играли городские “тузы” — крупные дельцы, бесконтрольно использовавшие средства банков для кредитования своих предприятий и спекуляции. В 80-х годах ряд городских банков потерпел крах, и в 1893 г. их осталось 242 с ресурсами в 124 млн. руб. Что касается обществ взаимного кредита, то они, как и акционерные банки, стали организовываться с 60-х годов. В 1875 г. их насчитывалось 84 с ресурсами в 128 млн. руб., а в 1893 г. — 101 с ресурсами в 142 млн. руб.

Одной из особенностей русской кредитной системы в эпоху домонополистического капитализма являлось то, что сравнительно развившаяся система коммерческих банков существовала без центрального эмиссионного банка. До денежной реформы 1895- 1898 гг. Государственный банк фактически не был настоящим эмиссионным банком. Правда, он выпускал так называемые “кредитные билеты”, но эмиссия их производилась в основном не для кредитования товарооборота, а для финансирования царского правительства.

Об этом наглядно свидетельствует тот факт, что в 1880 г. при наличии в обращении кредитных билетов на 1 130 млн. руб. в ссуды казначейству Госбанком было помещено 815 млн. руб., а в учетно-ссудные операции-только 265 млн. руб. (для 1890 г. соответственно-576 и 260 млн. руб.).

Наряду с финансированием государственных расходов Государственный банк в течение длительного периода занимался ликвидацией дел прежних казенных кредитных учреждений, активы и пассивы которых были ему переданы.

Совокупный баланс казенных кредитных учреждений к моменту их ликвидации составлял 485 млн. руб., причем из общей суммы предоставленных ими ссуд 233 млн. руб. числилось за частными заемщиками, главным образом за помещиками, а 252 млн. руб.-за казной. После ликвидации этих кредитных учреждений их вкладчики стали требовать возврата своих вкладов от Государственного банка, которому пришлось использовать значительную часть своих ресурсов для ликвидации перешедших к нему обязательств прежних кредитных учреждений. Это соответственно сокращало кредитные возможности Государственного банка. Вплоть до 1875 г. ежегодные затраты Государственного банка на ликвидацию обязательств старых кредитных учреждений превышали сумму его учетно-ссудных операций. Ликвидацию долгов этих учреждений Государственный банк закончил только в 1886 г.

Погашению задолженности помещиков Государственному банку способствовали выкупные платежи за землю, наложенные на крестьян при отмене крепостного права. При проведении выкупной операции часть задолженности помещиков банку была переложена на крестьян, которые должны были погашать эту задолженность и уплачивать высокие проценты. Таким образом, Государственному банку удалось высвободить замороженные в ссудах помещикам крупные суммы благодаря грабительской системе выкупных платежей с крестьян.

Учетно-ссудные операции Государственного банка увеличились со 117 млн. руб. в 1875 г. до 380 млн. руб. в 1900 г. Однако в этот период Государственный банк еще не превратился в “банк банков”. Правда, в критические для частных коммерческих банков моменты Государственный банк оказывал им кредитную поддержку (например, на 1 января 1876 г. кредиты банкам составляли свыше 30% всех учетно-ссудных операций Государственного банка), но, с другой стороны, он наряду с кредитованием банков в еще большей мере занимался кредитованием торгово-промышленной клиентуры и в этом отношении даже конкурировал с акционерными коммерческими банками.

В связи с экономической отсталостью царской России, огромным удельным весом помещичьего землевладения и преобладанием в земледелии мелкого крестьянского хозяйства, в кредитной системе России большую роль играли учреждения ипотечного кредита. К ним относились акционерные земельные банки, Дворянский и Крестьянский поземельные банки.

Акционерные земельные банки стали возникать с 70-х годов XIX в. и занимались выдачей долгосрочных ссуд под залог земель и домов. Они выдавали ссуды не деньгами, а закладными листами, которые заемщики продавали на рынке при посредничестве тех же банков, за что уплачивали им комиссионное вознаграждение. Акционерные земельные банки предоставляли ипотечный кредит в первую очередь помещикам, затем городским домовладельцам и отчасти зажиточно-кулацким слоям деревни. Подавляющая часть ссуд акционерных земельных банков приходилась на долю помещиков, ссуды же крестьянам в начале 90-х годов составляли лишь 7% общей суммы ссуд земельных банков.

Кроме акционерных земельных банков, ипотечный кредит предоставлялся двумя государственными земельными банками- Крестьянским и Дворянским.

Ипотечная задолженность помещиков за период 1867-1881 гг. возросла со 100 до 474 млн. руб., в то время как цены на хлеб и землю в результате аграрного кризиса резко упали. Для того чтобы поддержать помещиков и предоставить им возможность продавать свои земли на выгодных условиях, царское правительство учредило в 1882 г. Крестьянский поземельный банк, на который была возложена задача ссужать крестьянам деньги для покупки помещичьей земли. Банк выдавал долгосрочные ссуды (сроком до 341/2 лет) из 7,5-8,5% годовых, что превышало на 2-3% ставки акционерных земельных банков. За период 1883-1895 гг. Крестьянский банк выдал около 15 тысяч ссуд на общую сумму в 82 млн. руб. и при его посредстве было продано и куплено 2,4 млн. десятин земли, главным образом помещичьей. Деятельность Крестьянского банка способствовала повышению цен на землю, которые за это время поднялись на 20-30%.

Около 2/з всех заемщиков банка составляли зажиточные и кулацкие слои крестьянства. Таким образом, Крестьянский банк помогал помещикам продавать свои земли по высоким ценам и одновременно помогал кулацкой верхушке деревни увеличивать свою земельную собственность.

Что касается безземельных и малоземельных крестьян, то они составляли незначительную часть заемщиков банка (в 1891- 1895 гг. лишь 1/3). При этом малоимущие крестьяне, даже приобретя при помощи банковских ссуд землю, не могли удержать ее у себя, так как оказывались не в состоянии погашать ссуды и уплачивать проценты. Крестьянский банк беспощадно взыскивал недоимки по долговым платежам, отнимая землю у малоимущих крестьян-недоимщиков и продавая ее с торгов. Таким путем за период 1883-1895 гг. было экспроприировано около 205 тысяч десятин крестьянских земель.

В 1885 г. царское правительство в интересах крупных дворян-землевладельцев учредило Государственный дворянский земельный банк, задача которого заключалась в том, чтобы поддержать помещичье землевладение путем выдачи дворянам ипотечных ссуд на льготных условиях. Дворянский банк выдавал ссуды на срок до 66 лет в размере 60% стоимости дворянских имений. Процентные ставки по ссудам с самого начала были установлены значительно ниже, чем у Крестьянского банка, — в размере 5 3/4, а зачтем неоднократно снижались и в 1897 г. были доведены до 3 1/4. В противоположность Крестьянскому банку, применявшему драконовские способы взыскания недоимок с крестьян, Дворянский банк обычно предоставлял помещикам отсрочки платежей по выданным ссудам, не взимая даже процентов по просроченным взносам. Дворянский банк оказал большую финансовую поддержку помещикам: сумма выданных им ссуд составляла в 1887 г. б9 млн. руб., а в 1900 г. — уже свыше 600 млн. руб.

3. Денежная система и кредитная система России в эпоху империализма до первой мировой войны

Основные признаки монополистического капитализма одинаковы во всех странах. В связи с этим денежно-кредитная система России в эпоху империализма была в своей основе однотипной денежно-кредитными системами других капиталистических стран. Золотой монометаллизм, высокая концентрация банков и образование банковых монополий, сращивание банкового капитала с промышленным — все это было характерно и для русской денежно-кредитной системы. Однако монополистический капитализм в России имел и свои особенности. Русский империализм представлял собой военно-феодальный империализм, находившийся в большой зависимости от западноевропейских империалистических держав. Поэтому и денежно-кредитная система России имела свои особенности, обусловливавшиеся особенностями русского империализма.

Ко времени вступления в эпоху империализма Россия имела золотую валюту, введенную в результате денежной реформы 1895-1898 гг. Наряду с золотыми монетами в денежном обращении страны находились серебряные и медные монеты, имевшие ограниченную платежную силу и игравшие вспомогательную роль, и кредитные билеты Государственного банка.

Структура денежной массы в начале 1914 г. была следующей: в обращении находилось золота на 494 млн. руб., серебра — на 223 млн. руб. и кредитных билетов — на 1 775 млн. руб. Общая сумма денег в обращении составляла около 2,5 млрд. руб.

Кредитные билеты выпускались Государственным банком в порядке, предусмотренном законом 1897 г. Согласно этому закону золотое обеспечение должно было составлять не менее 50% общей суммы кредитных билетов при выпуске последних в обращение на сумму не свыше 600 млн. руб. и не менее 100% для эмиссии сверх 600 млн. руб. Таким образом, при наличии в обращении кредитных билетов на 600 млн. руб. Государственный банк должен был иметь против них золотое обеспечение в 300 млн. руб., а на 300 млн. руб. кредитные билеты могли быть не покрыты золотом; при дальнейшей же эмиссии они должны были покрываться золотом рубль за рубль.

Русская система банкнотной эмиссии имела сходство с английской: также был установлен определенный максимум не покрытой золотом эмиссии (по английскому банковскому акту 1844 г. — 14 млн. ф. ст., по русскому закону 1897 г.-300 млн. руб.). Однако особенностью русской системы было то, что контингентирование не покрытой золотом эмиссии сочеталось с установлением минимальной 50-процентной нормы золотого покрытия всей эмиссии, тогда как акт Пиля такой нормы не предусматривал. В то время как Английский банк мог выпустить банкнот на 14 млн. ф. ст., не имея никакого золотого покрытия, русский Государственный банк даже при сокращении своей эмиссии до 300 млн. руб. должен был иметь против них золотое обеспечение не менее чем на 150 млн. руб. Такая система банкнотной эмиссии была крайне неэкономной и неэластичной, так как она требовала накопления Государственным банком очень большого золотого запаса и весьма ограничивала его эмиссионные возможности.

Фактически Государственный банк имел обычно даже больший золотой запас, чем требовалось по закону. Этот запас со времени денежной реформы и до первой мировой войны большей частью превышал 100% находившихся в обращении кредитных билетов. По своим абсолютным размерам золотой запас Государственного банка за период 1898-1914 гг. возрос с 1,2 до 1,7 млрд. руб. Поскольку золотой запас Государственного банка, как правило, превышал банкнотное обращение, эмиссия банкнот в России не давала экономии металлических денег (если не считать экономии издержек по снашиванию монет).

Золотой запас Государственного банка увеличивался за счет ввоза золота, который за период 1898-1913 гг. составил 772 млн. руб. В свою очередь ввоз золота в Россию объяснялся получением ею крупных внешних займов, которые за тот же период составили 2 млрд. руб. Таким образом, рост золотого запаса Государственного банка отражал рост внешней задолженности царской России. Разоблачая финансовую политику царизма, ввергавшего Россию во все большую долговую кабалу к западным державам, В. И. Ленин указывал, что русский золотой запас представлял собой золото, полученное взаймы, и что “… этот запас есть в сущности чужие, занятые и ничем не обеспеченные деньги, которые нисколько не говорят о богатстве России…”.

Хотя по сравнению с почти хронической инфляцией, имевшей место в России на протяжении XIX в., состояние денежного обращения в результате реформы 1895-1898 гг. улучшилось, золотая валюта в России не имела под собой прочной базы. Неустойчивость денежной системы России обусловливалась дефицитностью государственного бюджета и платежного баланса, большой внешней задолженностью России и тесной связью Государственного банка с царизмом.

Рост государственных расходов, особенно на военно-полицейские нужды, порождал систематические бюджетные дефициты. Из 16 лет, прошедших со времени денежной реформы до первой мировой войны (1898-1913), 12 лет государственный бюджет был дефицитным, причем чистый дефицит за весь этот 16-летний период составил 3,5 млрд. руб. против 1,2 млрд. руб. дефицита за 16 лет до денежной реформы (1881-1896 гг.). Правда, дефицит государственного бюджета в условиях золотой валюты покрывался не путем инфляционного выпуска бумажных денег, а с помощью внутренних и внешних займов. Однако это вело к росту напряженности государственного кредита и подтачивало устойчивость денежной системы, поскольку в случае невозможности дальнейшего размещения займов по обычным каналам (т.е. среди населения внутри страны и за границей) якорем спасения для царских финансов должна была стать инфляция.

Другим подводным камнем для русской золотой валюты была дефицитность платежного баланса. Правда, пассивное сальдо текущего платежного баланса перевешивалось импортом иностранного капитала, так что в конечном итоге Россия не вывозила, а, напротив, ввозила золото. Но чем больше иностранных капиталов она импортировала, тем больше должна была уплачивать по ним ежегодно в виде процентов и дивидендов. Эти платежи за период 1898-1913 гг. составили 5 млрд. руб. против 2,7 млрд. руб. за период 1881-1896 гг. Следовательно, покрытие дефицита платежного баланса за счет импорта капитала увеличивало напряженность этого баланса в дальнейшем, что таило в себе потенциальную угрозу для денежной системы.

Внешне денежная система России представлялась весьма устойчивой в силу наличия большого золотого запаса. Однако, как мы видели, увеличение золотого запаса покупалось ценой роста внешней задолженности России. Поскольку же этот запас был золотом, полученным взаймы, постольку и русская денежная система находилась в большой зависимости от иностранного капитала. В случае отказа последнего от предоставления новых займов, золотой запас России и вся ее денежная система были бы поставлены под удар.

Наконец, серьезной угрозой для русской денежной системы являлась тесная связь Государственного банка с самодержавием. В критические для себя моменты, царизм использовал Государственный банк в качестве источника дополнительных финансовых ресурсов, что таило в себе опасность инфляции. Это наиболее наглядно проявилось во время русско-японской войны и революции 1905 г., когда царское правительство использовало эмиссию кредитных билетов Государственного банка для покрытия своих расходов по ведению войны и подавлению революции. С этой целью указом от 16 декабря 1905 г. был временно увеличен максимальный контингент не покрытых золотом кредитных билетов с 300 до 450 млн. руб., причем была разрешена дополнительная эмиссия под казначейские обязательства. За два года — с начала 1904 до начала 1906-количество кредитных билетов в обращении увеличилось более чем вдвое — с 630 до 1 290 млн. руб. Оценивая состояние финансов и денежного обращения России во время революции 1905 г., В. И. Ленин писал: “Финансы из рук вон плохи… Неизбежность краха золотой валюты и перехода паки и паки к безграничному выпуску бумажных денег начинают уже чуять лакеи самодержавия”.

О надвигавшемся крахе золотой валюты свидетельствовал тот факт, что в 1905 г. размен кредитных билетов на золото был ограничен, в результате чего появился лаж на золото, доходивший до 30%, а в 1906 г. министр финансов внес проект временной приостановки размена с предоставлением Государственному банку широких прав по выпуску неразменных билетов под обеспечение краткосрочными обязательствами государственного казначейства. Правда, этот проект не был принят, и до краха золотой валюты на сей раз дело не дошло: ее спас новый внешний заем в 2 250 млн. франков, полученный царским правительством в 1906 г. Однако после этого золотая валюта просуществовала недолго и во время первой мировой войны она потерпела крах.

Кредитная система царской России в XX в. включала в себя следующие основные элементы: 1) Государственный банк; 2) акционерные коммерческие банки; 3) общества взаимного кредита; 4) городские банки; 5) ипотечные банки; 6) кредитная кооперация.

Новым в деятельности Государственного банка в эпоху империализма, по сравнению с эпохой домонополистического капитализма, явилось то, что он, во-первых, превратился в центральный эмиссионный банк, осуществлявший банкнотную эмиссию; во-вторых, стал орудием русской финансовой олигархии. Пассивы Государственного банка образовывались за счет выпуска кредитных билетов и приема вкладов. В отличие от коммерческих банков, привлекавших в виде вкладов главным образом свободные денежные капиталы промышленников и торговцев, Государственный банк формировал свои вклады преимущественно из средств казначейства. За период 1900-1914 гг. средства казны в Государственном банке увеличились с 594 до 951 млн. руб., а вклады разных лиц и учреждений-со 196 до 263 млн. руб. Свыше 3/4 общей суммы вкладов Государственного банка в 1914г. приходилось на вклады казначейства. Для центральных эмиссионных банков капиталистических стран вообще характерно то, что их депозиты состоят главным образом из вкладов других банков и казначейства, но при этом обычно преобладают банковские вклады. Особенностью же русского Государственного банка являлся исключительно высокий удельный вес казначейских вкладов (у Английского банка в 1913 г. только 1/7 всех депозитов приходилась на вклады государства и публично-правовых учреждений). Получая огромные средства в виде так называемой “свободной наличности” казначейства, которая держалась у него на текущем счете, Государственный банк мог не конкурировать с коммерческими банками в привлечении вкладов и с 1899 г. перестал платить проценты по текущим счетам.

В своих активных операциях Государственный банк все более переходил от непосредственного кредитования торговли и промышленности к кредитованию их через посредство коммерческих банков. За период 1900-1914 гг. общая сумма учетно-ссудных операций Государственного банка увеличилась с 406 до 1 072 млн. руб. При этом удельный вес кредитов банкам в общей сумме учетно-ссудных операций поднялся за этот период с 10 до 43%.

Таким образом, Государственный банк все более превращался в “банк, банков”.

Это проявлялось также и в развитии операций Государственного банка по безналичным расчетам. Перед первой мировой войной при 30 конторах и отделениях Государственного банка имелись расчетные отделы, которые осуществляли безналичные расчеты, главным образом между банками, а также между крупными торгово-промышленными фирмами. Используя Государственный банк в качестве своего расчетного центра, коммерческие банки держали в нем часть своих денежных резервов. Филиальная сеть Государственного банка за период 1900-1914 гг. увеличилась со 113 до 136 филиалов.

Тенденция к превращению Государственного банка в “банк банков” не получила, однако, полного завершения. В отличие от центральных эмиссионных банков других стран, русский Государственный банк продолжал в широких масштабах непосредственно кредитовать торговлю и промышленность. Государственный банк сам предоставлял ссуды крупным промышленным предприятиям, в особенности во время кризиса 1900-1903 гг. и последовавшей за ним депрессии, осуществлял непосредственное кредитование хлебной торговли, строительства элеваторов и т.п. Принятый в 1894 г. новый устав Государственного банка предоставил ему широкие возможности развивать активные операции, обычно не свойственные центральному эмиссионному банку. По этому уставу Государственный банк получил право учитывать векселя сроком до 12 месяцев (по прежнему уставу-только до 6 месяцев), а также предоставлять ссуды под соло-векселя (векселя с одной подписью), обеспеченные залогом недвижимого имущества, сельскохозяйственным или фабричным инвентарем, поручительством и т.п. Кроме того, значительное распространение получила практика “внеуставных ссуд”, выдававшихся Государственным банком преимущественно крупным промышленным компаниям в секретном порядке “по высочайшему повелению”.

Центральные эмиссионные банки в эпоху империализма служат орудием финансовой олигархии; но эту роль они до первой мировой войны обычно выполняли не путем прямого финансирования крупных капиталистических предприятий, а путем предоставления финансовых ресурсов коммерческим банкам, которые в свою очередь обращали их главным образом на финансирование крупных капиталистических предприятий. В России же Государственный банк осуществлял финансирование крупной промышленности не только через посредство коммерческих банков, но и непосредственно. Еще в 1902 г. В. И. Ленин, указывая на тесную связь Государственного банка с промышленностью, “в делах которой Государственный банк заинтересован непосредственно”, писал: “ Гос. банк не только щедро ссужал разные пошатнувшиеся предприятия, но и принял многие из них фактически в свое полное заведывание” .

В связи с активным и непосредственным участием Государственного банка в кредитовании и финансировании торговли и промышленности, его удельный вес на денежном рынке страны был более высоким, чем удельный вес эмиссионных банков других стран. В 1914 г. учетно-ссудные операции Государственного банка составляли 26% по отношению к таким же операциям акционерных банков, тогда как для германского Рейхсбанка соответствующий процент составлял 15, а для Английского банка-всего лишь 4.

Развивая свои учетно-ссудные операции, Государственный банк продолжал вместе с тем обслуживать и государственный кредит. Если в XIX в. Государственный банк прямо предоставлял беспроцентные ссуды казначейству в форме кредитных билетов, то в XX в. он оказывал активную поддержку царскому правительству главным образом путем размещения выпускавшихся последним займов. Вместе с тем он вкладывал и свои ресурсы в финансирование государства путем предоставления ссуд под государственные ценные бумаги. Характерно, что во время революции 1905 г. Государственный банк в целях оказания финансовой помощи правительству значительно расширил свои ссуды под ценные бумаги (со 110 млн. руб. в начале 1905 г. до 281 млн. руб. в начале 1906 г.).

В развитии акционерных коммерческих банков эпоха империализма в России, как и на Западе, ознаменовалась усиленной концентрацией банков, одним из проявлений которой было поглощение мелких банков крупными и слияние крупных в крупнейшие.

Например, в 1909 г. три банка-Московский международный торговый, Южно-Русский промышленный и Орловский коммерческий — слились в один банк под названием “Соединенный банк”; в 1910 г. Северный банк слился с Русско-Китайским банком в Русско-Азиатский банк; Азовско-Донской банк поглотил в 1909 г. Минский коммерческий банк, а позднее-Киевский частный коммерческий банк.

Несмотря на эти поглощения и слияния, общее число акционерных коммерческих банков в России в эпоху империализма увеличилось, так как имело место учреждение новых банков. Но банковские ресурсы, росли значительно быстрее, чем число банков. За период 1900-1914 гг. число акционерных коммерческих банков увеличилось с 43 до 50, а их капиталы и вклады-с 1 157 до 4 632 млн. руб. Таким образом, ресурсы, приходившиеся в среднем на один банк, увеличились за это время с 27 до 93 млн. руб.

Подавляющая часть банковских ресурсов сосредоточилась ;в руках немногих крупнейших банков. Удельный вес 5 крупнейших банков в собственных капиталах и вкладах всех акционерных коммерческих банков за период 1900-1914 гг. повысился с 41,3 до 48,5%, а удельный вес 12 крупных банков-с 68,8 до 80,2%. Накануне первой мировой войны степень концентрации банков, как и промышленности, в России была большей, чем в других странах.

Об этом свидетельствует следующее сопоставление. В 1914 г. на долю 5 крупнейших банков приходилось в Англии 40%, а в России-около 49% ресурсов всех банков; на долю 8 крупнейших берлинских банков приходилось менее 50% ресурсов всех германских банков, на долю же 8 крупнейших петербургских банков-61% ресурсов всех русских акционерных коммерческих банков.

В результате громадной концентрации банкового капитала в России возникли банковые монополии. Накануне первой мировой войны господство над денежным рынком России сосредоточилось в руках небольшой кучки банков-монополистов. К их числу относились прежде всего крупнейшие петербургские банки — Русско-Азиатский, Петербургский международный коммерческий, Азовско-Донской коммерческий, Русский для внешней торговли и Русский торгово-промышленный. Все эти банки были тесно связаны с крупной промышленностью. Сращивание монополистического банкового капитала с монополистическим промышленным капиталом получило в России большое развитие. Об этом свидетельствует тот факт, что члены правлений и директора перечисленных выше 5 банков занимали руководящие посты в 220 акционерных обществах, в том числе в 155 промышленных и 46 транспортных.

Крупнейший из коммерческих банков России — Русско-Азиатский банк — к 1914 г. имел 102 филиала, в том числе 17 заграничных, и обладал капиталом и вкладами в 629 млн. руб. Под его контролем находились Путиловский завод, Петербургский и Русско-Балтийский вагоностроительные заводы и еще ряд предприятий машиностроительной, золотодобывающей, цементной и других отраслей промышленности. Русско-Азиатский банк совместно с Петербургским международным коммерческим банком организовал табачный трест, в который вошло 11 крупнейших табачных фабрик. Совместно с 6 другими банками и нефтепромышленной компанией Лианозова Русско-Азиатский банк участвовал в организации нефтяного концерна “Российская всеобщая нефтяная компания”, объединившего 22% всей нефтедобычи России.

Второе место занимал Петербургский международный коммерческий банк, располагавший к 1914 г. 56 филиалами и основными ресурсами (собственный капитал и вклады) в 462 млн. руб. Он имел “участия” в 50 акционерных обществах, в том числе в 34 промышленных, среди них — в нефтяном концерне и табачном тресте, ряде крупных компаний машиностроения (Сормовский и Коломенский заводы, Русское судостроительное общество, Николаевские верфи и др.), угольной, медной, золотой, цементной, стекольной, сахарной, текстильной и других отраслей промышленности.

Русский для внешней торговли банк обладал к 1914 г. основными ресурсами в сумме 401 млн. руб., Азовско-Донской коммерческий банк — 388 млн. руб., Русский торгово-промышленный банк -364 млн. руб. Русский для внешней торговли банк с 76 филиалами имел под своим контролем крупнейшие сахарные заводы с 30% всего производства сахара в России. Аэовско-Донской банк с 73 филиалами был тесно связан с металлургическим синдикатом Продамета, а также имел под своим контролем несколько крупнейших металлургических заводов Урала и ряд предприятий текстильной и других отраслей промышленности. Русский торгово-промышленный банк со 111 филиалами имел участия в металлургической, машиностроительной, горнодобывающей и цементной промышленности.

К числу особенностей русского империализма относилось то, что важнейшие отрасли промышленности находились в руках иностранного капитала. Вместе с тем одной из важнейших особенностей кредитной системы России являлось то, что многие русские банки находились в полной зависимости от иностранных банков. В 1914 г. свыше 40% всего акционерного капитала 18 русских коммерческих банков принадлежало иностранным капиталистам, причем более 1/2 всего иностранного капитала, вложенного в русские банки, приходилось на французский капитал. Иностранные банки использовали свой контроль над рядом русских банков в целях внедрения иностранного капитала в промышленность России и получения им высоких прибылей.

Под контролем французских банков находились: Русско-Азиатский банк, 60% акций которого принадлежало французскому капиталу, Московский частный коммерческий банк (56%), Ростовский-на-Дону купеческий банк (45%), Соединенный банк (40%), Сибирский торговый банк (40%), Русско-Французский банк (35%), Петербургский частный коммерческий банк (35%) и др. Под контролем немецких банков находились: Русский для внешней торговли банк, 40% акций которого принадлежало германскому капиталу, Петербургский международный коммерческий банк (42%). Несколько банков, в том числе Русско-Английский банк и Рижский коммерческий банк, находилось под контролем английского капитала.

К коммерческим банкам России, кроме акционерных банков, относились общества взаимного кредита и городские банки; но их удельный вес на денежном рынке страны был невелик.

Общества взаимного кредита в XX в. продолжали расти по своей численности и ресурсам: с 1900 по 1914 г. их число увеличилось со 117 до 1 108, а их ресурсы-с 206 до 746 млн. руб. Однако на их долю в 1914 г. приходилось менее 11% основных пассивов всей русской банковой системы. Клиентура их состояла преимущественно из средней и мелкой торгово-промышленной буржуазии.

Городские банки выдавали ссуды местным торговцам, промышленникам и домовладельцам. За период 1900-1914 гг. сеть их увеличилась с 241 до 317, ресурсы-со 136 до 258 млн. руб. Удельный вес городских банков на денежном рынке был еще меньше, чем обществ взаимного кредита (по ресурсам он составлял в 1914 г. менее 4%). В операциях этих банков большое место занимали ссуды под городскую недвижимость, причем городские банки нередко пускались на рискованные спекулятивные операции, предоставляя местным предпринимателям и домовладельцам крупные ссуды под ненадежное обеспечение.

Русский империализм был, по определению В. И. Ленина, военно-феодальным империализмом. При господстве монополий и финансового капитала в экономике России сохранялись крупнейшие феодально-крепостнические пережитки, оплотом которых было помещичье землевладение. В связи с этим большую роль в кредитной системе продолжали играть ипотечные банки, финансировавшие это землевладение.

Государственный дворянский земельный банк за период 1900- 1914 гг. увеличил ссуды помещикам под залог их земель почти в 11/2 раза — с 600 до 894 млн. руб. В отличие от акционерных земельных банков этот банк выдавал ипотечные ссуды не своими закладными листами, а наличными деньгами, что избавляло помещиков от потерь, связанных с реализацией закладных листов, курс которых нередко был ниже их номинальной стоимости. Реализацию закладных листов производил сам Дворянский банк с помощью Государственного банка. Последний также выдавал кредиты Дворянскому банку на крупные суммы. Самодержавие при посредстве Дворянского банка оказывало большую финансовую поддержку помещикам за народный счет.

Орудием реакционной политики царизма в области сельского хозяйства служил и Крестьянский поземельный банк. В 1895 г. был утвержден новый его устав, разрешивший этому банку не только выдавать ссуды для покупки земли, но и покупать землю за свой счет в пределах суммы, равной его собственному капиталу. Это имело целью облегчить помещикам продажу их земель по высоким ценам. За период 1896-1905 гг. Крестьянский банк купил за свой счет около миллиона десятин земли на сумму в 67 млн. руб. и выдал на 405 млн. руб. ссуд, за счет которых крестьянами было куплено 5,3 млн. десятин.

Революция 1905 г. побудила царское правительство в интересах помещиков еще более расширить права Крестьянского банка на покупку земель: по указу 1905 г. он мог покупать землю в размерах, не ограниченных собственным капиталом. Это право банк широко использовал, купив у помещиков только за 4 года (1906-1909) 5,3 млн. десятин на сумму в 472 млн. руб. Ссуд для покупки земли банк выдал за период 1906-1917 гг. на 1 042 млн. руб., за счет чего было куплено 9,6 млн. десятин.

Значительное расширение операций Крестьянского банка способствовало росту цен на землю в интересах помещиков, развитию земельной спекуляции и дальнейшему ухудшению положения крестьянства. Средняя покупная цена земли, приобретенной крестьянами через банк, поднялась за период 1896-1909 гг. с 49 до 144 руб. за десятину, средняя же цена, по которой сам банк покупал землю за 5 лет после революции 1905 г., повысилась более чем на 50% по сравнению со средней ценой в течение последнего десятилетия перед революцией.

После революции 1905 г. Крестьянский банк активно способствовал проведению столыпинской аграрной реформы, предусматривавшей выделение крестьян из общины на хутора. Через этот банк царское правительство выдавало значительные ссуды кулакам для покупки земли и устройства хуторов. Кулацким хуторским хозяйствам банк выдавал ссуды на льготных условиях-до 100% оценочной стоимости земли, тогда как при покупке земли сельскими общинами и товариществами ссуды выдавались в размере не свыше 80-85% этой стоимости. За короткий срок, с 1906 по 1909 г., ссуды Крестьянского банка хуторским хозяйствам увеличились с 0,5 до 71 млн. руб., или с 1 % до 50% всех его ссуд. Таким образом, Крестьянский банк служил интересам помещиков и кулаков.

С развитием капитализма в сельском хозяйстве России было связано развитие кредитной кооперации. Кредитные кооперативы стали возникать вскоре после реформы 1861 г., а в 1905 г. их насчитывалось уже 1 629. После издания столыпинских законов, способствовавших ускоренному развитию кулацких хозяйств, число кредитных кооперативов стало быстро увеличиваться и в 1917 г. достигло 16 477. Кредитная кооперация в России существовала в двух формах: 1) ссудосберегательные товарищества, средства которых образовывались за счет паевых взносов их членов и за счет вкладов; 2) кредитные товарищества, не имевшие паевого капитала и получавшие ресурсы за счет вкладов. К началу 1913 г. общая сумма ссуд, выданных ссудосберегательными и кредитными товариществами, составила 397 млн. руб. Руководство кредитной кооперацией было сосредоточено в руках кулацких элементов деревни, которые главным образом и пользовались ее кредитами, выдававшимися на срок от 1 до 5 лет, для приобретения инвентаря и улучшения своего хозяйства. Кредитная кооперация способствовала отнюдь не укреплению мелких крестьянских хозяйств, а росту кулацких хозяйств в деревне.

4. Денежное обращение и банки России в период первой мировой войны

Период существования относительно устойчивой валюты в России был очень кратковременным: золотой монометаллизм в ней установился лишь в конце XIX в., а уже в начале первой мировой войны потерпел крах.

Вводя золотую валюту, царское правительство наряду с другими соображениями руководствовалось также и мотивом создания военно-финансового резерва в виде большого золотого запаса. Вместе с тем уже тогда имелось в виду, что в случае войны правительство прибегнет к выпуску бумажных денег.

Крах золотой валюты в России, как и в других странах Западной Европы, участвовавших в первой мировой войне, совершился в самом начале войны. Военные расходы России с июля 1914 г. до конца 1917 г. составили около 50 млрд. руб., что значительно превышало расходы на все войны за сто лет до первой мировой войны. Не имея возможности покрывать огромные военные расходы за счет обыкновенных доходов, царское правительство широко прибегало к займам и инфляционной эмиссии бумажных денег.

27 июля 1914 г. был издан закон “О некоторых мерах финансового характера ввиду обстоятельств военного времени”, не только предусматривавший приостановку размена кредитных билетов на золото, но и предоставлявший право Государственному банку “учитывать краткосрочные обязательства государственного казначейства в размере, соответствующем потребностям военного времени”. При этом закон разрешил Государственному банку выпускать не покрытые золотом кредитные билеты на сумму не в 300 млн. руб., как это было раньше, а в 1 200 млн. руб. Впоследствии эмиссионное право Государственного банка неоднократно расширялось в порядке специальных правительственных постановлений и законов, и к моменту февральской революции 1917 г. предел не обеспеченной золотом эмиссии определялся в 6 500 млн. руб.

Государственный банк превратился в аппарат финансирования войны, а его кредитные билеты переродились в бумажные деньги, так как они не только стали неразменными, но и выпускались для покрытия военных расходов государства. Главным “обеспечением” кредитных билетов стали казначейские обязательства. За период с 16 июля 1914 г. по 23 октября 1917 г. сумма кредитных билетов в обращении увеличилась с 1,6 до 18,9 млрд. руб., а сумма краткосрочных обязательств казначейства в портфеле Государственного банка-с нуля до 15,5 млрд. руб. За тот же период золотое покрытие кредитных билетов уменьшилось с 98,2 до 6,8%.

В указанные цифры золотого покрытия не включено так называемое “золото за границей”. Эта статья значилась на балансе Государственного банка с целью завышенной оценки его золотого запаса. Фактически под видом “золота за границей” скрывались обязательства английского казначейства, полученные царским правительством в обмен на обязательства русского казначейства. Таким образом, “золото за границей” было фиктивным золотым запасом.

Громадный выпуск кредитных билетов имел инфляционный характер и привел к их обесценению. Уже в конце 1915 г. 10-рублевые золотые монеты продавались за 16-17 бумажных рублей, т.е. лаж на золото составлял 60-70%. Обесценившиеся бумажные деньги вытолкнули из обращения сначала золото, а потом и серебро, так что в обращении остались только бумажные деньги. К началу 1917 г. покупательная сила рубля упала, по сравнению с 1913 г., в 7 раз. Большой рост стоимости жизни при отсутствии соответствующего повышения номинальной заработной платы привел к резкому падению реальной заработной платы. На инфляции и усилении эксплуатации рабочего класса наживали громадные прибыли крупные капиталисты, в особенности те, кто поставлял казне вооружения, боеприпасы, снаряжение и продовольствие для армии. Прибыли многих предприятий за 1916 г. превысили 100%, а у некоторых предприятий достигали 140-250%.

Наряду с инфляцией важным средством покрытия военных расходов служили государственные займы — как внутренние, так и внешние. Царским и Временным правительствами для финансирования войны были выпущены семь долгосрочных внутренних займов на общую сумму в 11,5 млрд. руб., а заключенные за время войны внешние займы составили 8,5 млрд. руб.

Активное участие в финансировании войны принимали коммерческие банки как путем посредничества в размещении государственных займов, так и путем выдачи ссуд под государственные ценные бумаги и покупки их за свой счет. Размещая облигации государственных займов среди своей клиентуры, банки получали за это от казны комиссионное вознаграждение в размере 2%. Таким образом, от выпуска государственных займов банки наживали большие прибыли, не говоря уже о прибылях от биржевой спекуляции облигациями займов. Банковские вложения в государственные ценные бумаги (не считая краткосрочных казначейских обязательств) в форме ссуд и собственного портфеля этих бумаг увеличились за период 1914-1917 гг. с 343 до 2 321 млн. руб., т.е. почти в 7 раз.

Крупные банки получали максимальную прибыль, будучи не только кредиторами государства, но и участниками капиталистических промышленных предприятий, присваивавших военные сверхприбыли. Уже в 1916 г. прибыли ряда крупных банков (Азовско-Донского, Петербургского международного коммерческого, Русского для внешней торговли) увеличились, по сравнению с 1915 г., более чем в 11/2 раза.

Хозяйственная разруха, финансовый кризис и инфляция после февральской буржуазной революции крайне обострились. Временное правительство, продолжая участвовать в империалистической войне и переживая финансовый кризис вследствие недостатка регулярных доходов (что в свою очередь обусловливалось нежеланием повышать налоги с капиталистов), покрывало военные расходы почти всецело за счет займов и усиленной эмиссии бумажных денег. Если с июля 1914 г. по февраль 1917 г., т.е. за 2 года 8 месяцев, прирост бумажно-денежной массы составил 8,3 млрд. руб., то с марта по октябрь 1917 г., т.е. всего лишь за восемь месяцев, новая эмиссия бумажных денег составила 9,5 млрд. руб. Таким образом, Временное правительство выпустило большее количество бумажных денег, чем царское правительство за все время войны до февральской революции. За восемь месяцев существования Временного правительства покупательная сила рубля упала в 4 раза.

Обострению инфляции способствовал не только выпуск громадной массы бумажных денег в обращение, но и все усиливавшийся упадок производства и товарооборота. Накануне Великой Октябрьской социалистической революции В. И. Ленин, разоблачая финансовую политику Временного правительства, поставившую страну на грань финансовой катастрофы, писал: “Необъятный выпуск бумажных денег поощряет спекуляцию, позволяет капиталистам наживать на ней миллионы и создает громадные трудности столь необходимому расширению производства, ибо дороговизна материалов, машин и проч. усиливается и идет вперед скачками”.

Инфляция становилась все более сильным орудием ограбления трудящихся масс и обеспечения максимальных прибылей монополиям. Реальная заработная плата в среднем за 1917 г. упала до 57% по отношению к довоенному уровню, прибыли же крупных фирм и банков колоссально возросли. В частности, банки наживались и на ссудах под операции с военными поставками, и на спекуляции товарами и ценными бумагами, которая получила небывалые масштабы.

Будучи орудием контрреволюции, банки стремились усугубить хозяйственную разруху в стране. Наряду с попытками задушить революцию “костлявой рукой голода” они оказывали и прямую помощь контрреволюционным силам, готовившим заговоры против революции. Так, банкиры вместе с крупными промышленниками финансировали заговор генерала Корнилова.

Экономический и финансовый крах, нависший над страной, был предотвращен свержением Временного правительства и установлением диктатуры пролетариата в результате Великой Октябрьской социалистической революции. Встав у власти, рабочий класс в союзе с крестьянством осуществил экспроприацию эспроприаторов, национализировал крупную промышленность и банки и, овладев командными хозяйственными высотами, стал под руководством Коммунистической партии строить социалистическое общество в нашей стране. В результате Октябрьской революции было осуществлено и революционное преобразование денежно-кредитной системы: вместо капиталистической денежно-кредитной системы была создана новая, советская денежно-кредитная система, которая служит одним из важных рычагов в деле построения коммунизма.

Библиотека